Читать интересную книгу Тайна сабаев - Владимир Шмельков

Прежде чем пройти в пастою, все трое апшелоков сложили на пол свою ношу и сели в ряд, поджав под себя ноги, напротив большого улья, что будто бы сросся с каменной стеной. Огромный рой маленьких полосатых жжоков продолжал заниматься своим делом, словно не замечал трёх охотников, рассевшихся под ним. Но это было не так. Жжоки, как и род апшелоков, жили в пастои бок о бок давно. Предание говорит, что их подарила ещё предкам сама Мара, чтобы маленькие воины защищали вход. Они исправно выполняли её наказ, не пропуская внутрь ни одно живое существо, кроме своих. Своими для жжоков были все члены рода. Маленькие защитники отличали их по запаху. Поэтому никого не удивило спокойствие роя во время ритуала поклонения. Мёртвое тело гуабонга в счёт не шло. Им интересовался только прирученный сабай по кличке Локо. Он долго обнюхивал гуабонга, но вскоре потерял к нему интерес. Отдав дань уважения жжокам, гуры помогли Уле добраться до места недалеко от входа, где размещалась её хлоя. Оба родителя радостно обняли свою обри. Всё завершилось, как нельзя лучше, потому что почти всегда, оставшиеся в лесу в одиночестве по разным причинам вары погибали, став лёгкой добычей хищников. К членам хлои Улы подсел Холдон, чтобы расспросить её о том, что с ней произошло. Молодая вара сбивчиво, и эмоционально жестикулируя, поведала про душителя бо, что напал на неё в реке, про то как, появившийся в этот момент неизвестно откуда, гуабонг спас её, убив душителя, про то, как он нёс её, и что звали его Ллой. Когда Ула стала рассказывать, как Эйк, Коч и Эб убили Ллоя, на её глаза навернулись слёзы, но их никто не заметил. Все в роду знали, какой мощью обладает душитель бо, знали, что противостоять ему в одиночку может только сильный охотник, поэтому и родители Улы, и Холдон бросили удивлённые и вместе с тем уважительные взгляды в сторону мёртвого тела гуабонга. Отведать его мяса означало приумножить собственные силы. Ётэ Улы по имени Сея предположила, что гуабонга в тяжёлую минуту её обри послала Мара, с чем согласились все, а вождь ещё добавил, что праматерь сделала свой подарок всему их роду.

Кусок туши душителя был сразу разделён на части. Вары нанизали их на вертела, и горячие языки аяка принялись за дело. По пастои разнёсся аромат жареного мяса. Все члены рода оживились в предвкушении предстоящей трапезы. Только Уле запах жарившегося мяса бо казался отвратительным. У неё ещё свежи были в памяти его смертельные объятья, ещё виделась его плоская голова с маленькими неподвижными глазами. Ула сидела грустная на подстилке из сухой травы и не сводила взгляда с мёртвого тела Ллоя. Она неожиданно заметила, как маленькие жжоки начали отделяться от роя и кружить над телом гуабонга, а некоторые из них даже начали на него садиться. Это было странно. Жжоков никогда раньше не интересовала мёртвая добыча. Но защитники пастои на самом деле проявляли интерес к неподвижному телу. Они явно его атаковали! Мог ли мертвец пошевелиться? Ула протёрла глаза. Этого не могло быть, но тело Ллоя определённо шевелилось. Неужели жжоки вернули его к жизни? Молодая вара понимала, что маленькие воины очень хорошо умели убивать, и их над гуабонгом становилось всё больше и больше. Ещё не веря глазам, Ула поднялась со своего места, подошла к аяку и взяла из него дымящуюся палку. Держа её в руке, она направилась к входу в пастою, где лежало тело Ллоя. Дым успокоил жжоков и заставил вернуться в улей. Гуабонг на самом деле подавал признаки жизни. Он не только с трудом шевелился, но и издавал тихие стоны при этом. Радость Улы была безграничной. Ллой жив! но живого чужака непременно убьют жжоки. Дым их только на время успокоил. Что делать? Вара задумалась. Гуабонгу грозила смерть от укусов хранителей пастои только потому, что от него исходил чужой запах, и жжоки его различали, это ясно. Не зря же каждого чужого гура, пришедшего в род, чтобы стать бакаром кому-то из местных вар, прежде чем завести в пастою, вождь согласно традиции ставил на колени и поливал своей мочой. Не было ещё случая, чтобы жжоки напали на кого-нибудь из новых членов рода. Ула знала теперь, что ей нужно сделать, чтобы спасти Ллоя хотя бы на какое-то время. Она прошла в дальний конец пастои, что у самого прохода к подземному озеру. Там члены её рода на толстой подстилке из травы справляли свою нужду. Трава, пропитанная запахами всех соплеменников, была именно тем средством, что защитит несчастного гуабонга от нападения жжоков. Ула взяла большую вонючую охапку и понесла её к входу. Холдон обратил внимание на необычное занятие молодой вары. Он подошёл к ней и выразил своё недоумение. Ула объяснила ему, что гуабонг жив, и что она старается защитить его от жжоков. Вождь был приятно удивлён смекалке молодухи. До тоя в полный Сун было ещё время, и мёртвая добыча могла начать смердеть. Гораздо вкуснее поджаренное мясо свежего гуабонга, и сохранить его живым до этого времени было правильно. Холдон потрепал рукой вару по голове, что говорило о его одобрении. Ула обложила тело Ллоя травой, издававшей резкий запах, потом попросила у своей ётэ пучок паутины многоногого ёра, что сама собирала по углам пастои, и немного высушенного речного ила. Ей пришлось объяснить Сее свои действия попыткой сохранить жизнь гуабонгу. Та их одобрила – она тоже любила свежее мясо. Паутина ёра легла на рану, она должна была остановить кровотечение. Присыпанный поверху сухой ил способствовал скорейшему её затягиванию, а глина, замешанная на моче самой Улы, фиксировала присыпку и передавала больному её собственные силы.

