Читать интересную книгу Шаг сквозь туман. Дилогия - Сергей Корьев

-реке. Результат плачевен, затонули оба судна. По предварительным данным,

погибло более сорока человек. Среди пропавших без вести числится 12

человек. Исчезла известная московская художница Светлана Гольц. Более

подробно о трагедии на Москве-реке в нашем вечернем выпуске.

Неужели, я каким-то чудом избежала гибели там, в далёком 1912 году, и

обрела новую в этом мире? Не может быть! А как же мама и бабушка? Им

сообщат о моей смерти! Нет, только не это! Девушка, так похожая на меня,

видимо, и есть Светлана, и она, возможно, спаслась, а Бетси вместе с ней.

-Света, что с тобой? - услышала я встревоженный голос Ольги. - Ты

побледнела и стала говорить по-английски, упомянула маму и бабушку. Ты

не беспокойся: они на даче, там же и твой отец.

Вот эту информацию я не смогла принять и понять: у меня есть семья, папа

жив! Что же будет, когда придёт время встретиться с ними? Последнее, что я

услышала, был крик.

-Скорее скорую, ей плохо! Славик, Скорую!

Очевидно, я потеряла сознание.

Первое, что я помню после слов «скорее скорую» - это ослепительно белый

потолок с единственной лампочкой, тускло освещавшей комнату.

На соседних кроватях спали женщины. За окнами сгустилась темнота, и

угрюмые деревья стучались в единственное незашторенное окно.

Интересно, где я? Скорее всего, в каком-то лечебном заведении, возможно в

лазарете. Тут я вспомнила, что со мной произошло.

Ничего страшного, лёгкое недомогание. Вот пройдёт ночь, наступит утро и

всё встанет на свои места. Надо просто подождать, совсем немного. Я вновь

легла на кровать и погрузилась в лёгкое забытьё. Я замечаю белый особняк с

колоннами, солидный, но слегка обветшавший. У подъезда стоят подводы, в

машину грузят какие-то ящики, бегают санитарки, с крыльца спускается

человек в военной форме, такую я ни разу не видела. Из дверей особняка

выходят люди в белых халатах, помогают больным размещаться на подводах.

Где-то вдалеке слышится шум взрывов. Почему я знала, что это взрывы? Не

могу сказать. Я просто чувствовала, что это именно взрывы, а не что-либо

иное. Люди явно торопятся, в атмосфере присутствовала какая-то

нервозность. Вот из дверей выносят очередные ящики, один из них падает, и

в разные стороны разлетаются какие-то бумаги. Человек в форме кричит, и

его помощники тотчас бросаются их собирать. И тут я вижу саму себя в

каком-то странном халате, босиком, меня поддерживает за руку одна из

сестёр милосердия и провожает к подводе. Едва я уселась, как та тронулась с

места, а за ней и все остальные. Впереди колонны едет автомобиль,

груженный ящиками с бумагами. Я чувствую запах гари. Чем дальше мы

отъезжали от больницы, тем сильнее становился этот запах. Дорога, по

которой идёт наша колонна, вымощена булыжником, и ехать по ней в телеге,

довольно неприятно: доставала ужасная тряска. Кто-то протягивает мне

туфли и говорит, чтобы я обулась. Внезапно раздаётся крик «Внимание,

воздух!». «Причём здесь воздух?» - подумала я и посмотрела на небо. Воздух

как воздух, ничего особенного, правда пахнет гарью, и всё. И тут

послышался шум, там, высоко в небе, что же это такое? Может быть,

аэропланы? Я их видела, когда в Лондоне проводились показательные

полёты аэронавтов. Народу тогда собралось чрезвычайно много, и я в том

числе. Дамы в нарядных платьях, мужчины в котелках. Желающим тогда

предлагали подняться в небо вместе с аэронавтом, но я не смогла преодолеть

свой страх. Правда, были смельчаки, которые рискнули и смогли увидеть

Лондон с высоты птичьего полёта.

Праздная толпа зевак и завораживающая красота полёта.

Значит, сейчас мы увидим то же или нечто подобное тому, что я когда-то

видела в Лондоне. В небе появляются чёрные точки и с каждой минутой они

приближаются. Да, это были именно аэропланы. Всё ближе и ближе. Эти

аэропланы отличались от тех, что я видела прежде.

Внезапно от самолётов (так их назвала, ехавшая со мной в одной повозке

женщина) отделяются чёрные точки и стремительно приближаются к земле.

