Читать интересную книгу Посланник - Дэниел Силва

– Купол ведь не уничтожен, ваше святейшество. Он может быть восстановлен.

– Пока неизвестно, – с необычной мрачностью произнес папа. – Инженеры и архитекторы не так уж уверены, что это возможно. Видимо, его придется совсем спустить и заново построить. И балдахин серьезно пострадал, когда на него стали сыпаться осколки. А это не просто восстановить; впрочем вам это известно лучше, чем многим другим.

Габриэль украдкой бросил взгляд на свои часы. Скоро надо выезжать в аэропорт, иначе он пропустит свой самолет. Он не мог понять, зачем папа вызвал его. Уж конечно, не для того, чтобы обсуждать реставрацию собора. А папа повернулся и снова зашагал. Они направлялись к башне Святого Иоанна, в юго-западной части Ватикана.

– Только одним я могу объяснить, почему до сих пор жив, – сказал папа. – Это благодаря вам, Габриэль. Из-за горя и смятения, царивших всю неделю, я не смог по-настоящему поблагодарить вас. И делаю это теперь. Жалею лишь, что не могу это сделать публично.

Роль Габриэля во всем этом деле тщательно скрывалась от средств массовой информации. И до сих пор, как ни странно, оставалась тайной.

– А я жалею только, что не обнаружил раньше Ибрахима эль-Ванну, – сказал Габриэль. – Семьсот человек могли бы избежать гибели.

– Вы сделали все, что можно было сделать.

– Вероятно, ваше святейшество, но этого явно недостаточно.

Они подошли к стене Ватикана. Папа стал подниматься по каменной лестнице, Габриэль молча следовал за ним. Они остановились у парапета и стали смотреть на Рим. По всему городу загорались огни. Габриэль взглянул через плечо и увидел гвардейцев, нервно перетаптывавшихся под ними. Он постарался успокоить их жестом и взглянул на папу – тот смотрел вниз, на машины, мчавшиеся по виале Ватикано.

– Луиджи говорит мне, что в Тель-Авиве вас ждет повышение. – Ему пришлось повысить голос из-за грохота транспорта. – Вы сами о нем просили, или это дело рук Шамрона?

– Бывает, ваше святейшество, что величие навязывают.

Папа улыбнулся – впервые с приезда Габриэля в Рим.

– Могу я дать вам маленький совет?

Габриэль кивнул.

– Разумно пользуйтесь своей властью. Даже если обнаружите, что можете наказать своих врагов, используйте свою власть всякий раз для установления мира. Стремитесь к справедливости, а не к мести.

Габриэля так и подмывало напомнить папе, что он всего лишь сотрудник секретной службы государства, что решения о войне и мире принимают люди куда более могущественные, чем он. Вместо этого он заверил папу, что принимает близко к сердцу его совет.

– Станете вы искать людей, совершивших нападение на Ватикан?

– Это не наше поле сражения – во всяком случае, пока.

– Что-то говорит мне, что скоро оно таким станет.

Папа смотрел на транспорт внизу с поистине детским увлечением.

– Это была моя идея – поместить голубя мира на саван, накрывший фасад собора. Я уверен, вы считаете это сентиментальным и безнадежно наивным. Вы, наверное, и меня считаете наивным.

– Мне не хотелось бы жить в этом мире без таких людей, как вы, ваше святейшество.

Габриэль попытался незаметно посмотреть на свои часы.

– Самолет? – спросил папа.

– Да, ваше святейшество.

– Идемте. Я вас провожу.

Габриэль направился было к лестнице, но папа по-прежнему стоял у парапета.

– Франческо Тьеполо звонил мне сегодня утром из Венеции. Он шлет вам привет. – Он повернулся и посмотрел на Габриэля. – Как и Кьяра.

Габриэль молчал.

– Она сказала, что хочет увидеть вас до того, как вы отправитесь домой в Израиль. Она подумала, не могли бы вы остановиться в Венеции по пути из страны. – Папа взял Габриэля за локоть и, улыбаясь, повел его вниз по ступеням. – Я сознаю, что у меня очень мало опыта в сердечных делах, но разрешите старому человеку дать вам еще один совет?

Глава 8

Венеция

Это была маленькая глинобитная церквушка бедного прихода в округе Каннареджио. Участок земли был слишком маленьким, и на нем не могла располагаться настоящая церковная площадь, поэтому главный вход вел прямо с шумной салиццада Сан-Джованни-Кризостомо. Когда-то у Габриэля в кармане был ключ от этой церкви. Сейчас он вошел туда как обычный турист и на мгновение остановился у входа, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумрачному свету, и чувствуя дуновение холодного воздуха, пахнущего свечным воском и благовониями, на своей щеке. Он вспомнил, когда последний раз был в этой церкви. Это было в тот вечер, когда Шамрон приехал в Венецию, чтобы сказать ему, что он обнаружен врагами и что пора ему снова вернуться домой. «Здесь не останется и следа от тебя, – сказал тогда Шамрон. – Все будет так, точно ты никогда и не существовал».

