Пэйтон посмотрела на мисс Уитби. Та перестала играть. Все начали похлопывать веерами по ладоням, вежливо выражая высокую оценку. Пэйтон подумала, что единственная вещь, за которую они могут быть ей признательны, это что выступление окончилось, и они теперь могут свободно двигаться по комнате, возможно, даже открыть французские окна и выйти наружу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Пока она смотрела, мисс Уитби встала и скромно поклонилась, блаженно улыбаясь своей аудитории, большинство людей в которой могли быть для нее лишь незнакомцами. Затем, приподняв свои пышные юбки, она отошла от фортепиано.
Блестящие рыжие волосы мисс Уитби, в которых, Пэйтон была уверена, никогда не заводились вши, блестели в лучах заходящего солнца. Ее кожа, на которой не было ни одной веснушки, сияла такой же бледностью, как луна. Пэйтон подумала о том, как она открыла свой дом этой молодой женщине, бедной сироте, утверждавшей, что не знает ни одной живой души в Лондоне, и как проявила к ней доброту, начиная с того, что одолжила свои платья, лиф которых пришлось расставлять, чтобы вместить более округлые формы мисс Уитби, и кончая тем, что позволила пользоваться своей любимой кобылой, чтобы кататься по Гайд-Парку по утрам.
И гостья отплатила Пэйтон тем, что украла единственное, что она когда-либо действительно хотела.
— На самом деле, — сказала девушка, — думаю, что я ее ненавижу.
Пожилая женщина поджала губы.
— Прискорбно.
Пэйтон посмотрела на нее.
— Неужели? Почему?
И тут слишком хорошо знакомый голос застенчиво спросил:
— Прошу прощения, но не вы ли леди Биссон?
Пожилая женщина, сидящая рядом с Пэйтон, улыбнулась мисс Уитби, которая, оказывается, стояла прямо перед ними.
— Так и есть, — прохладно ответила она. — А вы, должно быть, та молодая женщина, которая завтра выходит замуж за моего внука.
Пэйтон побледнела. Проклятье.
Глава 3
Дрейк выдохнул, направляя тонкую струйку сизого дыма через открытые французские двери вслед за огненным шаром, быстро опускавшимся на западе.
— Я говорил с садовниками, как вы велели, сэр.
Джеральд Макдермотт, который работал дворецким в Дэринг Парке всего год, стремился понравиться своему новому хозяину. Он был доволен своей работой у сэра Ричарда — поскольку это позволяло ему быть ближе к своей матери, которая готовила для священника, живущего по соседству и очень надеялся, что новый баронет оставит его на этой должности.
На кухне шли слухи, что сэр Коннор намеревается уволить всех слуг и закрыть дом сразу после завтрашней свадебной церемонии, чтобы вернуться в море, которое он так любил. Но Макдермотт не мог в это поверить. Если баронет сделает это, то где будет жить его невеста? Даже такой предприимчивый и непредсказуемый человек, как сэр Коннор, не может ожидать, что его жена будет рисковать своим здоровьем и безопасностью, чтобы отправиться с ним в путешествие по открытому морю по крайней мере, не тогда, когда так велика опасность столкнуться с пиратами и другими морскими опасностями. Сама эта мысль просто нелепа.
Нет, Макдермотт верил, что он и дальше будет жить в Дэринг Парке и наслаждаться чаепитиями с вкусными булочками, испеченными его матерью. Когда он встретил будущую леди Дрейк, он сразу подумал, что это не та женщина, которая будет проводить значительное количество времени на палубе парусника — даже такого комфортабельного, как торговое судно компании «Диксон и сыновья».
Следуя пунктам из списка, он продолжил:
— И по вашим указаниям, сэр, завтра утром садовники прикрепят букеты из флердоранжей только на первых четырех скамьях в часовне….
— Вы, — прервал его Дрейк, устремив свой взгляд на переднюю лужайку, — вы перераспределили комнаты тех гостей, о которых я говорил?
— Разумеется, сэр. — Макдермотт, в отличие от других слуг, не позволял этому холодному пристальному взгляду работодателя запугать себя. Конечно, его было проще игнорировать, когда, как сейчас, баронет не смотрел в его сторону. — Все сделано согласно вашим требованиям. Я поместил господина Рейборна и капитана Гэйнсфорта в восточном крыле…
— Хорошо. — Дрейк сделал глубоко затянулся сигарой. — Спасибо.
Макдермотт вдохнул побольше воздуха в легкие, готовясь перейти к следующему пункту списка, когда его хозяин произнес «спасибо». После этого слова дворецкого охватило предчувствие успеха. Сэр Ричард, каким бы ни было удовольствием работать на него, никогда, за тот короткий промежуток времени, пока Макдермотт был его слугой, не благодарил его. Аристократы не видели необходимости за что-либо благодарить своих слуг. В конце концов, они ведь платят им деньги за выполнение обязанностей — зачем же тогда благодарить за работу, которую те должны выполнять?
И тот факт, что сэр Коннор решил сейчас поблагодарить своего дворецкого за то, что он просто распределил, где будут жить его гости, казался ему до крайности джентльменским поступком. Он почувствовал внезапный порыв теплоты и сердечности к своему новому хозяину. Он только было открыл рот, чтобы сказать: «Ну что вы сэр, это ерунда», как сэр Коннор остановил его, кратко бросив:
— Пока это всё, Макдермотт.
Это застало дворецкого врасплох, и он уставился на список. Оставалось еще около семи-восьми пунктов, о которых он должен был доложить баронету.
— Гм, сэр… — начал он.
Но Дрейк прервал его.
— Я уверен, — сказал он тем самым глубоким голосом, который так пугал горничных, заставляя их бежать куда угодно, лишь бы подальше от хозяина, — что есть еще много других дел, которым вам стоит уделить время, мистер Макдермотт.
Эти слова были произнесены довольно приятным тоном, но четко давали понять, что разговор окончен. Бесспорно, это был властный и в высшей степени уверенный тон человека, который не сомневается, что его приказ будет выполнен, причем быстро. В этот момент у Макдермотта пронеслась мысль, что теперь он понимает причину успеха баронета в качестве капитана судна — даже самый строптивый и упрямый моряк едва ли посмел бы неповиноваться приказу, исходящему от этого сурового человека, особенно произнесенному таким командным тоном.
Сглотнув, Макдермотт неуклюже поклонился, чуть не выронив свой драгоценный список, и мгновенно выскочил из комнаты.
— Д-д-да, — сказал он, — слушаюсь, сэр.
Покинув столовую, он думал о том, что неплохо было бы влить в себя немного портвейна, который он обычно переливал из бутылки в графин, чтобы подать его после обеда. Конечно, его матушка этого не одобрит, но, по крайней мере, у него не будут дрожать руки, когда он позовет гостей своего хозяина к столу.