Летом маркиз выезжал на воды в Баден, на Пиренеи или в Виши.
В то время, когда вошли майор Гарден и Шерубен, маркиз разговаривал с высоким шестидесятилетним стариком — герцогом де Шато-Мальи.
Герцог и хозяин прогуливались вдоль залы, делая поворот у двери будуара, где сидела маркиза. Подле маркизы Ван-Гоп находилась особа, которая казалась даже издали дивной красавицей.
Эта обольстительная женщина, грациозно игравшая веером, была госпожа Маласси — искренний друг маркизы Ван-Гоп.
Войдя в залу, майор подошел прямо к хозяину.
Маркиз подал ему руку с видом бесцеремонности и любезности, ясно означавшей, что майор был очень коротко знаком с его домом.
— Маркиз, — проговорил майор, — позвольте представить вам моего друга, даже родственника, г. Оскара де Верни.
И при этом он указал на Шерубена, который вежливо поклонился.
Маркиз взглянул на молодого человека и невольно вздрогнул.
Шерубен действительно мог напугать своею наружностью такого ревнивого мужа, как г. Ван-Гоп.
Молодой человек обладал той дивной и убийственной красотой, которая соблазняет всех женщин с живым впечатлительным и романтическим воображением.
Шерубен, превратившийся теперь в Оскара де Верни, был типом молодого кутилы. Его взгляд был томен и носил на себе отпечаток бессонных ночей.
Странное предчувствие овладело сердцем маркиза Ван-Гопа, когда он увидел этого молодого человека.
Майор Гарден и Шерубен, поздоровавшись с хозяином, тотчас же отошли от него и прошли в будуар к маркизе.
Маркиза Ван-Гоп слушала в это время какой-то анекдот, который рассказывала госпожа Маласси.
Подле маркизы стоял высокий белокурый молодой человек лет двадцати шести или восьми и очень красивый собой. Это был племянник герцога де Шато-Мальи.
Молодой граф де Шато-Мальи слушал остроумный рассказ госпожи Маласси, не улыбаясь и не обнаруживая признаков одобрения, на его губах нельзя было не заметить легкого выражения презрения к словам рассказчицы.
Сзади молодого графа стоял человек, оригинальная физиономия которого и эксцентричный костюм оставались незамеченными только благодаря сосредоточенности всеобщего внимания на рассказе госпожи Маласси.
У этой личности лицо было кирпичного цвета, с ярко-рыжими волосами, спускающимися до плеч и завитыми на висках.
На нем был надет сюртук василькового цвета, — нанковые панталоны и громадный воротничок, в котором исчезла вся нижняя часть его лица. На его пальцах красовалось множество бриллиантовых колец. На вид ему было не больше "сорока — сорока пяти лет.
Нельзя было ошибиться в том, что он уроженец туманного Альбиона, тем более что его имя Артур Коллинс как нельзя больше шло к нему.
Сэр Артур явился к маркизу Ван-Гопу утром в день этого бала с рекомендательными и кредитными письмами от лондонского торгового дома Фли, Боуэр и К, самого богатейшего между всеми финансовыми домами Англии.
Маркиз выплатил сэру Артуру по переводу десять тысяч ливров и пригласил его к себе на бал. Сэр Артур приехал ровно в десять часов и долго говорил с маркизой, у которой еще тогда никого не было, и отошел в сторону, когда приехали другие гости.
Когда госпожа Маласси оканчивала свой рассказ, то граф неожиданно почувствовал, что до него слегка в дотронулись.
Он обернулся и очень удивился, увидев сзади себя оригинального господина.
— Извините, граф, — проговорил Артур по-французски, но с заметным английским произношением. — Но я бы желал поговорить с вами.
Граф молча последовал за англичанином в угол залы.
— Граф, — начал спокойно сэр Артур, — вы, вероятно, видите меня в первый раз и, верно, находите, что я нескромен.
— Нисколько, милорд, — ответил вежливо граф.
— Я не милорд, — заметил англичанин, — а просто джентльмен, но это безразлично. Я желаю, граф, поговорить с вами об особе, которая находится здесь и которая, по всей вероятности, интересует вас.
Граф казался очень удивленным.
— Я бы желал знать ваше мнение о той даме, которая только что забавляла всех.
— Решительно никакого, — ответил граф, слегка вздрогнув.
— Вы находите, что она умна?
— Как бывшая парфюмерша.
Сэр Артур таинственно улыбнулся.
— Она красавица, — заметил он.
— Ей сорок лет.
— Тридцать шесть, — поправил его англичанин.
— Положим, что так; но что же из этого?
— То, что герцог Шато-Мальи, ваш дядя…
При этих словах молодой граф невольно вздрогнул и пристально посмотрел на своего собеседника, которого он никогда прежде не видел и который разговаривал теперь с ним именно о его дяде и его страсти.
— Ваш дядя, — продолжал между тем хладнокровно сэр Артур, — совершенно противоположного с вами мнения, граф, и в доказательство этого…
— А! — заметил граф. — У вас есть даже и доказательства?
— Да.
— Какое же, например?
— То, что через месяц госпожа Маласси — эта вдова парфюмера и женщина сомнительного поведения — сде лается герцогиней де Шато-Мальи.
Граф побледнел и прикусил губу.
— Я знаю, — продолжал сэр Артур, — что вы давно уже ожидаете этого.
— Милостивый государь! — прервал его молодой граф.
— Позвольте, граф, — продолжал англичанин совершенно спокойно, — не угодно ли вам выслушать более терпеливо меня, потому что я имею очень важные причины говорить с вами об этом горестном деле.
Англичанин сел и пригласил графа последовать его примеру.
— Герцог де Шато-Мальи, — продолжал Артур, — имеет огромное состояние, которое должно было бы перейти к вам, но которое достанется все сполна госпоже Маласси по свадебному договору. Это почти неизбежно.
— Но, милостивый государь, — прервал его снова глухим голосом граф, — для чего вы предсказываете мне то, что я, к сожалению, уже давно угадал?
— Граф, — проговорил спокойно сэр Артур, — если я позволил указать на угрожающее вам несчастье, то это потому… — Он приостановился.
— Потому… — повторил в страхе молодой граф.
— Потому, — продолжал медленно англичанин, — что на этом свете существует только один человек, могущий воспрепятствовать браку герцога де Шато-Мальи и таким образом спасти вам ваше наследство.
Граф чуть не вскрикнул.
— Кто же он?
— Этот человек — я.
Но в эту минуту возвестили о приезде господина и госпожи Роше.
Сэр Артур не обратил ни малейшего внимания на входивших и продолжал также спокойно разговаривать с молодым графом. Вы?
— Я, — повторил еще раз англичанин, — я…
— Как?! Вы можете…
— Граф, я нарочно приехал в Париж. Но только…
— А! Следовательно, есть препятствие.