Трэвис рассмеялся. А Джейк просто сказал, что не против провести с братьями вечер.
– Ты не собираешься спрашивать разрешения Эддисон? – ласково спросил Трэвис.
– С чего вдруг? – жестко произнес Джейк, а затем прокашлялся и сказал: – У Эддисон сейчас встреча литературного клуба, так что…
– Так где же мы встретимся? – спросил Трэвис.
Джейк назвал пару мест. Калеб предложил попробовать кое-что новое. Один клиент рекомендовал им одно недавно открывшееся место на Артс-Дистрикт.
– Местное пиво, отличный выбор вин, великолепные стейки, музыка играет только сверху, так что, по его словам, есть шанс услышать, что тебе говорят.
– А не слишком ли много там будет всяких студентов? – спросил Джейк. – Ну, знаешь, всякие безумные веганы с гитарами и футболками с надписью «Шопенгауэр был прав».
Его братья улыбнулись.
– Вряд ли, раз моему клиенту место понравилось, – ответил Калеб. – Его философские взгляды ближе Шварценеггеру, чем Шопенгауэру.
И братья рассмеялись.
– Давайте попробуем, – подытожил Джейк. – В восемь?
Джейк приехал первым.
Он расплачивался за выпивку, когда заметил Трэвиса.
– Клиент Калеба определенно ошибся, – сказал Джейк. – Количества умников в этом баре хватит для проведения хорошего митинга.
– Угу, – кивнул Трэвис, – я заметил. Там и снаружи небольшая тусовка. Куча тощих парней с бородой и девушек с бородатыми подмышками.
Джейк рассмеялся:
– Ну ты и скажешь! Главное – мы здесь. И я заметил, тут подают отличные стейки.
– Всегда знал, основы ты понимаешь, – нарочито серьезно произнес Трэвис. – Тебе идет семейная жизнь, приятель. Жена хотя бы сделала тебя менее уродливым.
Джейк ухмыльнулся, и они похлопали друг друга по плечу:
– Замечательный комплимент, учитывая, что мы похожи как две капли воды.
– Три капли, – уточнил Калеб, подошедший к ним.
Последовало еще больше хлопков по плечу.
Наконец братья уселись.
– Как поездка в Германию?
– Отлично. Заключил чертовски выгодную сделку.
– Замечательно, – сказал Джейк и добавил, обращаясь к Калебу: – Он красив, как мы. Да еще и скромен. Ну что за милашка?
– Как на личном фронте дела? – спросил Калеб. – Все в порядке?
Трэвис взглянул на него:
– Ты о чем это?
Калеб вопросительно поднял бровь.
– Это значит, – сказал он медленно, как для ребенка, – как на личном фронте дела?
– Все нормально.
Джейк рассмеялся:
– Эй, это не вопрос с подвохом. Просто наши дамы очень интересуются.
Трэвис тяжело вздохнул:
– Хорошо. Извините. Думаю, я все еще немного не в себе.
– Никого на примете?
– Нет, – спокойно ответил Трэвис. – Но знаете, что я думаю о подобных расспросах? – Он выпрямился и нахмурился. – Я думаю…
– Что я думаю, – лениво перебил его Калеб, – так это то, что нам пора бы с ужином разобраться: к нам вон официантка идет.
Их заказы были одинаковыми. Бифштексы, печеная картошка с маслом, томатный соус с чесноком.
– И еще побольше жареных луковых колец, – сказал Трэвис.
– Разумеется, – сказал Джейк. – Как мы могли забыть о пользе овощей?
Две кружки пива и эль для Трэвиса.
Официантка принесла все, кроме горячего, почти сразу же, прихватив и тарелку с кешью.
И они ели, пили и говорили о том, о чем обычно говорят парни.
Трэвис наконец почувствовал себя расслабленным.
Почему он так разозлился из-за одного глупого вопроса? В этом не было смысла.
Но разговоры помогли.
Будничная ерунда. Бейсбол, футбол, хоккей. Джейк почти закончил отделку дома, и его ранчо присоединится к «Эль Суэно». Калеб и его жена искали землю под строительство собственного дома.
Наконец принесли бифштексы. Они заказали еще пива. И только Трэвис почувствовал себя совсем хорошо, как его братья переглянулись и отложили ножи и вилки, а Калеб спросил:
– Тебя что-то беспокоит, Трэвис?
Трэвис натянуто улыбнулся:
– Ничего. В отличие от тебя, Калеб.
– Эй, – мягко произнес Калеб, – ты поаккуратнее. Я ведь на допросах собаку съел.
Трэвис рассмеялся так, как и должен был. Он хотел сделать вид, что не понимает, о чем речь, изобразив невинную гримасу. Увы… Нельзя провести детство с двумя парнями, видящими тебя насквозь, а потом спокойно врать им прямо в лицо. Кроме того, до этого момента он не понимал, как много для него значила ночь прошлой пятницы. Точнее, его реакция на ту ночь.
Но все же он не собирался рассказывать обо всем в подробностях.
Так что Трэвис пожал плечами, отложил нож и вилку, вытер губы салфеткой и сказал:
– Я встретил женщину.
– Он встретил женщину, – сказал Калеб Джейку.
– Ого! Потрясающе… Наш брат, успешный инвестиционный менеджер, встретил женщину. Как ловко он уклоняется от ответов!
– Я ни от чего не уклоняюсь, – коротко бросил Трэвис. – Это просто женщина. Ничего особенного. И я не какой-то инвестиционный менеджер. Я директор финансовой фирмы. И почему вы вообще говорите обо мне так, будто меня здесь нет?
– Потому что последний раз, когда мой брат не хотел говорить о женщине, с которой встречался, он был по уши влюблен в Сьюзи Франклин.
Трэвис откинулся на спинку стула, сложив руки на груди:
– Да это еще в школе было. А я был, как ты выражаешься, «влюблен» не более чем сейчас.
– Он слишком много возражает, – сказал Джейк.
– Я не возражаю. Нечему тут возражать.
Трэвис хотел сказать это особенно безразлично, но, едва взглянув на братьев, понял – не сработало. Он тяжело вздохнул и склонился над столом:
– Слушайте, ничего особенного не произошло. Я занимался своими делами в одном баре на окраине…
– Что ты делал в баре на окраине?
– Вообще-то это ваша вина. Виноваты вы оба. Это был вечер пятницы, вы тогда не приехали, и…
И он рассказал им все. Почти все. Ладно, он рассказал им совсем немного. И наконец, дошел до части, когда у него начались проблемы.
– И вот, дверь открылась, и эта женщина вошла внутрь. Она была, кхм, она была очень красивой…
– Ты хотел сказать, она была сексуальной?
Трэвис стиснул зубы:
– Да, можно и так сказать.
– И?..
– И я понял – мне по силам убедить этих слюнявых недоумков: именно ее я и ждал. А после попросту уйти.
– Слюнявых недоумков? – с насмешкой переспросил Калеб.
– А что я говорил? Трэвис у нас вообще бесподобен по части произнесения речей, – сказал Джейк с той же насмешкой.
– Вы собираетесь слушать меня или нет?
– Мы внимательно слушаем. Продолжай. Горячая штучка зашла в бар, виляя…
– Ничем она не виляла! – неожиданно для себя почти выкрикнул Трэвис. – И она была… Она хорошо выглядела. Она не была горячей или сексуальной. Не так, как вы себе это представляете…