— И к тому же получил земельный надел. Ты же знаешь, я наемный солдат.
Быть наемным солдатом означало, что несколько крестьянских дворов или целый район вскладчину нанимают солдата, который в случае войны или по какой-то другой причине отправляется на службу. Этим солдатам выделялся земельный участок и другие наделы. Таким образом, солдат нес службу за весь свой район, тогда как другие освобождались от воинской повинности. Для Эрланда Бака это было очень выгодно, поскольку он был пятым сыном в доме и не имел никаких перспектив на будущее.
Гунилла все еще не могла привыкнуть к происшедшей с ним перемене.
— Нет, ты в самом деле Эрланд?
— Истинная правда, — смеялся он.
— А я-то думала, что ты теперь в Стокгольме и служишь самому королю!
— Я был там. Но Его Величество Густава III застрелили в Опере в прошлом году, так что моему пребыванию в Стокгольме пришел конец. Ты бы видела, какой это большой и красивый город! Не то что Бергунда! В нем поместятся десять таких городов, как Вехье!
— Значит, ты плохо охранял своего короля? — с упреком сказала она.
— Нет, вы только послушайте! Я-то ведь не ходил с ним в Оперу! А об этом пронюхали те негодяи и решили выстрелить в него.
— Все ясно, — задумчиво произнесла она. Да, она слышала об убийстве короля…
Но как она теперь вела себя? Ведь ей не пристало болтать с этим барином о всяких пустяках, посреди зимнего леса. По сравнению с ним она чувствовала себя просто ничтожеством.
— Ну, как дела с этими дьяволами на пустоши? С теми, что были в расселине, — спросил Эрланд. — Вам еще не удалось выловить их?
— Нет, стало еще хуже, чем было, — сказала она, испуганно взглянув на него своими синими глазами. — Ты знаешь Сири, которая пропала без вести? Говорят, что она по-прежнему жива и что это она делает из веток кресты и тому подобное.
— Гм! Хотелось бы мне встретиться с ними! С моим славным мушкетом, штыком и саблей я непобедим!
— Нет, лучше не надо, Эрланд! — испуганно произнесла она. — Они опасны, они не от мира сего! Представь себе, они побывали в Нордагордене и забрали все, что было в кладовой на сваях! И при этом никто не видел никаких следов! Это не человеческие существа, и их не берет порох!
— Я мог бы зарядить ружье серебряной пулей, — сказал Эрланд, внимательно глядя на верхушки деревьев.
— Нет, прошу тебя, не делай этого! Они могут схватить тебя!
— И тебе бы этого не хотелось? — спросил он, снова взглянув на нее.
Мысли беспорядочно кружились у нее в голове. Вид этого нового Эрланда настолько удивил ее, что ей казалось, что кто-то стоит у нее за спиной и щекочет пальцами поясницу. Она почувствовала какое-то незнакомое ей прежде стеснение в груди. Эта неспешная улыбка, самоуверенная и бесстыдно мужественная, — что она сделала с ней? Откуда такой хаос в голове? Замешательство? Но хуже всего было ощущение физической неудовлетворенности, ее тело само тянулось к нему, готовое в любой момент опрокинуться навзничь!
Его голос вдруг стал серьезным.
— Гунилла, я видел Стокгольм, кишащий людьми, но я не смотрел на других девушек. Во всяком случае, смотрел лишь изредка.
Стоило ли говорить о двух-трех небольших приключениях, научивших его кое-чему? Не стоило тревожить этим Гуниллу. Просто он набирался опыта. Для ее же блага. Разве не так?
Конечно, ему хотелось бы блеснуть перед ней своими победами над женщинами, сказать, что девушки вешались ему на шею, но Эрланд Бака не хотел ранить душу одинокой крестьянской девушки, поэтому и промолчал. Вместо этого он сказал:
— Я получил прекрасный земельный надел, Гунилла. Я был там вчера, это находится за пределами округа Бергунда, но не слишком далеко отсюда. Хочешь как-нибудь посмотреть?
Она молчала. Она стояла и осторожно разбивала лед на весенней проталине, прислушиваясь к звуку журчащей воды.
А он продолжал, несколько умерив пыл:
— Ведь я всегда думал, что когда-нибудь ты станешь моей, Гунилла. Я не истратил почти ничего из полученных денег. У меня набралось четырнадцать риксталеров, а это не так уж плохо!
В этот момент Гунилле было не до денег. Она заметила, что вся дрожит. Ее опущенные глаза видели только его начищенные сапоги и кусочек глины, прилепившийся к одному из них — и стук ее сердца был не слабее, чем удары отцовской розги. Помимо ее воли взгляд ее поднялся выше, к его бедрам, обтянутым красными сермяжными штанами, к военному кителю и фалдам мундира. Взгляд ее снова вернулся к его бедрам и замер на выпуклости посередине, и ей тут же послышалась возня родителей в спальне, она увидела мать, спешащую в амбар и покачивающую округлыми бедрами, в то время как в амбаре ее ждал кто-то, она слышала наставительный голос отца, произносящего проклятия Изекииля в адрес шлюх, гоняющихся за хеттскими мужчинами, отличавшимися длинными, как у осла, членами и лошадиным темпераментом, — и ей стало не по себе.
— Гунилла, что с тобой? Почему ты закричала? Нет, не убегай! Подожди!
Она со всех ног бежала в Бергквару. Она бежала прямо через лес, чтобы он не смог преследовать ее. Кровь стучала у нее в висках, она никак не могла освободиться от чудесного и в то же время омерзительного опьянения, которое почувствовала, глядя на него, — она куда хуже шлюхи, потому что смотрела на то самое его место, испытывая при этом телесное удовольствие — и именно в том самом месте своего тела, к которому не имела права прикасаться, а он говорил в это время о том, что они будут жить как муж и жена на его земельном участке.
Ей чуть не стало дурно, пришлось остановиться и несколько раз глубоко вздохнуть. Она стояла, глубоко дыша и чувствуя себя очень несчастной. Потом собралась с силами и пошла дальше. Прислушалась.
Вокруг было тихо. И она побежала прямо в имение Бергквару и тут же нашла Арва Грипа из рода Людей Льда.
Он радостно улыбнулся ей.
— Привет, Гунилла! Ты так запыхалась! Почему ты такая бледная? Ты видела привидение?
Отдышавшись, она поклонилась ему и прошептала:
— Инспектор Грип… Если ваше любезное предложение по-прежнему имеет силу… мне хотелось бы… мне очень хотелось бы стать вашей экономкой. И надолго.
Арв долго смотрел на нее. Он понимал, что что-то потрясло ее, но спрашивать об этом не стал.
Он спокойно взял ее за плечи, и от этого прикосновения у нее чуть не подкосились ноги.
— Прекрасно, Гунилла. Тогда я подготовлю все к твоему приходу. У тебя будет собственная комната с отдельным выходом, и ты можешь взять из дома дорогие тебе вещи.
— Спасибо, — прошептала она. — И мне не придется?..
— Ты будешь моей экономкой и ничем больше.
Возможно, когда-нибудь ты иначе станешь смотреть на все это, но сейчас мы не будем об этом говорить. Я не связываю тебя никакими условиями, ты можешь уйти, когда захочешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});