в густую зелень кустов. Левой рукой он натянул поводья, вынуждая Ветерка замедлить шаг, а правую положил на нож, висевший на поясе.
– Твоя правда, – с неохотой согласился Тим. – У нас гости.
В следующий миг он с силой ударил пятками по бокам Ветерка. Тот недовольно фыркнул, но сразу пустился с места в галоп. Перед глазами замелькала изумрудная листва, раскрашенная вкраплением коричневых морщинистых стволов и острых веток. Я крепко обхватила Тима за пояс: Ветерок несся так, что зазеваешься – и кубарем полетишь на землю.
– Думаешь, это те братья? – прокричала я в ухо Тиму.
– Не знаю, – не оглядываясь, ответил он. – Надеюсь, и не узнаем.
Я судорожно сглотнула. Язык буквально прилип к нёбу. После наставлений Красна Солнышка меньше всего хотелось попасться в лапы к его братьям. Если после встречи с ними по земле рассыпалось столько костей, что их хватило на целую избушку, лучше и вовсе не знакомиться.
Однако убежать не получилось. Взмыленный, хрипящий от усталости Ветерок несся сквозь лес, словно кошка от рассвирепевшего пса, но, несмотря на это, топот чужих копыт лишь приближался. Вздрогнув, я медленно, очень медленно повернула голову и покосилась чуть в сторону. Всего на каких-то полкорпуса позади меня мчался всадник. Его длинные светло-русые волосы рассыпались по плечам. За спиной развевался алый плащ, стянутый у шеи золотой застежкой. Она сияла в лучах солнца так ярко, что я прикрыла глаза ладошкой. Поймав мой взгляд, незнакомец улыбнулся.
– Остановитесь! – не попросил, приказал он. – Я вреда вам не причиню!
Голос его звучал раскатисто и грозно. Тон вовсе не казался дружелюбным, а на лице вместо улыбки расползался оскал. Тим подхлестнул коня, и тот, захрипев, сделал новый рывок. Всадник остался позади, я выдохнула с облегчением.
– Не бойся! – бросил Тим. – Мы уйдем от него!
Словно в насмешку над его словами, всадник одним рывком нагнал нас. Теперь его белый конь спокойно трусил рядом с выдыхающимся, взмыленным от усталости Ветерком. В равнодушной морде чужого коня не было ни намека на то исступление, с которым мчался наш, постепенно выбиваясь из сил.
– Коня своего загоните, – уже не крикнул, а просто сказал всадник. Он был так близко, что нужда повышать голос отпала. – Пожалейте животинку!
– Иди своей дорогой, – ответил Тим, крепче сжимая в руках поводья. – Мы не ищем неприятностей.
Всадник рассмеялся. От его громоподобного смеха кровь стыла в жилах. Было в его светлом, не тронутом загаром лице что-то резкое, звериное – в остром ли носе, похожем на клюв птицы, в выгоревших ли на солнце бровях, в глубоко посаженных ли глазах – не знаю. Но при одном взгляде на него хотелось немедленно бежать, нестись, что-то делать.
– Тогда вы не ту тропку выбрали, – сказал он. – Ну так остановитесь или как?
Тим ничего не ответил. Ветерок захрипел, будто прося пощады. Он мчался вперед так, будто в любой момент мог упасть замертво. Всадник снова начал отставать, но я нутром чуяла – ненадолго. Он словно играл с нами: кот, то накрывающий лапой глупую мышь, то снова отпускающий ее на свободу – буквально на пару шагов. Ровно настолько, чтобы веселье не сменялось скукой.
– Что тебе нужно? – громко спросила я.
Всадник усмехнулся.
– Неправильный вопрос, ведьма. Спроси иначе.
Я отвернулась и от волнения прикусила губу. Да так сильно, что выступила кровь. Соленые горячие капли, которые я слизнула языком, уняли шум в висках, развеяли туман, заполонивший разум. Слова слетели с языка, прежде чем я успела их обдумать:
– Как твое имя?
Всадник одобрительно улыбнулся. Его конь, ведомый рукой хозяина, в мгновение ока нагнал Ветерка. Я отшатнулась, когда рука незнакомца почти коснулась моего плеча.
– Его-то ты и должна назвать, если хочешь добраться до избушки.
«Испытание!» – вспомнила я и охнула.
Охнула, потому что всадник ухватил мой рукав. Бока наших коней соприкоснулись, и незнакомец потянул меня к себе, желая пересадить.
Тим обернулся и взмахнул рукой. В сиянии солнца сверкнуло лезвие ножа, брызнули алые капли. Мой несостоявшийся похититель выругался сквозь зубы, зажал рану и отпустил рукав.
– Сколько у меня времени? – крикнула я.
