Читать интересную книгу Бал. Жар крови - Ирен Немировски

Розина схватилась за голову.

— Так, так, только этого не хватало! — завопила она. — А вы не могли мне пораньше об этом сообщить, а? Где, по-вашему, я найду джин в это время?.. Все магазины уже закрыты… А бокалы…

— Пошлите шофера, дорогая, — посоветовал Кампф.

— Шофер пошел ужинать, — сообщил Жорж.

— Естественно, — кричала Розина вне себя, — естественно! Ему наплевать… — Она осеклась. — Ему все равно, нужен он или нет, месье просто уходит, месье отправляется ужинать! И вот еще один тип, которого я вышвырну завтра поутру, — прибавила она, поворачиваясь к Жоржу с таким свирепым видом, что лакей надул свои чисто выбритые отвислые щеки.

— Если мадам меня имеет в виду… — начал он.

— Да нет же, мой друг, да нет, как вы могли подумать… У меня просто вырвалось, вы же видите, как я нервничаю, — сказала Розина, пожимая плечами. — Возьмите такси и отправляйтесь прямо к «Николя»[16]. Дайте ему денег, Альфред…

Она торопливо направилась в свою спальню, по пути поправляя цветы и распекая слуг:

— Эту тарелку с птифурами нужно переставить, вот так… Еще раз оправьте хвост у фазана. А где бутерброды с икрой? Не ставьте их на видное место, а то на них сразу набросятся. А упаковки с гусиной печенкой? Где гусиная печенка? Держу пари, вы забыли о печенке! Если бы я только сама во все не вмешивалась!..

— Да ее как раз распаковывают, мадам, — проговорил метрдотель.

Он смотрел на нее с плохо скрытой иронией.

«Должно быть, я выгляжу нелепо», — подумала вдруг Розина, заметив в зеркале свое воспаленное лицо, растерянные глаза, дрожащие губы. Но как переутомленный ребенок, она чувствовала, что, несмотря на все старания, не может успокоиться. Она была измотана, на глаза наворачивались слезы.

Розина вошла в свою комнату.

Горничная выложила на кровать ее бальный туалет: шитое серебром платье, густо усеянное жемчугом по подолу, туфельки, сверкавшие, словно бриллиантовые, чулки из муслина.

— Мадам желает поужинать? Мы, наверное, сюда подадим, так как столы уже накрыты к вечеру…

— Я не голодна, — огрызнулась Розина.

— Как угодно, мадам, но я могу наконец пойти ужинать? — спросила Люси, поджимая губки. Дело в том, что по приказу госпожи Кампф она в течение четырех часов заново пришивала на платье жемчуг, обсыпавшийся по краям. — Осмелюсь заметить мадам, что уже восемь часов и с людьми нельзя обращаться как со скотиной.

— Ну идите, идите же, моя милая, разве я вас держу! — воскликнула госпожа Кампф.

Оставшись в одиночестве, она упала на диван и закрыла глаза; но в комнате было холодно как в погребе: с утра во всей квартире отключили отопление. Она поднялась, подошла к туалетному столику.

«Я жутко выгляжу…»

Она начала тщательно накладывать макияж: сначала втерла обеими руками толстый слой крема, затем нанесла жидкие румяна, тушь, пудру; она подвела веки тонкими стрелками, придав глазам миндалевидный контур… Госпожа Кампф красилась чрезвычайно медленно, время от времени останавливаясь и пожирая взглядом свое отражение со страстным, тревожным вниманием. В ее хитрых глазах проскальзывала неуверенность. Резким движением она вырвала седой волосок на виске, состроив при этом яростную гримасу. Ах! Жизнь не удалась!.. Какое лицо было у нее в двадцать лет! Цветущие щеки… и заштопанные чулки и белье… А сейчас драгоценности, платья, первые морщины… Все это пришло одновременно… Как же надо было спешить жить, боже мой, нравиться мужчинам, любить!.. К чему все эти капиталы, прекрасные туалеты и роскошные автомобили, если в ее жизни нет мужчины, симпатичного молодого любовника?… Как она ждала этого любовника! Когда она была еще бедной девушкой, ее тянуло к хорошо одетым мужчинам с красивыми, ухоженными руками, к мужчинам, которые говорили ей о любви… Какими же они все оказывались хамами… Но она никогда не переставала ждать… Ну а сейчас у нее самый последний шанс, последние годы перед настоящей, непоправимой, неизбежной старостью… Она закрыла глаза, представляя себе молодость, жадные и нежные взгляды, полные желания…

Быстро, как будто спеша на свидание, она сбросила пеньюар и надела чулки, туфли, платье со сноровкой женщины, всю жизнь обходившейся без услуг горничной. Драгоценности… Их у нее был полный сундучок… Кампф говорил, что это наиболее надежная инвестиция… Она надела ожерелье из двух нитей жемчуга, все кольца, по массивному бриллиантовому браслету на каждую руку, сковав их от кисти до локтя, затем приколола к корсажу огромную подвеску с сапфирами, рубинами и изумрудами. Подвеска сверкала и искрилась, как усыпанный драгоценными камнями реликварий. Отступив на несколько шагов, она оглядела себя с радостной улыбкой… Наконец-то начинается настоящая жизнь!.. Возможно, сегодня же вечером ее ждет удача, как знать?..

