говор, а затем и в оживлённую болтовню. Люди вставали и потягивались, собираясь обратно в город.
Чары спали. Драконы отправились обратно на юг, к Затонувшим горам, зимовать.
Тинк по-прежнему смотрел на море, вслед уплывшим драконам. Потом он несколько раз моргнул. Мальчик взглянул вниз, побледнел и взвизгнул, как кроблик. Он шарахнулся и, тяжело дыша, повалился на землю в нескольких шагах от края. Тинк цеплялся за траву так отчаянно, словно утёс мог накрениться и стряхнуть его в бездну.
Лили, у которой в голове ещё звучала музыка, засмеялась.
– Что это было, Лили? – спросил Джаннер. – Кто такой Юрген?
Покраснев, девочка пожала плечами:
– Не знаю. Кажется, это просто колыбельная, которую мама мне пела, когда я была совсем маленькой… или что-то вроде того… – она наморщила лоб и задумалась. – Странно…
– Что странно?
– Я теперь не помню ни одной ноты, – ответила девочка, глядя на море.
– Ну… она была очень красивая, – произнёс Джаннер.
А что ещё он мог сказать?
Он уже хотел напомнить младшим, что надо отыскать дедушку и маму, когда две ледяные лапищи вдруг схватили его сзади. Джаннер резко развернулся – и оказался лицом к лицу с Клыком Сларгом, у которого на скуле алела кровоточащая ссадина.
11. Ворона и Карета
Дети словно окаменели. Ещё четверо Клыков окружили их, держа мечи наготове.
– Прыгайте, если хотите, – сказал Сларб с улыбкой, обнажавшей длинные острые зубы. – До воды далеко. Эти ж-жуткие драконы, наверное, не откаж-жутся от лёгкой закуски после своих дурацких плясок!
Двое Клыков схватили Тинка и Лили. Низким скрипучим голосом один из них спросил:
– Чего нам с-с ними делать-то, Сларб? Швырнуть вниз или с-сунуть в каталажку?
Сларб задумался. Его фиолетовый раздвоенный язык прошёлся по зубам, а холодный взгляд упал на край утёса, в нескольких шагах за спиной у детей.
Джаннер посмотрел через плечо Сларба на расходившуюся толпу, молясь, чтобы дедушка и мама заметили их. Но Подо и Нии не было среди зрителей – а остальные даже не смотрели на детей. Джаннер мысленно выругал себя за то, что отвлёкся от поисков. В любом случае в толпе им было бы безопаснее.
– Командорм Гнорм велел привести их, но край утёс-са так близко, а эти людишки так вкус-сно пахнут, правда, Брак? – И язык Сларба затрепетал в нескольких сантиметрах от лица Джаннера.
Мальчик не видел никакого пути к спасению. Даже от одного Клыка сбежать было трудно, а от пятерых – невозможно. Оставалось лишь сохранять спокойствие и надеяться, что Сларб последует приказу командора. Оказаться в тюрьме, а потом уехать в Чёрной Карете – это ужасно, но всё лучше, чем лететь головой вниз с утёса.
Джаннер заметил, что Малыша нет.
«Вот тебе и верный пёс», – подумал он – и в то же мгновение Сларб ударом по лицу сбил его с ног. Джаннера впервые били так сильно. Он, конечно, иногда дрался с Тинком, но то были сущие пустяки по сравнению с болью, которую он чувствовал теперь, корчась на земле.
Сларб фыркнул:
– Это тебе урок, мальчишка. Тронешь меня ещё раз – и я сожру тебя заживо. – Он подошёл к Лили и грубо ухватил её за волосы. – И тебя тоже надо проучить, вонючая малявка, – сказал Сларб и швырнул девочку наземь рядом с Джаннером.
Тинк вырвался из рук державшего его Клыка и размахнулся, но Сларб отвёл удар и врезал мальчику коленом в живот. Тинк упал и согнулся пополам, хватая ртом воздух. Сларб нагнулся над ним и вынул нож. Чешуйчатой лапой он прижал голову Тинка к земле и провёл тыльной стороной лезвия по щеке мальчика:
– А это тебе, дохляк, памятка от С-сларба.
Он подбросил кинжал в воздух, поймал его за лезвие и ударил Тинка рукояткой по голове. Раздался глухой стук, от которого Джаннер и Лили содрогнулись. Тинк вскрикнул, стиснул зубы и попытался удержать слёзы. По лбу мальчика потекла алая струйка. При виде крови Клыки заволновались, зашипели и заурчали, словно им показали лакомое блюдо.
– Ведите их, – велел Сларб.
Братьев подняли и тычками погнали вперёд. Лили попыталась встать, но её бедная изуродованная нога подогнулась, и девочка снова осела на землю. Джаннер наклонился, чтобы помочь сестре, но Клык по имени Брак, рыча, встал между ними.
– На твоём мес-сте я бы не трогал эту мелкую вонючку, – предупредил он.
– Она не может идти сама! – воскликнул Джаннер, и Брак оскалил клыки.
– Пусть мальчишка поможет калеке, дурак! – прошипел Сларб. – Иначе тебе придётся на себе тащить эту поганку до тюрьмы.
Брак поморщился и с отвращением скривил рот, глядя на Лили. Но всё-таки он отошёл, и Джаннер помог сестре подняться.
Скула у Джаннера ныла от удара, а у Тинка над ухом набухала шишка размером с яйцо. Лили плакала, ковыляя между братьями, и оглядывалась в поисках Малыша.
К тому времени большинство приезжих либо отправились в «Единственную гостиницу» ужинать, либо вернулись в палаточный лагерь на противоположном краю города, чтобы приготовить там купленную на рынке снедь. Несколько человек ещё бродили по освещённым фонарями улицам, но, увидев процессию из пяти вооружённых Клыков, которые несли факелы и подталкивали троих испуганных ребятишек, люди торопливо отвели глаза и убрались с дороги.
Командор Гнорм был толстый чешуйчатый ящер с глубоко посаженными глазами и жёлтыми кривыми зубами. Он почти всё время сидел в кресле на тюремном крыльце, точил кинжал и уплетал что попадётся.
У Джаннера голова шла кругом. Они попали в самую настоящую беду. Приговоры командора Гнорма всегда были быстры и безжалостны, и Джаннер сильно подозревал, что им ещё до рассвета предстояло оказаться в Чёрной Карете, на пути в форт Ламендрон[16].
Детей подтолкнули к тюремному крыльцу, где сидел, развалившись в кресле, командор Гнорм и точил кинжал.
– Заприте их, – сказал он, не отрываясь от дела.
Пленников провели в освещённый масляной лампой коридор, мимо стола, заваленного рыбьими костями. На противоположной стене была намалёвана круглая мишень, в которой торчал десяток кинжалов. Тот, кто их бросал, отличался пугающей меткостью. Сларб втолкнул детей в комнату, где царила непроглядная мгла. Свет факела позволял разглядеть три зарешеченные камеры и пол, покрытый грязью и соломой. Сларб снял со стены связку ключей, отпер решётчатую дверь и, загнав детей в камеру, с довольным видом запер замок, повесил ключи на место и ушёл.
Тинк и Лили прижались к Джаннеру, дрожа как от холода, хотя в камере было довольно душно.
– Дай посмотрю, – сказал Джаннер, осторожно касаясь головы брата.
Он раздвинул волосы и прищурился, изучая шишку, хотя понятия не имел, как она должна выглядеть.