Однако Карл Кнапахульт затронул в его душе нечто такое, о чем он прежде не думал. До этого он смотрел на Гуниллу как на одинокого и несчастного ребенка. Теперь же он начал смотреть на нее другими глазами. Вначале неохотно. Но потом он представил себе, как она станет взрослой женщиной…
Карл ждал. Свое дело он сделал. Все, что ему теперь оставалось, так это посылать ее время от времени с поручениями к писарю в Бергквару. И это не составляло для него труда, потому что у него были сотни всяких дел, которые необходимо было согласовать с хозяином поместья.
Ему было совершенно ясно, что девушка ничего не знает о том, что замышляет ее отец. Она была столь же наивно-чистосердечной, как и раньше, рассказывала, что мечтает увидеть мир, о своих трудностях с родителями, желавшими видеть в ней еще более усердную дочь. Но она больше не говорила о том, что их жизнь заставляет ее мучиться. Арв смотрел на ее сильные маленькие руки, огрубевшие от тяжелой работы, на ее плечи, ставшие мускулистыми от ношения тяжестей; возможно, спина у нее уже была искривлена, он этого не знал. Но ему казалось возмутительным то, что такая молоденькая девушка вынуждена вести повседневную борьбу с тупыми и ограниченными людьми, совершенно не понимающими ее. Он пытался выяснить, часто ли отец бьет ее, но она только отворачивалась и принималась говорить о другом. Арв видел, что в глазах ее блестели слезы, а в голосе слышал дрожь.
Он был возмущен. Он часто просыпался по ночам, думая о том, что девушка достойна лучшего существования. В том, что она работала в своем хозяйстве, не было ничего плохого, это ей могло пойти только на пользу. Но в Гунилле было заложено и еще многое другое: достоинство, сила характера, не раскрывшиеся еще способности, интеллигентность.
И при всем при этом ее били! За то, чего она никогда не делала, но что, возможно, будет когда-нибудь делать!
Он не мог видеть ее страдающей.
Арв был человеком мирным, его не тянуло вмешиваться в семейную жизнь других.
Но разве мог он молча наблюдать все это?
Нет, не мог.
Вскоре он снова встретил Карла Кнапахульта, это было на исходе осени 1793 года.
Вдоволь наговорившись о ломящихся от зерна закромах, Арв осторожно спросил:
— Ну, как, нашел ты мужа для Гуниллы?
— Нет, — прикидываясь более глупым, чем он был на самом деле, ответил он. Но в этом не было необходимости. — Нет, не нашел.
— Ты не пытался как-то иначе устроить ее судьбу?
— Нет, а что?
— Я поговорю с девушкой, — коротко произнес Арв, заметив при этом сальную улыбку на лице крестьянина.
Это заставило его выйти за рамки своей обычной терпимости.
— Послушай, Карл! В округе поговаривают, что ты бьешь не только своего единственного ребенка, но еще и свою жену!
— Что? Она жаловалась тебе? — злобно спросил фермер.
— Разумеется, нет! И в этом нет необходимости, поскольку я сам видел синяки у нее на лице. Не говоря уже о маленькой Гунилле! Почему ты так себя ведешь со своими женщинами, Карл?
Кнапахульт молчал, не зная, что сказать.
— Меня возмущает вне всякой меры то, что ты «выбиваешь грехи» из своей дочери. Но что касается твоей жены, какой предлог ты здесь находишь?
— Она паскудная шлюха, — пробормотал он и сплюнул.
— За эти синяки ты ответишь перед Господом, Карл!
— О, Эбба никогда не попадет на небо. И девчонка тоже.
— Зачем же ты тогда выбиваешь из обеих грехи? — Арв был так возмущен, что с трудом мог говорить.
Расправив плечи, Карл произнес:
— Это право справедливого наказывать ослушников.
— А как быть с их собственными правами?
— Пусть проваливают к черту!
— Вот то-то и оно! Теперь я тебя раскусил, Карл Кнапахульт! — сказал Арв и повернулся к нему спиной.
Карл так и остался стоять, ничего не ответив на это.
Из дома плавной походкой вышла Эбба, глядя на стройную, удаляющуюся фигуру Арва.
— О чем ты разговаривал с писарем? Карл, сердясь на самого себя за неосторожную реплику, с ненавистью посмотрел на нее.
— Заткнись, дьявольская коряга! — прошипел он и отошел в сторону. Эббу это разозлило.
— Я задала тебе простой вопрос. Но, раз ты не хочешь мне отвечать, придется мне самой сходить к писарю. Он-то, по крайней мере, ведет себя как мужчина. Чего тебе уже не дано!
Она затронула его больное место.
— Ха! Можно подумать, что кто-то хочет тебя, старую изношенную клячу!
— Представь себе… — с кривой усмешкой ответила Эбба.
Карл надеялся на то, что Арв Грип из рода Людей Льда выразил желание поговорить с его дочерью.
Когда через день Гунилла пришла в Бергквару — и это вряд ли была случайность, — Арв сказал:
— Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, Гунилла. Пойдем в мою комнату, что находится за конторой, и выпьем по чашечке кофе.
— Кофе? — растерянно произнесла Гунилла. — Я никогда его не пробовала.
— Неужели? Тогда самое время попробовать. Ее удивила его внешность. Его взгляд, усталое лицо, нервозность свидетельствовали о том, что он плохо спал эту ночь.
Он попросил одну из дворовых девушек приготовить пару чашек этого мистически черного напитка, о котором Гунилла столько слышала, но сама его никогда не видела. И когда чашки уже стояли на отполированном до блеска столе в его кабинете, он сказал:
— Какие у тебя планы на будущее, Гунилла? Я имею в виду реальные планы, а не мечты.
Она растерянно смотрела на красивые стены, на которых висели ковры. Старинные, немного потертые по краям, они были такими чудесными! А подоконник был покрашен в белые цвет. Подумать только, какая красота!
— Я не знаю, — ответила она; вопрос совершенно сбил ее с толку. — Я унаследую Кнапахульт, потому что я единственный ребенок…
— И ты, конечно, хочешь выйти замуж?
— Нет, — быстро ответила она. — Нет, я этого не хочу.
— Но почему же?
— Нет. Это грех.
— Грех? — подняв от удивления брови, сказал Арв. — В супружестве нет ничего греховного, это предписано самим Богом!
Она отвернулась, не умея объяснить ему, что не хочет, чтобы ею обладал мужчина.
Вот чего добился Карл своим строгим воспитанием!
Арв сразу понял, в чем дело. И дело было трудным.
Он встал, повернулся к ней спиной и сказал:
— Гунилла, я был одиноким много лет. Если ты согласишься стать моей женой, я обещаю, что тебе будет хорошо со мной.
Гунилла побледнела, потом покраснела. Как он мог такое подумать ?
— Нет! — выдохнула она.
— Но почему нет? Тебе кажется, что я для тебя стар? Вспомни молодого Лильевалла, который женился на шестидесятилетней вдове, годящейся ему в бабушки! Никто ничего не сказал на это.
Она ощетинилась, как еж.
— Нет, я не могу…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});