Габриэль пересек неф часовни Святого Иеронима в правой части церкви. Алтарная икона была скрыта в глубокой тени. Габриэль опустил монету в электросчетчик, и лампы вспыхнули, осветив последнюю крупную работу Джованни Беллини. Габриэль постоял, зажав правой рукой подбородок, слегка наклонив голову набок, рассматривая полотно при наклонном свете. Франческо Тьеполо отлично поработал, заканчивая реставрацию за него.

Собственно, Габриэль почти не мог бы сказать, где он прекратил работу, а Тьеполо начал. «Ничего в этом нет удивительного, – подумал он. – Они ведь оба прошли обучение у венецианского мастера реставрации Умберто Конти».

Счетчик отключился, и свет автоматически погас, снова погрузив полотно в темноту. Габриэль вернулся на улицу и пошел через Каннареджио на запад, пока не дошел до чугунного моста, единственного в Венеции. В Средние века в центре моста была калитка, и ночью у нее стоял сторож-христианин, следя за тем, чтобы содержавшиеся в темнице на другой стороне не могли сбежать. Габриэль пересек мост и вошел в темный проход, который вывел его на широкую площадь – Кампо дель Гетто-Нуово, – центр древнего гетто Венеции. Было время, когда в гетто жили более пяти тысяч евреев. Сейчас тут жило всего двадцать из четырехсот евреев города и большинство из них – старики в «Каса ди рипосо израилитика».[4]

Габриэль пересек площадь и остановился возле номера 2899. На маленькой медной дощечке значилось: «COMUNITA EBRAICA DI VENEZIA» – «Еврейская община Венеции». Он нажал на звонок и быстро повернулся спиной к камере наблюдения над дверью. После долгого молчания знакомый женский голос прохрипел в переговорное устройство: «Повернитесь, чтобы я увидела ваше лицо».

Он стал ждать, как она велела ему, на деревянной скамейке в освещенном солнцем углу Кампо, близ памятника венецианским евреям, которых в декабре 1943 года отправили на смерть в Аушвиц. Прошло десять минут, потом еще десять. Наконец она вышла из помещения и, не спеша перейдя через площадь, остановилась в нескольких футах от него, словно боялась подойти ближе. Габриэль сдвинул солнцезащитные очки на лоб и посмотрел на нее, освещенную слепящими осенними лучами. На ней были расклешенные синие джинсы, плотно облегавшие бедра, и замшевые сапоги на высоких каблуках. Белая блузка не скрывала щедро наделенной природой фигуры под ней. Непокорные золотисто-каштановые волосы были схвачены атласной лентой шоколадного цвета, и на шее был шелковый шарф. У нее была очень темная оливковая кожа, а широко раскрытые миндалевидные глаза были цвета карамели с золотыми крапинками. Цвет их менялся в зависимости от настроения. В последний раз, когда Габриэль видел Кьяру, глаза у нее казались почти черными от гнева. Скрестив руки на груди, она осведомилась, что он делает в Венеции.

– Привет, Кьяра. До чего же ты прелестно выглядишь.

Ветер подхватил ее волосы и швырнул несколько прядей в лицо. Она отбросила их левой рукой. Бриллиантового кольца, которое Габриэль подарил ей к помолвке, не было. Теперь на ее пальцах были другие кольца и новые золотые часы на запястье. Чьи-то подарки, подумал Габриэль.

– От тебя не было ни звука, с тех пор как я уехала из Иерусалима, – произнесла Кьяра намеренно ровным тоном, каким говорила всегда, когда старалась сдержать чувства. – Прошли месяцы. А теперь ты вдруг являешься без предупреждения и рассчитываешь, что я встречу тебя с распростертыми объятиями и с улыбкой на лице?

– Без предупреждения? Я ведь здесь потому, что ты просила меня приехать.

– Я? О чем ты, черт возьми, говоришь?

Габриэль пристально посмотрел на нее и понял, что она ничего не утаивает.

– Прости меня, – сказал он. – Похоже, меня ввели в заблуждение.

Она играла концами своего шарфа, явно наслаждаясь его смущением.

– И кто же?

«Донати и Тьеполо, – подумал Габриэль. – А может, и сам папа». Он резко поднялся:

– Это не важно. Извини, Кьяра. Приятно было тебя повидать.

Он пошел прочь, но она схватила его за локоть.