мин в районе Миндавы (заграждение «Эйзенах»).
В то же время 5-я флотилия тральщиков под командованием капитан-лейтенанта Добберштейна поставила знаменитое заграждение «Веймар» на выходе из Ирбенского пролива.
В ночь с 22 на 23 июня 3-я флотилия торпедных катеров поставила ещё 18 мин в Ирбенском проливе, на которые лихой Иван Святов — начальник штаба ОЛС КБФ — и направил в то же утро свой отряд во главе с крейсером «Максим Горький», превысив даже рассчитанную немцами эффективность своих минных заграждений.
Пока 3-я флотилия минировала Ирбенский пролив, 2-я флотилия торпедных катеров выставила 36 мин у мыса Тахкуна.
В ночь с 24 на 25 июня 3-я флотилия торпедных катеров капитан-лейтенанта Кемнаде поставила ещё 18 мин в Ирбенском проливе, а на следующую ночь минный заградитель «Бруммер» из группы «Норд» под командованием капитан-лейтенанта Тобиаса выставил в Моонзунде 100 якорных мин и 50 минных защитников. Действующие севернее финские минзаги поставили у Кипинолы заграждение «Ф-8» из 200 мин.
В ночь с 26 на 27 июня заградители «Бруммер», «Танненберг», «Гезенштадт» и «Данциг», действуя под прикрытием четырёх торпедных катеров 3-й флотилии, выставили минное заграждение «Апольда» из 500 мин и 700 минных защитников в глубоком тылу советского флота на траверзе мыса Юминда-Нина. Сменившая их группа «Кобра» добавила к этому заграждению ещё 400 мин (заграждение «Корбетта»).
Несмотря на разгар белых ночей, никто не мешал действиям минных заградителей, с которых за все это время ни разу не увидели ни одного советского корабля. Это было странно и суеверные кайзеровские минеры шептали лютеранские молитвы, благодаря Господа за чудо.
Между тем, чудеса продолжались. В начале июля минзаг «Бруммер», 5-я флотилия тральщиков и три флотилии торпедных катеров (на Балтику была переброшена ещё одна флотилия торпедных катеров — 1-я) выставили в проливе Соэлозунд и у мыса Тахкуна ещё 196 мин и 130 минных защитников.
В середине июля (11-го, 13-го и 20-го) 5-я флотилия тральщиков осуществила три минных постановки в глубоком оперативном тылу противника, выставив ещё 90 мин на траверзе мыса Юминда. Никакого противодействия флотилия не встретила. Это уже вызывало почти мистическое удивление. Ежедневно на этих минах подрывались и гибли боевые корабли и транспортные суда советского флота, но противник, имеющий подавляющее превосходство в надводных кораблях, не предпринимал решительно никаких действий, чтобы сорвать или хотя бы помешать активным минно-заградительным операциям кригсмарине в собственном тылу.
Начиная с 8 августа немецкое командование с учетом обстановки, сложившейся под Таллинном и на Ленинградском направлении, ежедневно ожидало, что советский флот предпримет какие-либо активные действия, чтобы не похоронить себя на таллиннских рейдах. Альтернатив было мало. Предполагалось, что находящиеся в Таллинне корабли с частью гарнизона предпримут попытку прорваться в Кронштадт. А это, принимая во внимание вероятность падения Ленинграда в самом ближайшем будущем, означало, что флот из одной мышеловки переходит в другую и при любом раскладе либо погибнет, либо попадет в руки стремительно наступающего вермахта, либо, в самом худшем случае, окажется запертым в Кронштадте, оставив море в распоряжении немцев на всё время военных действий.
В штабе группы ВМС «Ост» существовало мнение, что командование советским флотом прекрасно отдаёт себе отчет в том, что путь из Таллинна в Кронштадт является не более, чем переход из одного капкана в другой. А потому красное командование будет искать какие-то другие пути спасения. «Другим путем» мог быть только уход в нейтральную Швецию. Хотя подобный вариант считался маловероятным, его приходилось учитывать. На случай, если подобное произойдёт, предполагалось сформировать оперативную группу кораблей в составе линкора «Тирпиц» и нескольких крейсеров с тем, чтобы перехватить в море и уничтожить советские корабли, прежде чем они получат возможность интернироваться в Швеции. Почему именно в Швеции? Потому что больше просто негде!
Пока же всё говорило за то, что русские будут прорываться в Кронштадт. И прежде всего концентрация в водах в районе Таллинна и архипелага большого количества транспортов, о чём ежедневно сообщала разведка. 25 августа разведка группы ВМС «Ост» доложила командованию, что эвакуация флота и гарнизона Таллинна должна начаться в пределах 48 часов. Судя по всему, боевые корабли во главе с крейсером «Киров», ведя за собой огромные транспортные конвои (не менее 70 судов различного водоизмещения), пойдут на прорыв так называемым «центральным фарватером», ведущим прямо на огромное минное заграждение «Юминда». Южный фарватер закрыт приказом высшего командования Красной Армии.
Почему, если он наиболее безопасен? На это трудно было ответить точно. Разве что напомнить, что за прошедшие два месяца войны русское командование, решая оперативно-тактические задачи, из всех возможных вариантов всегда выбирало наихудшие. Возможно, что на это решение повлиял захват вермахтом береговой батареи на мысе Юминда, а, возможно, и какие-то другие факторы. Массовая сдача в плен военнослужащих Красной Армии, имевшая место в июне и июле, хотя сейчас уже пошла на убыль, но не прекратилась. Не исключено, что южный фарватер закрыт, чтобы предотвратить массовую сдачу в плен кораблей и судов. Для этого им всего-навсего нужно приткнуться к побережью, уже захваченному немецкими войсками.
Но каковы бы ни были мотивы советского командования, закрывшего для плавания Южный фарватер, начиная с 8 августа каждую ночь группа «Кобра» Гельмута Брилля, взаимодействуя с 1-й флотилией торпедных катеров и 5-й флотилией тральщиков, ставила мины, обновляя и расширяя заграждение «Юминда».
Каждую ночь на минные постановки в этот период выходили и финские заградители, ставя свои мины чуть севернее немецкого заграждения. Советские корабли не предприняли ни единой попытки помешать их кропотливой и многотрудной работе[5]...
Фрегаттен-капитан Брилль взглянул на часы. Было 3 часа ночи 26 августа 1941 года. Мины были выставлены и пора было возвращаться на свои временные базы в Финских шхерах. Он сверился по журналу минных постановок. Всего за период с 8 по 26 августа его миннозаградительная группа выставила на траверзе мыса Юминда-Нина 673 якорных мины и 636 минных защитников. За тот же период финские заградители поставили дополнительно 696 якорных мин и 100 минных защитников.
03:15
Командир канонерской лодки «Амгунь» капитан-лейтенант Николай Вальдман, упёршись руками в поручни мостика, смотрел на вырисовывающийся на фоне бушующего в гавани пожара силуэт старого минного заградителя «Амур». Именно на «Амуре», где Вальдман занимал должность вахтенного начальника, застал его октябрь 1917 года.
Всю жизнь в нём боролись два желания: стать моряком и стать скульптором. В 1913 году в возрасте 20 лет Вальдман всё-таки решился стать моряком и поступил в юнкера флота, успев даже совершить плавание на знаменитом крейсере «Олег» по Средиземному морю. Война и революция подхватили