– Новая телеграмма от «Гриши»! Восстание опять откладывается!
И снова в партийные центры в последнюю минуту отправили гонцов с вестью о том, что все отменяется. Однако курьер, посланный в Гамбург, прибыл слишком поздно. Гамбургские коммунисты, руководствуясь присущей немцам дисциплиной, в назначенный час вступили в битву. Сотни рабочих, вооруженных винтовками, начали штурм полицейского участка. Другие заняли стратегические объекты города.
Рабочие-коммунисты в других частях Германии оказались ввергнутыми в состояние паники.
– Почему мы ничего делаем, в то время как сражаются трудящиеся Гамбурга? – спрашивали они районных руководителей своей партии. – Почему мы не идем им на помощь?
У партийных лейтенантов просто не было ответа на этот вопрос. Только некоторые, занимавшие высокое положение, знали, что гамбургские рабочие гибнут сейчас из-за последней «Гришиной» телеграммы. Коммунисты Гамбурга продержались около трех дней. Огромное количество трудящихся в городе бездействовало, а Саксония и Тюрингия не пришли на помощь коммунистам. Рейхсвер под началом генерала фон Секта вошел в Дрезден и выбросил кабинет коммунистов и левых социалистов Саксонии из их здания. Кабинет Тюрингии ожидала точно такая же судьба. Коммунистическая революция кончилась крахом.
Все наши, кто находился в Германии, знали, что ответственность за это фиаско несет штаб-квартира в Москве. Общую стратегию предполагаемой революции разработали большевистские лидеры Коминтерна. А значит, нужно было найти козла отпущения. Фракционным противникам Брандлера в Германской партии были знакомы коминтерновские методы прикрытия ошибок высокого командования, а потому они сразу же рьяно взялись за дело.
– Брандлер и Центральный комитет виноваты в том, что мы потерпели поражение и не смогли захватить власть, – кричала новая «оппозиция», возглавляемая Рут Фишер, Тельманом и Масловом.
– Совершенно верно, – вторила им Москва. – Брандлер – оппортунист, социал-демократ. Он должен уйти! Слава новым революционным лидерам Рут Фишер, Тельману и Маслову!
На следующем Всемирном конгрессе Коминтерна это все было оформлено в виде ритуальных резолюций и декретов, и с благословения Москвы Германскую коммунистическую партию возглавило новое руководство.
Брандлер получил приказ явиться в Москву, где его лишили германского паспорта, а также предоставили советскую административную работу. Зиновьев проинформировал его, что не собирается больше беспокоиться о германских делах и не имеет к ним никакого отношения. Все его попытки вернуться в Германию были безуспешны до тех пор, пока его друзья не пригрозили учинить международный скандал, который привлек внимание правительства в Берлине. Только тогда ему позволили покинуть Советскую Россию и исключили из Коммунистической партии.
Суварин, известный французский писатель и автор самой полной биографии Сталина, пережил то же самое. В 1924 году его изгнали из руководства Французской коммунистической партии по приказу Коминтерна, а потом советское правительство удерживало его до тех пор, пока его друзья в Париже не пригрозили привлечь внимание французских властей.
Лишь для одной ветви советского правительства этот дорогостоящий эксперимент 1923 года не оказался полностью бесполезным. Я имею в виду военную разведку. Когда мы увидели крах усилий Коминтерна, мы сказали: «Давайте спасем то, что можно спасти в германской революции». Мы взяли лучших людей, найденных и обученных нашими партийными спецслужбами, и отряды боевиков и ввели их в нашу советскую военную разведку. На руинах германской революции мы создали для Советской России блистательную разведывательную службу в Германии – на зависть всем государствам.
Потрясенная поражением в Германии, Москва начала присматривать новое поле сражения. Поздней осенью 1924 года положение в Германии стабилизировалось. За почти шесть лет Коммунистический интернационал не добился ни одной победы, которая могла бы как-то оправдать огромное количество жертв и невероятные траты денег. Тысячи коминтерновских паразитов состояли на довольствии у Советов. Позиции Зиновьева в большевистской партии пошатнулись. Нужна была хоть какая-то победа – где угодно и каким угодно способом.