Оказав помощь Ллою, Ула занялась вместе с остальными варами своими повседневными обязанностями.

Жжоки больше не проявляли интереса к телу гуабонга, и он теперь мог постепенно приходить в себя. Удар дубины Коча там, в лесу, видимо, только сильно оглушил его, не проломив костей черепа, и для выздоровления требовалось просто время. И гуабонги, и апшелоки были частью дикого мира, в котором, чтобы выжить, требовалась не только сила и ловкость, но и способность организма восстанавливать собственную целостность. Схватки между жителями этого мира были частыми и жестокими. Причин тому было много: охрана территории, борьба за пищу и за самок, безопасность потомства. В этих схватках как двуногие, так и звери получали ранения, подчас очень серьёзные. И если бы природа не наделила всех их внутренней силой, дававшей способность победить в борьбе за жизнь, этот мир давно бы опустел. Но он наоборот расцветал многообразием жизненных форм.

Арк ушёл за горизонт, и жизнь в роду замерла. Только у аяка, как и в роду Ллоя, продолжал сидеть молодой юбур – в его обязанности входило не дать тому погаснуть. У входа в пастою лежал, опустив морду на лапы, сабай Локо. Было тихо, даже жжоки угомонились на ночь. Тишину нарушало только потрескивание горящих сучьев, да изредка ещё кто-нибудь из апшелоков вскрикивал во сне или похрапывал. Ллой пришёл в себя. Он открыл глаза, и взгляд его упёрся в незнакомый каменный свод. Юбура окружали чужие запахи, он не знал таких раньше. Сильно болела голова, и невольный стон вырвался сам собой. Локо дёрнулся и насторожился. Попытка понять окружающую обстановку ни к чему не привела. Ллой с трудом приподнялся на локтях, потом сел и огляделся. Первым, кого он увидел, был большой сабай. Зверь сидел в нескольких шагах, щерился и не сводил с него блестящих глаз. Юбур осторожно пошарил руками вокруг себя, пытаясь нащупать дубину или патруг. Но ни того, ни другого рядом не оказалось. Сидящий напротив сабай был каким-то странным. Он вёл себя не так, как ему подобало. Сабаи никогда не сидят перед своими противниками, а этот сидел. Более того, он не пытался напасть на Ллоя, он просто выражал своё недовольство. Это немного успокоило юбура, и он смог отвести взгляд от зверя и оглядеться. Взору его предстала просторная пастоя с горящим аяком посередине. Возле аяка дремал, сидя, молодой апшелок. Весь пол занимали спящие тела других высоколобых. Их было много: и гунгов, и вар, юбуров и младенцев – все они мирно спали. Ллой попытался понять, как он оказался в пастои чужаков, и не смог ничего вспомнить. Правда, всплыл в памяти приятный образ высоколобой вары с безволосым телом необычной, но чем-то привлекательной формы. Что это был за образ, Ллой не знал. Всё, что осталось в его памяти, это то, что он отправился к праматери Амэ за помощью и шёл сквозь лес. Помнился даже огромный зубастый череп, наполовину вросший в дно реки, принадлежавший неизвестному монстру. Помнилось нападение сабая, которого он, Ллой, убил, даже шкура его на плечах помнилась. Однако сейчас вместо шкуры его тело покрывал до пояса слой травы, пропитанной чужими запахами. Юбур постепенно приходил в себя. Его тревожило соседство спящих апшелоков, тревожил странный сабай в нескольких шагах, а особенно своя безоружность. Рука потянулась к голове и нащупала на темени твёрдую болезненную корку. Простой анализ позволил сделать вывод, что рану ему нанёс кто-то из апшелоков, и что именно апшелоки приволокли его бесчувственное тело в свою пастою. Ллой понял, что теперь он – их добыча. Можно было тихонько покинуть чужое жилище, пока враг спит, но при каждом незначительном движении гуабонга сидящий неподалёку сабай щерился, готовый напасть. Оставалась попытка сразиться с ним голыми руками – шанс на победу был, но только шум схватки разбудил бы апшелоков, а последствия их пробуждения очевидны. Ллой продолжал сидеть на своём месте, озираясь по сторонам и оценивая ситуацию. Недалеко за входом в пастою шумел листвой лес. Доносились знакомые крики животных и ночных стрилов. Свобода была рядом, но проклятый сабай не давал уйти. Он сидел на своём месте, как вкопанный, и не сводил глаз с Ллоя.