Сердце колотилось в груди, как испуганная птица в клетке. Я задыхалась от ужаса, но каким-то чудом он не овладел мною полностью.
– До заката, ведьма.
Я вскинула голову и нахмурилась. Недавно вышедшее солнце уже успело проделать половину пути и сейчас застыло в зените. Жар его лучей заставил утереть мокрый лоб. По спине, под рубахой и сарафаном, расползлись струйки пота.
– Уже полдень, – сказал Тим, ненадолго встречаясь со мной взглядом. – Времени мало.
Мысли лихорадочно заметались. Назвать имя. Как могут звать брата Красна Солнышка?
– Может быть, он лунный месяц или полночная звезда? – торопливо ответила я, прижимаясь щекой к плечу Тима. Он с силой сжимал поводья, костяшки его пальцев побелели. – Разве не они родные братья солнца на небосводе?
Ветерок вдруг заржал и, сделав еще два шага, упал. Мы с Тимом покатились по траве. Я всем телом врезалась во что-то твердое. Как оказалось, в ствол поваленной березы. Задыхаясь, я раскрыла рот, чтобы сделать вздох, и зашипела от боли. Тим, катившийся по траве вслед за мной, нечаянно ударил локтем под ребра, и в глазах потемнело. Помутневшим взглядом я наблюдала за тем, как к нам неторопливо приближается братец Красна Солнышка. Алый плащ за его спиной развевался. Так же как и брату, ему не было нужды ступать по земле. Он шагал по воздуху, и тот чуть похрустывал от его движений, словно лед ранней весной.
Оказавшись над нами, незнакомец бесконечное долгое мгновение смотрел на нас, а затем потянулся к поясу, где у воинов висит оружие. Из моего горла вырвался всхлип. Но вместо кинжала в его руке оказалась резная свирель. Я нахмурилась, ничего не понимая. Тим рядом со мной завозился, рывком поднялся на ноги и развел руки в стороны, защищая меня. Его улетевший во время падения нож предательской змеей сверкнул в траве позади братца Красна Солнышка.
– Вы так торопитесь, бежите, – с усмешкой проговорил незнакомец. – Закружил я вас, правда?
Я приподнялась, уперлась спиной в ствол поваленной березы. В ушах все еще шумело, под ребрами кололо, но я поглядывала по сторонам, в любой момент готовая сорваться с места. Взгляд выцепил тяжелую палку, лежавшую в паре шагов от меня. Если быстро подхватить ее и…
Додумать я не успела. Братец Красна Солнышка поднес к губам свирель. По лесу понеслась веселая, согревающая душу мелодия. Вокруг поднялся вихрь. Он бросил в лицо горсть сорванных листьев, приподнял меня над землей и закружил. Ласковые касания ветра защекотали кожу, и я неожиданно рассмеялась. В тот же миг я упала вниз, но не ушиблась: высокая трава смягчила удар. Повисла звенящая пауза, даже птицы умолкли. Казалось, все вокруг замерло. И тогда ноги сами понесли меня в пляс. Разлетелась широкая юбка сарафана, когда я, улыбаясь, закружилась на месте сама, раз уж негодник-вихрь отказался играть со мной.
Все вокруг вдруг стало смешным и нелепым. Я так торопилась, бежала. Зачем? Имеет ли смысл бороться, стремиться к чему-то, с кем-то сражаться? Там, где-то на горизонте, как высокие горы, подернутые дымкой тумана, маячит моя цель. Вернее, мне казалось, что я двигаюсь к цели. Но на самом деле я лишь истязала себя.
Мысли становились все легче и легче. Они исчезали, испарялись, как облака в небе, разгоняемые ветром. И в миг, когда я и сама была готова раствориться в этом хаосе, меня обхватили чьи-то сильные руки и развернули к себе. По-прежнему тягучий, обжигающий взгляд Тима будто встряхнул меня, заставил вспомнить, кто я. Мелодия вдруг стала тише, я слышала ее словно сквозь толщу воды. Это Тим теплыми ладонями накрыл мои уши.
– Василиса, – прочла я по губам друга. – Василиса!
Я вздрогнула. Собственное имя звонкой пощечиной заставило прийти в себя. Так вот какую власть оно имеет над нами? Уже абсолютно трезво я взглянула на братца Красна Солнышка. Тот не спеша убрал от губ свирель.
– Братец домой торопится, – загадочно обронил он. Тихо, но я почему-то услышала. – Время на исходе, ведьма.
Мы с Тимом одновременно вскинули головы. Небо стремительно темнело, солнце катилось к горизонту. Его лучи из ярко-желтых кинжалов превращались в багряные и алые нити, теряющиеся в тяжелых тучах.
Закат.
Руки Тима соскользнули с моих ушей. Я видела его глаза с непривычно расширенным зрачком. В радужке мне чудились