— Что мы можем сделать, чтобы избежать этого? — едва слышно прошептала она.
— Если вы поможете мне сейчас, то я замолвлю за вас словечко после войны, — ответил он. — В данный момент у меня есть большая проблема. Новое правительство объявило, что шведские охранные паспорта будут считаться недействительными.
— Я вам помогу! — сказала она решительно и встала.
Она подошла к своему мужу и взяла его под руку. Рауль видел, как они взволнованно разговаривали, уединившись в оконной нише.
На следующий день, 28 октября, она прислала Раулю записку:
«Послушайте радио сегодня утром в 9 часов!»
Когда Рауль включил радио, он услышал голос министра иностранных дел Кемени, который сообщал, что режим решил признавать шведские охранные паспорта и в будущем. Он приказывал всем государственным служащим уважать эти документы.
Впоследствии Рауль узнал, что Элизабет Кемени провожала своего мужа до здания, где располагалась радиостанция, чтобы быть уверенной, что муж выполнит свое обещание.
Рауль был доволен, в то время как немцы были вне себя от ярости.
— Вы — наш враг номер один здесь, в Будапеште! — вырвалось у офицера СС, и он плюнул Раулю вслед.
— Я убью эту еврейскую собаку Валленберга! — кричал Эйхман своим соратникам.
Однажды вечером, когда Рауль искал ключи перед входной дверью своего дома, из-за угла вынырнул большой черный «мерседес». Дверцы машины открылись, и из нее вышли двое мужчин. Это был оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман и его адъютант.
«Надо же, как быстро!» — сказал Рауль сам себе.
Он прошмыгнул в дверь и поспешил на кухню, чтобы предупредить о приходе гостей.
— Мы готовы, — гордо ответил повар.
Горничная поспешила занять свое место в прихожей.
Рауль быстро причесал свои тонкие волосы и поправил галстук.
«Неужели я и вправду решился пригласить Эйхмана? — в волнении думал он. — Ведь это все равно что позвать на обед самого дьявола!»
Но именно потому он и позвал его. Рауль давно хотел узнать, где у Эйхмана слабые места, которые можно было бы эффективно использовать для спасения евреев. С натянутой улыбкой он вышел встретить гостей.
Эйхман вежливо, но сдержанно поздоровался с хозяином дома. Он был одет в светло-серый мундир с серебряным шитьем и эмблемой СС на рукаве. На черном околыше фуражки, которую приняла горничная, блестел пугающий череп. Сапоги были так начищены, что в них можно было смотреться, как в зеркало.
Рауль сам приготовил напитки своим гостям.
— За ваше здоровье и добро пожаловать! — сказал он и поднял свой бокал.
Эйхман поднял бокал и усмехнулся. Резко вскинув голову, он выпил до дна. Его адъютант стоял позади него и повторял все его движения. Рауль предложил еще выпить, но Эйхман отрицательно покачал головой.
— Благодарю, достаточно, — прошипел он сквозь зубы.
В столовую вошла горничная и зажгла люстру. Стол был сервирован бело-голубым Грипсхольмским сервизом с тремя коронами; блестели хрустальные бокалы из Орефорса и начищенное столовое серебро с маленькими гербами.
Все это Рауль позаимствовал у посла Даниельссона. «Важно произвести хорошее впечатление на Эйхмана, если уж решился выявить его слабости», — говорил он.
Все сели за стол. Рауль произнес тост и завел было разговор о французском бургундском вине, но Эйхман резко оборвал его.
— Вы очень необычный дипломат, господин Валленберг, — сказал он и пристально посмотрел на Рауля. — Чего вы, собственно, хотите здесь, в Будапеште?
— Давайте говорить откровенно, — спокойно ответил Рауль. — Я хочу спасти от смерти столько людей, сколько будет возможно. Это моя задача.
— Евреи — не люди, — ответил Эйхман и аккуратно отрезал кусочек ростбифа.
— По этому вопросу наши с вами взгляды расходятся, — кратко ответил Рауль.
— Венграм они и подавно не нужны, — сказал Эйхман, пережевывая. — Я использовал всего лишь восемь немецких офицеров и сорок немецких солдат, когда мы очищали территорию венгерской провинции от четырехсот тысяч евреев. Остальное сделали за нас нилашисты.
— А я здесь для того, чтобы помешать вам, — отрезал Рауль.
— Вам это не удастся, — продолжил Эйхман. — У меня есть приказ уничтожить всех евреев Венгрии — каждого! Мне удалось уничтожить евреев во всех странах, которые оккупировала Германия. И здесь у меня тоже все получится.
— Но Германия уже проиграла войну, — резко сказал Рауль.
— Но не войну против евреев, — ответил Эйхман с ледяным спокойствием и сделал глоток.
Он нахмурился. Никогда еще никто не осмеливался возразить ему. Раулю был предоставлен уникальный шанс. Он поднялся и одним движением отдернул гардины на окне столовой.
— Послушайте, как звенят окна! Это советская артиллерия обстреливает окраины Будапешта! — сказал Рауль. — Как вы думаете, что с вами произойдет, когда советские войска возьмут Будапешт?
Эйхман молчал. Он понял, что его пропагандистские заявления не действуют на Рауля.
Горничная подала десерт.
— Уезжайте из Будапешта, пока еще есть время и возможность, — сказал Рауль. — Германия проиграла войну. Национал-социализм обречен на поражение.
Эйхман потянулся.
— Признаю, что вы правы, господин Валленберг. Я знаю, что моя роль здесь, в Будапеште, вскоре будет сыграна. Мой штаб в Будапеште будет взят русскими, а я как офицер СС буду расстрелян на месте, — сказал он. — Если мне, конечно, не удастся уехать отсюда.
Он вытащил поддельный испанский дипломатический паспорт.
— Я уже один раз ездил по этому паспорту в Португалию. Разве я не похож на испанца?
Криво улыбаясь, он держал паспорт перед Раулем.
Рауль вздрогнул.
— Я получаю приказы напрямую из Берлина от Гитлера, — продолжил Эйхман совершенно спокойно. — Если я буду умен и достаточно тверд, мне удастся насладиться жизнью еще несколько недель.
Он отпил кофе, и его голос стал снова резким:
— Пока что я вас предупреждаю, господин Валленберг. Я приложу все усилия, чтобы противостоять вам. Если я посчитаю необходимым, то уберу вас с дороги. Несчастные случаи всегда случаются, и даже с дипломатами из нейтральных стран.
Эйхман смял салфетку и встал из-за стола. Обед был завершен. Улыбка вновь появилась на его губах.
— Позвольте поблагодарить вас за превосходный вечер и очень вкусный обед, — сказал он с неизменной вежливостью.
Он попрощался и вместе со своим адъютантом исчез в темноте ночи.
Когда дверь закрылась, Рауль тяжело вздохнул. Он чувствовал слабость от напряжения. Это была, возможно, самая трудная встреча в его жизни. Он опустился в кресло. «Если бы дедушка видел меня сейчас!» — подумал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});