Читать интересную книгу Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер

   — Кто отворил ворота моим убийцам?

   — Лорд Гримбольд с шестью рыцарями.

Рот герцога неожиданно скривился в приступе гнева:

   — Низкий предатель! Видит Бог, я сведу с ним счёты!

Свирепые нотки в голосе Вильгельма заставили Рауля содрогнуться. Герцог снова взглянул на него, словно оценивая своего спутника.

   — Поездка будет нелёгкой. Я должен быть в Фалейсе к утру. Твой конь выдержит?

   — Да, милорд, — твёрдо ответил Рауль. — Он такой же выносливый, как и ваш.

   — Тогда вперёд! Погоня наверняка уже пущена по нашему следу.

Юноша оглянулся:

   — Я ничего не слышу, сеньор.

   — Они будут преследовать меня, и очень упорно, — объяснил Вильгельм. — На этот раз мой милый кузен не может дать мне ускользнуть у него из-под носа.

   — Так вы знали об этом всё время? — в ужасе воскликнул Рауль.

   — О том, что мой бургундский кузен будет счастлив оказаться на моём троне? Ты принимаешь меня за дурака, Рауль?

   — О нет, милорд! Но вы никогда не показывали виду, и, когда однажды я из невежества попытался предупредить вас, вы, казалось, не придали этому значения.

   — Я не придаю этому значения и сейчас, — ответил Вильгельм. — Господи, неужели одиннадцать лет я пробыл герцогом Нормандии, чтобы испугаться кучки бунтовщиков? Знай, Рауль де Харкорт, первое, что я помню в своей жизни, это то, как мой дядя Вальтер выкрал меня из замка в Водрилле, чтобы спрятать в лесной хижине бедняка от врагов. Так он делал не один раз, ибо, едва мне исполнилось восемь лет, заговор против меня сменялся заговором. Они убили моего опекуна Торкиля и графа Гилберта, которого народ называл Отцом Государства. Ты видел Фиц-Осберна, моего сенешаля. Его отец Осберн, сын Герфаста, состоял на службе у меня. Его убили на пороге моей комнаты, а мне не было и десяти. Боже мой, я переплыл через реки крови! Я научился никому не доверять, ибо те, кто должен был защищать меня, искали моей смерти, когда я был ещё ребёнком. — Вильгельм горько рассмеялся. — А сейчас Гюи, произносивший сладкие речи, поднял голову, чтобы нанести удар герцогу Нормандскому! Клянусь памятью отца, я сведу с ним счёты, — повторил угрозу Вильгельм, и в устах такого человека это было равносильно смертному приговору.

Кони мчались галопом. Дул ночной ветерок, и волосы герцога растрепались, а накидка развевалась сзади подобно чёрной туче. Он резко обернулся и, заранее торжествуя над поверженным врагом, произнёс:

   — Оставайся со мной, Рауль-часовой. Клянусь Богом, ты увидишь, как Нормандия склонит передо мной голову!

   — Милорд, — с готовностью проговорил юноша, — именно для этого я поступил к вам на службу. Я в вашем распоряжении до самой смерти и после неё. Моя голова и мой меч в вашей власти!

   — Пусть будет так! — проговорил Вильгельм и протянул Раулю руку. Их плечи соприкоснулись, а руки встретились в горячем пожатии.

   — Сеньор, раздавите гадюку, будоражащую Нормандию, и установите долгожданный мир!

   — Прежде чем установить мир, я развяжу войну и буду вести её до конца. Видит Бог, этот меч, до сих пор не получивший ни одной жертвы, скоро узнает, что такое кровь! Пройдёт день, может быть, неделя, и Нормандия поднимется против меня во всеоружии. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать всех, кому я могу доверять.

Голос Вильгельма стал резче, и Рауль скорее почувствовал, нежели увидел, что герцог нахмурился.

   — Ладно, надо торопиться, — всё тем же резким голосом сказал Вильгельм. — Заедем сначала в Фалейс, затем во Францию.

   — Во Францию? — ошеломлённо переспросил Рауль.

   — Да, просить помощи у Генриха, моего сюзерена.

Рауль вспомнил о своих опасениях.

   — Сеньор, вы доверяете королю Франции?

   — Он мой сюзерен, — оборвал Рауля Вильгельм. — Он не посмеет отказать мне.

Заехав в чащу леса, спутники снова замедлили шаг.

   — Кто на вашей стороне, милорд?

   — Очень скоро я это увижу, — усмехнулся герцог. — В Западной Нормандии союзников у меня, вероятно, нет. Но в Ко, Руа, Эвресине и Оже, да и во всех землях к востоку от Дайва, многие пойдут в мою армию.

Конь Вильгельма споткнулся о корень дерева, но хозяин удержал его твёрдой рукой.