VI

В бельевой комнате Антуанетта с гувернанткой доедали ужин за гладильной доской, положенной на два стула. Они слышали, как за стеной в кухне суетится прислуга, оттуда доносился звон посуды. Антуанетта не шевелилась, зажав руки между коленями. В девять гувернантка взглянула на часы.

— Надо быстренько ложиться, моя дорогая… В маленькой комнате вы не услышите музыки, вы будете спокойно спать.

Поскольку Антуанетта не отвечала, мисс Бетти, смеясь, хлопнула в ладоши:

— Ну же, очнитесь, Антуанетта, что с вами?

Она отвела ее в маленькую, плохо освещенную кладовку, в которой в спешке установили железную кровать и два стула.

На противоположной стороне двора ярко светились окна гостиной и столовой.

— Отсюда вы сможете наблюдать за танцами, здесь нет ставней, — посмеивалась мисс Бетти.

Как только она удалилась, Антуанетта сразу же боязливо подкралась к окну и прижалась лбом к стеклу; из окон напротив на стену лился теплый золотистый свет. За тюлевыми занавесками мелькали тени. Прислуга. Кто-то открыл окно эркера, и Антуанетта услышала, как в глубине гостиной настраивают музыкальные инструменты. Значит, музыканты уже пришли… Боже мой, уже девять с лишним… Всю неделю она смутно ожидала вселенской катастрофы, которая предотвратила бы разоблачение; но и этот вечер прошел, как все остальные. В соседней квартире часы пробили половину десятого. Еще полчаса, три четверти часа, и потом… Скорее всего, ничего не произойдет: сегодня, когда они вернулись с прогулки, госпожа Кампф спросила мисс Бетти, набросившись на нее с такой прытью, на какую только она и была способна и которая приводила слабонервных людей в полное замешательство: «А приглашения вы точно послали, вы ничего не потеряли, вы уверены?» И англичанка ответила: «Да, госпожа Кампф». Вне всякого сомнения, она несет ответственность, только она одна… И если ее выгонят, тем лучше, это ей послужит уроком.

«А мне наплевать, наплевать», — бормотала Антуанетта, яростно, до крови кусая руки своими молодыми острыми зубами.

«Ну, а та, другая, пусть она поступает со мной как хочет, я не боюсь, мне наплевать!»

Она посмотрела на темный колодец двора под окном.

«Я покончу с собой и перед смертью скажу, что это ее вина, вот и все, — думала она. — Я ничего не боюсь, я за себя уже заранее отомстила…»

Она выжидала. Стекло запотевало от ее дыхания, и Антуанетта его энергично протирала, чтобы снова прильнуть к нему. В конце концов, не выдержав, она распахнула обе створки. Ночь была ясная и прохладная. Теперь своими зоркими глазами подростка она четко видела ряд стульев у стены, музыкантов у рояля. Она простояла неподвижно так долго, что ее щеки и обнаженные руки совершенно окоченели. В какой-то момент ей даже представилось, что на самом деле ничего не случилось, что ей просто померещился и мост, и черные воды Сены, и разорванные, уносимые ветром приглашения, а сейчас каким-то чудом войдут гости и начнется бал. Она услышала, как пробило три четверти, а немного спустя — десять. Десять ударов… Она вздрогнула и выскользнула из комнаты. Антуанетта направилась к гостиной, куда ее влекло, как влечет к месту преступления неопытного преступника. Она пересекла коридор, где два официанта прямо из бутылки пили шампанское, и добралась до столовой. Там не оказалось ни души; все было готово, посредине стоял огромный стол, ломившийся от блюд с птицей и рыбой, серебряных подносов с устрицами, украшенных венецианским кружевом, с гирляндами цветов между тарелками и двумя одинаковыми пирамидами из фруктов. Вокруг, на накрытых на четыре или шесть персон столиках, сверкали хрусталь, костяной фарфор, серебро, позолота. Позднее Антуанетта так и не смогла понять, как она осмелилась пройти через весь сверкавший огнями зал. На пороге гостиной она на мгновение заколебалась, потом заметила в соседнем будуаре обитый шелком большой диван. Она встала на колени и протиснулась между спинкой дивана и развевающимся занавесом; там был лишь крошечный закуток, где она и уселась, обхватив колени руками. Когда она выглядывала оттуда, гостиная простиралась перед ней как театральная сцена. Долго простояв у открытого окна, она сильно замерзла и поэтому сейчас вся дрожала. Квартира казалась тихой, спокойной, как будто погруженной в сон. Негромко переговаривались музыканты. Она рассматривала негра с ослепительными зубами, даму в шелковом платье, литавры, похожие на тазы, которые продаются на ярмарке, громадную виолончель в углу. Негр вздохнул и слегка тронул ногтем струны гитары, отчего она загудела и издала глухой стон.