На западной границе Советской России находилась Эстония – крошечное государство, тогда явно переживавшее жестокий кризис. Зиновьев и Исполнительный комитет Коминтерна решили отбросить все марксистские теории. Вызвав начальника отдела разведки в Красной армии генерала Берзина, Зиновьев начал с ним разговор с самого важного: в Эстонии революционный кризис. Мы больше не будем действовать так, как делали это в Германии. Используем новые методы: никаких забастовок, никакой агитации. Все, что нам нужно, – это смелые отряды под началом горстки офицеров Красной армии, в основном прибалтийских русских, и через два-три дня мы будем хозяевами Эстонии.
Генерал Берзин привык подчиняться приказам. Через несколько дней были создана группа из примерно шестидесяти офицеров Красной армии, преимущественно из балтийских русских. Их командиром стал Жибур – один из героев Гражданской войны. Людей переправили в Эстонию разными маршрутами: кого-то через Финляндию и Латвию, другие проскользнули через советскую границу. В Эстонии их уже ждали специальные рассредоточенные коммунистические отряды общей численностью около двухсот человек. К концу ноября все приготовления были завершены.
«Революция» началась утром 1 декабря 1924 года в Ревеле, в столице, в специально определенных местах в центре. Вся остальная страна пребывала в полном спокойствии. Рабочие, как обычно, трудились на фабриках. Дела шли своим чередом, и примерно через четыре часа «революция» оказалась полностью проваленной. Около ста пятидесяти коммунистов погибли на месте. Сотни других, не имевших отношения к восстанию, были брошены в тюрьмы. Офицеры Красной армии быстро вернулись в Россию по заранее организованным каналам. Жибур вновь сидел за своим столом в своем кабинете в Генеральном штабе, ситуацию с эстонской «революцией» постарались как можно быстрее замять.
В Болгарии же Коминтерн наслаждался периодом процветания, поскольку у власти стоял Стамболийский – лидер Крестьянской партии. Он был дружески настроен по отношению к Москве. Остатки Белой армии генерала Врангеля, которую большевики вытеснили из Крыма, находились на болгарской территории, и советское правительство было заинтересовано в том, чтобы ударить по этим формированиям. С согласия Стамболийского Россия с этой целью отправила в Болгарию группу секретных агентов. Эти агенты использовали любые методы пропаганды, включая публикации в газетах, а также и все возможные террористические действия, включая убийство. В определенном смысле они добились успеха в деморализации этого потенциального противника советской армии.
Несмотря на дружеские отношения между Стамболийским и Москвой, когда в 1923 году Цанков поднял военный мятеж против правительства Стамболийского, Москва приказала Болгарской коммунистической партии оставаться нейтральной. Коммунистические вожди надеялись, что в результате смертельной борьбы между армией реакционеров и Стамболийским они смогут сами захватить власть.
Стамболийский был смещен и убит. Цанков установил военную диктатуру. Тысячи невинных людей отправились на виселицы, а коммунистическую партию загнали в подполье.
Прошло два года, и Коминтерн решил, что пришло время коммунистического путча против правительства Цанкова. Заговор был сплетен в Москве. Это сделали лидеры Болгарской коммунистической партии с помощью офицеров Красной армии. Одним из этих болгарских лидеров был Георгий Димитров. Коммунисты узнали, что 16 апреля 1925 года все высокопоставленные члены болгарского правительства будут на службе в Свети соборе в Софии. Они решили использовать этот случай для восстания. По приказу Центрального ко митета Болгарской партии во время службы прямо в церкви была взорвана бомба. Около ста пятидесяти человек погибли. Но премьер-министр Цанков и высокопоставленные чиновники правительства выжили. Все непосредственные участники взрыва были казнены.
Сам Димитров продолжал работать на Коминтерн в Москве. Затем он стал его представителем в Германии. В конце 1932 года его снова отозвали в Москву, и люди, близкие к власти, говорили, что карьера его подошла к концу. Однако он не успел подчиниться приказу: его арестовали в связи с поджогом рейхстага. Его смелое и умное поведение в нацистском суде, где он успешно переложил вину на самих нацистов, сделало его коммунистом-героем того времени.
Один из невероятно ироничных моментов истории Коминтерна заключался в том, что Димитров, один из тех, кто был ответствен за взрыв в Софийском соборе, впоследствии стал главой Коминтерна, официальным глашатаем «демократии», «мира» и Народного фронта.