мать.
— Да как всегда. Сил моих уже нет уговаривать Соньку переехать ко мне. А тот как нажрется, махает своими лопатами. Парня мне уже всего зашугал пропойц. — Старушка машет разочаровано кудрявой белесой головой.
— Шурик, ну хоть ты бы с ним поговорил. Как мужик с мужиком, может он тебя послушает или может с Сонькой? — Старушка заглядывает мне в лицо. И как бы эта просьба не звучала из ее уст, я вижу только один выход из затяжного дерьма в который этот урод загоняет свою семью. И нихуя это не мужской разговор. За Соньку я готов разорвать зубами глотку этому полоумному.
— Хорошо, завтра обязательно поговорю, а сейчас пойду до кафе схожу? — Отцепляюсь от худого локтя и поворачиваю обратно, на выход из темного двора.
Все дело в том, что с этой семьей я знаком очень давно. Соньку уже воспринимаю практически сестрой и не раз уже разговаривал с ее мужем и не два… и мне, если честно уже надоело это делать.
Темный двор, в котором не раз я уже появлялся, встретил меня шумом местной компании выпивал удобно расположившей свой не богатый стол на детской площадке. Муж Соньки всегда обретает именно здесь, а я уже привыкший ждать эту сволочь рядом с железными гаражами. И ведь сколько раз я предупреждал его? Сколько раз бил морду за Артемку и что? Бестолку. А парня мне действительно жаль, по сути умный, шустрый парнишка, да и Сонька девушка красивая, задорная была, с веселыми искристыми глазами. А сейчас? Несколько месяцев назад увидел ее и не узнал. В этом усталом лице больше не было красок, мне тогда даже показалось, что и рыжие веснушки навечно вздёрнутом носу стали какими-то блеклыми.
— Да твою… — А это и есть виновник всех несчастий этой семьи пытается свое пьяное тело держать в относительном вертикальном положении, пока отливает.
На самом деле Славик молодой мужик, всего на пару лет старше меня, но алкоголь стер эту молодость. Как в прочем и все остальное, даже стальной характер война прошедшего вторую чеченскую растворился в нем. А может в войне как раз и дело. Близость смерти меняет нас. Кто-то становиться жестче, кто-то отгораживается от мира, а кто-то ломается.
Отделился от стены, от которой наблюдал, подошел со спины и бесшумно свернул ему шею. Как-то раз мама сказала, что от сломанных людей расходится волнами яд, коверкающий жизни остальным, таким людям не место рядом с другими, они заслуживают смерти. Она права, в этом я полностью с ней согласен. Лучше горе в семье, которое вылечит время, чем длительное ее разрушение.
Да звучит все патетично, красиво, но на самом деле, у меня не было выбора. Я обещал защищать Соньку еще в юношестве, когда встретил на летних каникулах. И черт, я до сих пор уверен, что то чувство которое я испытывал смотря на нее, было моей первой любовью. Я не помню, каково это любить, но я могу отдать дань этому чувству. А Сонька переживет и найдет себе мужчину, который заставит ее улыбаться, а не плакать. Она переживет смерть мужа, я уверен в этом.
— Черт. — Я вернулся в свой двор и закурил, садясь на холодную лавочку. Дерьмовая ночь, по всем критериям, ни как все не заканчивается. Это я к тому, что возвращаясь, заметил следящую за мной тень. И я даже знаю, кто это у нас любопытный, вот только почему-то его слежка нихуя меня не обозлила. Не знаю, что я по этому поводу должен чувствовать, но злости не было.
— Осуждаешь меня? — Спросил, запрокидывая голову к темному небу и выпуская густой дым из легких.
Тень отделилась от козырька и легко с пружинив, стала приближаться.
— А тебе есть до этого дело? — Олег подошел. А действительно? Мнение, таких как Олег, для меня мало, что значит. Хотя — кому я пизжу? Значит и чертовски много. Особенно этого козла. И я ни хрена не понимаю почему?
— Зачем ты следил за мной?
— Хотел сказать спасибо. — Этот вечер странный. Блядь очень странный. Но я кивнул, принимая благодарность.
— Знаешь, а ты бываешь не таким уж козлом, когда молчишь. — Олег усмехнулся, садясь рядом и выдергивая из моей руки сигарету.
— Бываю, но редко, особенно с такими как ты.
— И чем же я отличаюсь?
— А ты сам не догадываешься? — Я не смотрел на него, а хотелось, чертовски, хотелось взглянуть в это надменное скуластое лицо. Хотелось посмотреть в глаза и спалить, что они опять пожирают своим неоном мои губы. Пропасть — что это? Я слетел с катушек или же просто чем-то обдолбался? Нет, это, скорее всего, просто не дотрах. Точно. Гребанный развращенный мозг не удовлетворен.
— Не дает покоя прошлое? — О да, наше прошлое было бурным и кровавым. И это не оно сейчас заставляет меня сдерживать порыв посмотреть в эти глаза.
— Почему же?
— Ну, наверное, потому, что в клубе не я начал его вспоминать.
— Точно. Хочешь выпить? — Что я творю? Да ничего, просто мне надоело заливаться одному. Хочется уже мужской компании, хочется смотреть в этот неон и напиваться.
— Почему бы нет. — Бля. Видимо не один я здесь тронулся. Я встал.
— Ты здесь живешь?
Мне хочется ответить, что «нет», здесь я только отдыхаю душой, пропитываюсь теплыми чувствами, дарящими этим двором, моей квартирой, но я всего лишь пожимаю плечами.
— Не думал, что мультимиллионер может жить в таком захолустье. — Получаю в ответ на свое пожатие плечами.
— Откуда такая информация? — Безразличный вопрос, сам собой вырывается из меня. Да я богат, а учитывая последний контракт, уже не просто богат.
— В нашем мире стоит только поинтересоваться… — Я оборачиваюсь на эту фразу и в подъездных потемках пытаюсь рассмотреть лицо вера.
— Ты интересовался мной? — Смешок маскирует одобрительное ликование внутри. Откуда оно? Что со мной сегодня происходит?
— Да не особо. — Словно оправдываясь, отвечает темное очертание силуэта стоящего ниже меня на несколько лесенок, пока я отыскиваю ключи и открываю родные двери.
И в моем, воспаленном сознание зреет неуместный вопрос — как баба Маша могла рассмотреть Лику в такой темноте? Господи, наверное, я совершенно тронулся умом.
— А тут неплохо. — Раздается со спины пока я, проходя, включаю свет в коридоре и на кухне.
— Неплохо для богатея? — Задаю вопрос, доставая из бара бутылку коньяка с хорошей выдержкой и нарезая лимон.
Олег проходит, осматривая обстановку и вальяжно пристраивается напротив на диване. Уставляется своими ебучими фонариками на мои руки ловко орудующие ножом.
— Ага, только места мало. — Отвечает он, после того как я