Читать интересную книгу Если б я был русский царь. Советы Президенту - Евгений Сатановский

Отечественная специфика – две столицы, попеременно выполнявшие роль самого большого провинциального города страны, – тоже не новость. Как правило, столица старая в подобных ситуациях тихо загнивает с той или иной степенью снобизма, варясь в своих амбициях и комплексах, пока новая стремительно развивается и растет. Уникальность российской политической акробатики в том, что нынешние «питерские», оккупировав Москву, принесли в нее не столько шарм, аристократизм и имперский дух, сколько нравы коммунального клоповника, сохранив исконность и посконность, присущие месту, которое они взялись европеизировать. В итоге получился дезодорант «Ель» из неприличного детского анекдота: «Как будто кто-то под елкой обоср…ся». Этакая людская, настоянная на Достоевском и дополненная инстинктами и инструкциями Третьего отделения, в дивном сочетании с Дикой дивизией, охотнорядцами и еврейским штетлом. Не случайно недобитые в войнах и революциях, недовымершие в блокаду и недопревращенные советской властью в новую человеческую общность жители города на Неве, имеющие отношение к старому Петербургу, демонстративно именуют себя ленинградцами и полагают «питерских» особой ветвью на эволюционном древе. Впрочем, Москва, переварив на протяжении своей истории, как и всякий мегаполис, не одну волну провинциалов, видывала и не такое. В третьем поколении даже самые дикие из живущих в ней персонажей, как правило, неотличимы от предшественников и брюзжат по поводу очередных «понаехавших» ничуть не хуже. Возникший благодаря специфике 2000-х между городом Невского проспекта и городом Арбата постоянный обмен населением – дополнительный фактор развития. На то и питерский приехал, чтобы москвич не дремал. Круговорот людей в природе повышает мобильность, расширяет кругозор и стимулирует рождаемость, не говоря уже о вырабатываемой культуре путешествий, чрезвычайно полезной для такой страны, как Россия, необъятные просторы которой до уровня Канады доводить и доводить.

Дополнительно укрепляет постепенно возникающую ветвистость российской вертикали власти традиционное с советских времен соперничество трех московских площадей и, словно по Рональду Р. Толкиену, двух башен. Расстояние между Старой площадью и площадью Дзержинского, которую нынешнее поколение знает под добрым старым наименованием «Лубянка», намертво сросшимся с жизнью железного Феликса и его наследников, невелико, но разность их потенциалов до самого 1991 г. зашкаливала. Да и армейский центр власти имел собственное видение будущего страны, успешно и не без участия военных превращенной в осажденный лагерь, большая часть науки, промышленности и образования которого была подмята ВПК. Теперь пришли иные времена, и главная задача спецслужб, как, впрочем, и армии, состоит в отсутствии у них возможности устроить путч или иным способом покуситься на власть в обмен на присутствие в рядах губернаторского корпуса, но история отношений трех заклятых единомышленников: Берии, Жукова и Хрущева – недавняя, и помнят ее все. Это же, хотя и несколько в другом разрезе, касается и отношений администрации президента с правительством. Белый дом и Кремль с его стенами из красного кирпича, как воплощение знаменитой трилогии, – это, конечно, сюр, и цветовая гамма у этого сюра, как у кока-колы или знамен Речи Посполитой, но что-то в этом есть. Салат «оливье», как национальная идея. Толкинизм под соусом «провансаль». Правительство и администрация как две башни, причем обе чуть-чуть снесло. Не то чтобы население приветствовало превращение руководящих ведомств в спаянную команду, которая занялась бы этим населением, как рыцари короля Артура саксами в период расцвета Круглого стола. Осознание своей скромной роли и жизненного предназначения в качестве мясного и молочного скота служит плохим фундаментом для того, чтобы стадо заботилось о единстве рядов пастушеского коллектива. Однако же, пока паны дерутся, у холопов чубы трещат. И без того не слишком эффективная система пошла вразнос, когда стала мучительно делиться, подобно лабораторной амебе, на две половинки, каждая из которых немедленно попыталась сожрать друг друга. Речь не о тандеме – там все в рамках политеса, но какие страсти бушевали ниже! Какие обвинения и статьи в газетах, доносы и интриги, какие усилия по блокированию чего угодно, исходящего не из социально близкого лагеря… Куда там оппозиции – власть превратилась в легендарного Уробороса из скандинавской мифологии, насмерть вцепившегося в собственный хвост. Понятно, что так же в свое время начиналось и в лучших домах демократического мира, где внешнее благолепие отношений – и то весьма сравнительное – достигнуто по прошествии столетий. Понятно также, что пройди лет сто, по максимуму триста, и тогдашнюю Россию будут приводить в пример молодым демократиям Африки, когда и если само это понятие не выйдет из моды и не отойдет в архив, как много что до того. Процесс нормален, и все наблюдаемые флуктуации предсказуемы. Терпение и еще раз терпение – все образуется. Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется. Хотя, может, оно и к лучшему, что не придется. Дожили бы строители мирового коммунизма до столетнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции – вот было бы им счастье!