Раздаётся сильный взрыв, и за столбом дыма и пламени исчезает ехавший

впереди обоза автомобиль. Мы останавливаемся, и люди, находившиеся в

телегах, те, что могли самостоятельно передвигаться, стремительно

разбегаются в разные стороны. Раздаётся ещё один взрыв, не причинивший

никому вреда. Одна из сестёр милосердия бегает рядом с повозками и

хватает пробегавших мимо людей за руки, умоляя помочь тем, кто не мог

ходить. Я выбираюсь из телеги и бегу к медсестре.

-Помоги, ему,- она показывает на мужчину с ногой в гипсе. И только я

протягиваю ему руку, чтобы помочь спуститься с телеги, как раздаётся

третий взрыв. Меня отбрасывает в сторону, и слышится пронзительный крик

«Нет».

Этот крик вывел меня из полудрёмы. Я открыла глаза и увидела перед собой

ту самую сестру, которой старалась помочь там, в моём видении.

-Вам плохо?- с участием спросила она,– вы так кричали!

-Нет, нет, спасибо! Со мной всё в порядке. А где тот мужчина с

забинтованной ногой, где все? Что случилось с автомобилем? Самолёты уже

улетели? И, наконец, где я?

-Вас вчера доставили сюда в госпиталь. Ваш эшелон попал под сильный

авиаобстрел, вы единственная, кто остался в живых. Скорее всего, у вас

контузия. В приёмном отделении вы назвались Съюзен. Это так?- строго

спросила медсестра.

-Абсолютно верно. Я Съюзен Гольц. Это я помню. Вот только, какой сейчас

год, совершенно забыла.

-Ничего страшного, такое часто случается после контузии. А сейчас 1941 год,

23 августа. Наши войска отступают, вот и нам пришёл приказ готовиться к

эвакуации. Собирайтесь, через час за нами должны приехать.

Сказав это, девушка вышла из комнаты. Скорее всего, мы находились не в

госпитале как таковом, а в каком-то старинном здании, приспособленном под

эти нужды. Приглядевшись, можно было заметить остатки былой роскоши:

резные карнизы над высокими окнами, паркетный, довольно грязный пол,

двери с остатками бронзовых накладок. В углу примостился комод красного

дерева с бронзовыми часами, украшенными фигурой женщины, на нём.

Интересно, где же мы находимся? Об этом я и спросила одну из женщин.

-Сама точно не знаю, - тихонько ответила она,- но говорят, свезли нас всех в

старинную усадьбу какого-то буржуя, раньше здесь санаторий был, токмо

всех уже эвакуировали, да и нас скоро должны отправить. Ты, это, давай

вещички свои собирай.

-Какие вещички?- удивилась я.

-Дак пальтецо, коли есть, обувка какая-никакая тоже пригодилась бы. Да ты

не тушуйся. Звать то тебя как?- спросила женщина.

-Съюзен.

-Не наша, что ли?

-Да нет, так меня родители решили назвать в честь прабабушки,- решила я не

раскрывать своей тайны.

-А я - Маша. Будем знакомы, – женщина протянула мне руку и я её пожала.

-Не бойся, деваха, авось не пропадём. Держись меня, я из деревни, много

чего знаю, умею, а ты, как я гляжу, из городских. Чем занимаешься?

-Художница,- пробормотала я.

-Это, что, рисуешь всякие там картинки? И как, на жисть хватало али как?-

поинтересовалась Мария.

-Хватало и ещё оставалось. Только, вижу, что сейчас мои умения никому не

пригодятся,- грустно ответила я.

-Да ты не переживай, вот отгоним супостата, там и твоё время придёт,

постаралась меня успокоить Маша.

В комнату вошла сестра, с которой я недавно разговаривала.

-Ну что, все готовы? За нами пришли подводы. Сейчас отправляемся. Пошли

что ли!

Женщины завозились, стали медленно подниматься со своих мест и брести к

выходу. Я наступила на какую-то деревяшку, нога подвернулась и меня

придержала за руку незнакомая женщина в форме сестры милосердия. Так

мы и вышли из дверей, спустились с лестницы. Поступил приказ

разместиться на подводах, стоявших неподалеку от входа на дороге,

уходившей из бывшей усадьбы. Мария помогла мне забраться на телегу и,

увидев, что я босая, тут же протянула мне пару сапожек и две тряпки

неопределённого цвета. Заметив, что я с удивлением смотрю на них, со

вздохом произнесла.

-Вот ведь горе с вами городскими: ничегошеньки-то вы не знаете и не

умеете. Пододвинься, помогу тебе надеть сапожки - то.

Я подсела к Марии, и та, ловко намотав мне на ноги эти самые тряпки, велела

теперь надевать сапоги. Запахло гарью, видимо, где-то горело, и это «где-то»

было совсем рядом. Впереди нас ехал грузовик, груженный ящиками с

бумагами. В кабине грузовика сидел военный в незнакомой мне форме.