– Да? – откликнулась она, не поворачиваясь. Желудок у нее стянуло узлом, пальцы сжались. Он молчал, и она заставила себя обернуться и улыбнуться. – Это потрясающее место, Брэди. Спасибо, что пригласил меня сюда. Надеюсь, я еще здесь побываю, когда стройка закончится.
Он не собирался допытываться у нее, надолго ли она приехала. Он не хотел знать. Но он помнил, что между ними остались незавершенные дела, которые требовали решения.
Он медленно приблизился. По ее глазам он видел, что едва он сделал первый шаг, как она обо всем догадалась. Она бы отступила, но было некуда.
– Не надо, – попросила она, когда он взял ее за руки.
Он осторожно коснулся губами ее губ. И почувствовал дрожь. От этого мимолетного ощущения внутри у него вспыхнул огонь. Второй поцелуй длился секундой дольше. На этот раз она тихо застонала. Его руки скользнули вверх по ее плечам, он взял ее лицо в свои ладони, и, когда их губы слились, он забыл об осторожности.
Было больно. Боль отдалась в каждой мышце ее тела. И удовольствие, будь он проклят. Удовольствие, без которого она жила целую вечность. Она жадно притянула его к себе, поддавшись приступу безумства.
Она целовала не влюбленного мальчика из своего прошлого, как бы ясно и живо оно ни представало перед ней. Теперь с ней был мужчина – сильный, страстно жаждущий ее мужчина, который слишком хорошо ее помнил.
Раскрывая губы навстречу ему, она знала заранее, каков он будет на вкус. Под пальцами, впившимися в плечи, было знакомое ощущение его тугих мышц. Запах опилок, зыбкий сумеречный свет создавали иллюзию перемещения между настоящим и прошлым. Невинность их прежних встреч не исчезла, не растворилась в жаре желания и трепете страсти, охватившим их тела.
Давно забытые мечты вдруг нахлынули на него, а с ними и желание, отчаяние и надежды юности. Она с ним. Она всегда была с ним. И все-таки никогда.
Он вздрогнул и отстранился. Ее щеки пылали, мягкие губы остались приоткрытыми. Потемневший взор с поволокой придавал ее лицу выражение, от которого он всегда заводился.
Его чувства никуда не делись. Двенадцать лет разлуки не притупили их. Один взгляд – и они тут как тут. За это и убить можно.
– Этого я и боялся, – пробормотал Брэди, мысленно призывая себя к хладнокровию. – Умеешь ты это.
– Глупости. – Ванесса, задыхаясь, отступила в сторону. – Мы давно не дети.
Он сунул руки в карманы.
– Вот именно.
– Все давно закончилось.
– Будь это правдой, мы не смогли бы так быстро загореться.
– А я совершенно спокойна, – солгала Ванесса. – У меня нет желания забиваться с тобой на заднее сиденье.
– Почему? Это может быть интересно, – улыбнулся Брэди, с удивлением понимая, что не шутит. – Впрочем, можно и поудобнее устроиться.
– Так или иначе, мой ответ: нет! – отрезала Ванесса, делая шаг к лестнице.
Он схватил ее за руку:
– В последний раз я слышал это от тебя в шестнадцать лет. И как ни жаль, я должен признать, что это было разумно. С тех пор прошло много лет, мы теперь взрослые люди.
Сердце в ее груди бешено колотилось. По его вине. Он бесил ее.
– Если мы взрослые, это не значит, что я должна прыгать к тебе в постель.
– Но это значит, что я постараюсь тебя переубедить.
– Ты самолюбивый болван, Брэди. Каким был, таким и остался.
– А ты по-прежнему злишься и ругаешься, когда знаешь, что я прав. – Он привлек ее к себе и крепко поцеловал. – Я хочу тебя, Ван. И на этот раз я тебя не упущу.
Прежде чем вырваться, она увидела решимость в его глазах и почувствовала внутреннюю уверенность в том, что так оно и будет.
– Отвали.
Она повернулась и ринулась вниз по лестнице.
Он стоял у окна и наблюдал, как она бежит по мосткам. Затем громко хлопнула дверца машины. Он улыбнулся. Горячка. Хорошо, что с годами она не охладела.
Глава 4
Пианино неистово загрохотало под пальцами Ванессы. Чайковский. Первый концерт для фортепиано. Первая часть. Сейчас ей хотелось играть эту романтическую тему именно так – со страстью и яростью, чтобы излить в музыке то, что ее терзало сейчас.
Кто дал ему право? Как он посмел будить чувства, которые она почти забыла – хотела забыть. Хуже того – он показал ей, насколько глубже, сильнее и мучительнее стали они теперь, когда она повзрослела.
Он ей никто. Он ничего для нее не значит. Просто старый знакомый, друг детства. Он больше ее не обидит. И она больше никому не позволит иметь над собой такую власть, как когда-то имел Брэди.
Чувства пройдут, потому что она заставит их пройти. Если она и научилась чему-то за все годы адского труда, так это владеть собственными эмоциями.
Ванесса перестала играть и сидела, положив руки на клавиши. Не то чтобы ей удалось восстановить хладнокровие, но злость и отчаяние, по крайней мере, ее покинули.
– Ванесса?
Она обернулась и увидела в дверях мать.
– Я не знала, что ты дома.
– Я пришла, пока ты играла. У тебя все в порядке? – По лицу Лоретты было заметно, что она чем-то встревожена.
– Да, все хорошо. – Ванесса откинула волосы. Глядя на стройную элегантную мать в изящном костюме, она испугалась, что выглядит распаренной растрепой. Ее плечи механически выпрямились – это была защитная реакция. – Извини, я, кажется, забыла, который час.
– Какая разница? – Лоретте хотелось подойти и самой пригладить волосы дочери, но она не решалась. – Перед самым закрытием ко мне в магазин принесло миссис Дрискол. Она доложила мне, что ты ходила к Хэму Такеру.
– У старушки, однако, орлиный глаз.
– И нос, – нерешительно улыбнулась Лоретта. – Значит, ты была у Хэма?
– Да. – Ванесса продолжала сидеть, лишь повернулась к ней.
– Какая ты молодец, что заглянула к нему. Он тебя очень любит.
– Я знаю. – Внутренне собравшись, Ванесса спросила: – А почему ты мне не сказала, что у тебя с ним роман?
Лоретта нервно затеребила бусы на шее.
– Понимаешь, я не знала, как об этом заговорить. Не знала, как объяснить. Я боялась, что ты больше не захочешь видеть его, тебя это будет смущать, если ты узнаешь, что мы…
Она определенно не могла выговорить слово «встречаемся», потому что считала, что «встречаться» в их возрасте уже неприлично.
Ванесса приподняла одну бровь:
– А может быть, ты считала, что это меня не касается?
– Ах, Ван… – Рука Лоретты, теребившая бусы, безвольно упала.
– На самом деле так оно и есть, конечно. Раз вы с отцом давно развелись, ты можешь выбирать себе друзей, каких захочешь.
Услышав осуждение в голосе дочери, Лоретта выпрямилась. В ее жизни было много вещей, достойных сожаления и даже стыда, но отношения с Абрахэмом Такером были не из их числа.