Протестные митинги и митинги против протестных митингов зимой 2011/12-го имели поводом несообразности на думских выборах и отсутствие удобоваримого ассортимента на выборах президентских. Публика отказалась считать настоящим выбором появление в качестве спарринг-партнеров действующего премьера набора кандидатов, который был ей предложен. Поединок Чака Норриса с Вициным, Никулиным и Моргуновым в стиле «полный контакт», может быть, и смешон, но не вдохновляет идти на стадион из спортивных соображений – их там просто нет. При этом президентские выборы в России – это по-настоящему важно, а вот насчет парламентских – большой вопрос. Разумеется, за убойные проколы, типа публичных объявлений о том, что договоренность насчет президентских сроков была достигнута давным-давно, а председатель ЦИК – «просто волшебник», надо ставить к пыточному столбу и звать команчей с оборудованием для скальпирования. На худой конец – менять пресс-атташе. Поскольку это лучший способ вытереть об избирателя ноги, объяснив ему, что его номер последний и его тут «не стояло», причем население это осознает именно так и никак иначе, а оно не все состоит из придворных и вовсе не обязано любить начальника, поскольку это «Богом данное начальство». Оно, конечно, может быть, и так, но зачем размазывать так смачно по физиономии? Народ хотел бы уважать себя и вне зависимости, что о нем на самом деле думает власть, когда и если она не только от Бога, но за нее разрешено еще и проголосовать, имеет смысл не обижать электорат, хотя бы непосредственно перед процессом. В противном случае Государь Император Всероссийский с неожиданной для себя и окружающего мира скоростью рискует оказаться гостем Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Были прецеденты.

Заметки на полях

Семиты и антисемиты

Активизация в середине «нулевых» антисемитских групп во внутриполитической сфере России стала притчей во языцех, хотя довольно быстро отошла в историю. При этом обращения в прокуратуру с требованием закрытия еврейских организаций, подкрепленные письмами и статьями откровенно фашистского содержания, подписанными известными людьми, не возымели успеха. Памятная попытка организовать поход «православных патриотов» на Москву была блокирована трезво мыслящими церковными иерархами. Наличие в парламенте депутатов, все беды России видящих в евреях, сионистской «закулисе» и Израиле, – реальность, но погоду там делают отнюдь не они. Бессмысленно спорить: в России есть антисемиты, в российском истеблишменте есть антисемиты и в российском руководстве, в том числе и в его верхних эшелонах, есть антисемиты. Сокрушаться по этому поводу столь же бессмысленно, как и по поводу того, что все мы когда-нибудь умрем. Пока есть евреи – будут антисемиты, и когда евреи закончатся – антисемиты тоже будут. Антисемиты есть и в странах, где евреи живут, и в странах, где евреи когда-то жили, и в странах, где евреев нет и никогда не было. Они не любят евреев, боятся их и борются с ними или теми, кого за них принимают, где могут и как могут. Россия в этом не исключение. В Европе и Америке ситуация не лучше, но антисемитизм там имеет специфические особенности в части мимикрии. Европейский антисемитизм миновал зоологическую стадию, на которой в настоящее время находятся его союзники, радикальные исламисты, идеология которых не случайно получила название «исламофашизма», и перешел на стадию более рафинированную, антисионистскую. В США антисемитизм считается политически некорректным и ограничен, по преимуществу, сферой личной жизни. Современный же российский – груб, прямолинеен и непосредственен, хотя и сохраняет рудименты иезуитски изощренной идеологической составляющей сталинских времен, а ее носители, ветераны государственного антисемитизма, доживают век в рядах «патриотических» партий. При этом скинхеды, «русские фашисты», национал-патриоты и просто националисты всех мастей – отнюдь не итог развития политической жизни страны в «эпоху Путина». Покойный Васильев и «златоуст» Макашов, губернатор Кондратенко и создатель РНЕ Баркашов, не говоря уже об окружении Зюганова и отцах-основателях «Русского дома», – порождение другой эпохи. Они начали свою деятельность при Горбачеве, окрепли, построили разветвленную инфраструктуру и систему собственных СМИ при Ельцине, причем на протяжении всех лет правления последнего Генерального секретаря КПСС и первого президента России их «не замечали».