   — За всю мою жизнь я приобрёл немного друзей. В отличие от многих, мой кузен из О ещё мне верен. Говорят, он присягнул мне на верность, когда я лежал в колыбели. Роджер де Бомон, старый Хью де Гурней, де Монфор — вот ты всех уже и знаешь. У меня есть два дяди, сводные братья моего отца. Стоит ли доверять им? Я думаю, да, но до тех пор, пока они под моим присмотром. В детстве моим другом был Эдуард Саксонский, сейчас он король Англии. Но всё это время он мог лишь молиться за меня. И всё же он любит меня, и за это я ему благодарен. Его брат Альфред уделял внимание больше конкретному делу, чем молитвам, но он был глуп и нашёл смерть в руках ярла Годвина. Что же касается остальных... Пожалуй, мне будет легче назвать моих врагов. Их так же много, как деревьев в этом лесу.

Вильгельм поправил накидку.

   — Ты видел в Байо Ранульфа де Брикассара, виконта Бессина? Этакий вечно угрюмый, высохший человек с бегающими глазами. Он всецело на стороне Гюи. Есть ещё лорд Ториньи, ищейка Гюи, который готов на всё, лишь бы навредить мне. Эти сеньоры имеют большую власть, но мне кажется, что на их стороне ещё более могущественный человек.

Вильгельм немного помолчал.

   — Это Нил де Сент-Совер, виконт Котантена. Если он жив, он сослужит мне службу. Он не приехал в Валоньез. Его приезд означал бы его преданность мне. Но он не приехал, и теперь мы встретимся на поле битвы. Пусть будет так.

Взглянув на звёзды, Вильгельм проговорил:

   — Надо торопиться, мы должны пересечь Вир до рассвета.

Когда наконец спутники подъехали к границе, кони были взмылены и измождены. Фортуна была на их стороне, и начался прилив, но солнце неумолимо поднималось, и его первые лучи освещали борющихся с течением коней. Всадники были по колено в воде, и Рауль дрожал от холода. Наконец лошади почувствовали под собой дно и нетвёрдо ступили на берег.

Вильгельм с тревогой смотрел, как горизонт становится всё светлее.

   — Мы должны обойти Байо и двигаться на север. Я не решаюсь войти в этот город. Скорее же, медлить нельзя!

В Сент-Клементе Вильгельм подъехал к маленькой церквушке. Спутники спешились и привязали коней. Герцог, набожный человек, вошёл в церковь и опустился на колени перед алтарём. Несколько минут он стоял так, сжав кулаки и глядя куда-то вдаль. Глаза его горели фанатичным блеском.

Выйдя из церкви, Вильгельм тут же сел в седло и погнал коня так быстро, что Рауль с трудом поспевал за ним. Проезжая мимо спящего Байо, они заметили, что на небе погасли последние звёздочки и сгустился туман, как это часто бывает на рассвете. Но когда спутники подъехали к Рэ, одинокому замку, стоящему у дороги, взошло солнце и туман начал рассеиваться. Вильгельм хотел было проехать мимо, но мост через ров был опущен, и на нём стоял какой-то человек, наслаждавшийся утренней свежестью. Он с любопытством смотрел на спутников, недоумевая, что заставило этих всадников гнать своих лошадей в такой ранний час. Когда же двое подъехали ближе, он с удивлением узнал и фигуре на чёрном скакуне герцога, ахнул и побежал ему навстречу.

   — Сеньор! Сеньор! Остановитесь! — кричал он, стоя на дороге с протянутыми руками.

Герцог осадил коня. Лорд Рэ схватил уздечку Малета и вскричал:

   — Что произошло, милорд? Что заставило вас отправиться в путь без свиты и с такой поспешностью?

   — Хьюберт, могу ли я доверять тебе?

   — До конца моих дней, сеньор. Не бойтесь говорить, я ваш слуга!

   — Тогда знай, — ответил Вильгельм. — Я спасаюсь бегством, чтобы остаться живым. Ты хочешь задержать меня?

   — Только для того, чтобы оседлать вам свежего коня, — проговорил Хьюберт. — Входите и ничего не бойтесь! Если ваши враги будут здесь, я выставлю против них всю охрану моего замка.

Всадники въехали по мосту во двор замка и спешились. Старый Хьюберт де Рэ громко отдавал распоряжения, и через некоторое время слуги засновали по замку. Вильгельму принесли чистую одежду, помогли одеться, налили воды в таз, чтобы герцог мог умыться, подали полотенце и даже предложили выпить вина. Пока слуги одевали Вильгельма, тот говорил с Хьюбертом, стараясь вкратце рассказать ему о том, что произошло в Валоньезе. В середине его рассказа в залу вошли три молодых человека, высоких и статных, и опустились перед Вильгельмом на колени. Хьюберт с гордостью представил сыновей своему сеньору.

   — Это ваш сеньор, мальчики! Вы будете сопровождать его. Чего бы вам это ни стоило, не покидайте его до тех пор, пока не прибудете в Фалейс!