– Вставай! – приказал он Уле. Его лицо теперь было суровым. Вара попыталась подняться с земли, но не смогла – видимо, бо её сильно помял. Молодое тело упало на мелкую гальку. Ллой злобно рыкнул. Он сбросил обрубок тела душителя и присел на корточки, опершись на дубину. Его рука с патругом упёрлась в грудь вары.
– Держи!
Та с испугом взяла каменное рубило. Ула пыталась понять, что задумал этот молодой гуабонг. Она осознавала, что находится полностью в его власти. А тот в это время сильными руками перекинул через плечо её лёгкое тело, поднял и взвалил на другое плечо обрубок душителя бо. Рукоятку боевой дубины сжала крепкая ладонь. Голова вары свесилась со спины юбура. Перед её глазами мелькали при ходьбе его сильные волосатые ноги и играли мышцами не менее заросшие ягодицы. Ула не спрашивала у Ллоя, куда он её несёт, она понимала, что является его добычей. Если он её не убил, то, видимо, и не собирается этого сделать. Она чувствовала, что гуабонг не прочь овладеть ею, и не стала бы от него отбиваться, если б до этого дошло дело. Возможно, после предстоящей близости он предоставит ей свободу. Не взбрело же ему в голову нести её на плече долго, долго до земли, где обитают гуабонги, чтобы там убить и съесть. Это он мог сделать и раньше. Кусок туши душителя бо, что болтался рядом, дарил надежду. А гуабонг шёл и шёл сквозь лес, неся на плечах свою тяжёлую ношу. Ула наблюдала, как мелькают его ноги, шагавшие по траве и сухой листве, и крепко сжимала в руке патруг. Когда ей надоело это мелькание, она внимательно стала рассматривать каменное оружие. Она отметила для себя его несовершенство. Такое оружие не могло идти ни в какое сравнение с патругами, изготавливаемыми в её роду. Знакомые ей с детства орудия повседневного труда и охоты были всегда хорошо заправленными по режущей кромке множеством мелких сколов и имели острия. Их удобно было держать в руке. Патруг гуабонга изготавливал неумелый мастер – это бросалось в глаза. За неумение обустроить свой быт это племя её сородичами считалось племенем, родственным амрэкам, только более отвратительным. Не зря же гласит предание, что гуабонги выбрались на свет Ярка из-под земли, и скоро снова скроются в ней, в то время как предков апшелоков породила сабайя праматерь Мара, дочь Ярка. Правда, гуабонг, спасший её сегодня и захвативший в то же время как добычу, не казался отвратительным, он нравился молодой варе. Ула подумала о Ллое и невольно улыбнулась. Вдруг сразу с нескольких сторон послышался хруст веток и толчок – это качнулось тело Ллоя. Его ноги стали подкашиваться, и он рухнул на землю вместе со своей ношей. При падении Ула зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела над собой радостные лица своих сородичей – Эйка, Коча и Эба. Коч держал ногу на груди лежавшего рядом с ней бесчувственного тела гуабонга.
В то же самое время далеко от этого места в сторону заката Арка охотники племени, что покинул Ллой, сделав уже два перехода сквозь лес в поисках апшелоков, устроили привал. Камъян собственноручно смастерил из толстой прямой ветки вертел и насадил на него тушу недавно убитого и освежёванного небольшого лабса. Следовавший с гунгами юбур по имени Чигир, бережно нёсший всё это время в панцире речной илы угли аяка и кормивший их хворостом, собрал под деревьями сухих веток и раздул оранжевые языки. Вскоре по лесу разнёсся ароматный запах жареного мяса. За два перехода гуабонги пока не встретили ни одного апшелока. Это тревожило Камъяна. Все в его роду знали, что высоколобые враги появляются со стороны восходящего Арка, а это значило, что их пастоя должна находиться именно в этом направлении. Но за два перехода не попался пока ни один из них. Охотники ушли уже далеко от своих угодий, даже очень далеко, как никогда раньше не заходили. Камъян принял решение после привала сменить направление в сторону руки с дубиной. Не могли же апшелоки жить у холма, за которым жилище самого Арка, – а до него остался всего один переход. Правильнее было бы идти в направлении яркого глаза Рибы, что светился на небе безоблачными ночами среди множества мелких глаз. Ведь именно оттуда дул в сезон хавоя холодный ветер с таким же именем, что и имя того, кто породил проклятых апшелоков. Где, как не под этой эйбой располагаться владениям Хавоя? Где, как не там должны обитать высоколобые? Размышления Камъяна прервал выкрик Оуна, извещавший о том, что туша лабса достаточно прожарилась, и самое время приступить к еде. Вождь кивнул в знак согласия и облизнул губы. Туша была снята с вертела и положена на траву. Охотники расселись вокруг неё. Их патруги врезались в истекающую жиром хрустящую плоть. Крепкие зубы начали рвать сочную, ещё кровоточащую местами пищу. Раздалось жадное урчание и чавканье. Глубоко посаженные глаза щурились от удовольствия. С тушей лабса было покончено быстро. Его не до конца обглоданные кости остались на траве поджидавшим в стороне рыжим лаям. Громко отрыгивающие сытые охотники поднялись с земли. Юбур Чигир собрал в панцирь илы тлеющие угли. Все были готовы к предстоящему переходу. Камъян указал дубиной, зажатой в руке, направление, он был немногословен:
– Риба! Апшелоки!
Гунги прекрасно поняли, что добычу, за которой все они отправились, нужно искать в стороне, где обитает Хавой. Легенда о покровителе апшелоков была известна каждому. Гуабонги продолжили своё продвижение сквозь лес. Они насытились, их было достаточно, чтобы постоять за себя, поэтому им не стоило таиться. Обитатели леса, напротив, чувствовали в них грозных врагов – запах двуногих был резким. Травоядные спешили уйти со своих протоптанных троп, хищники разбегались в стороны. Даже у-рыки, и те опасались перейти дорогу стае двуногих. Если путь охотников лежал через небольшие поляны, на которых паслись стада удонов, они его не меняли. Огромные удоны сами спешили посторониться. Раздутые животы гунгов говорили об их сытости, и только время от времени кто-нибудь из них срывал с кустов ягоды и запихивал себе в рот. Когда Арк спустился к горизонту, среди множества звериных следов начали встречаться следы апшелоков, как две капли воды, похожие на следы самих гуабонгов. Теперь вся группа стала двигаться настороженно. Однако до наступления сумерек не повстречался ни один высоколобый. Камъян выбрал место для ночлега. Это была небольшая поляна, окружённая плотной стеной леса. Чигир быстро развёл аяк, и вся группа с удовольствием растянулась на мягкой траве. Никто не опасался нападения хищников – гунги знали, что свет аяка, подаренный им самим Арком, отпугивает непрошеных гостей. Поэтому все они уснули безмятежным сном, кроме юбура, в обязанности которого входило поддержание жизни аяка. Только под самое утро Чигир задремал, и не почувствовал, как по его ноге пополз многоногий ёр. Укус был несильным, однако юбур его почувствовал. Он прихлопнул тяжёлой ладонью насекомое, открыл глаза и увидел того, кто его разбудил. Молодой гуабонг не на шутку встревожился, и было от чего – ёра знали, как маленького убийцу. Уже не одного сородича эта тварь отправила в уединение. Юбур знал, что в случае укуса следует отсосать кровь из ранки и приложить к ней речной ил.