Не в силах более сдержать торжествующей ухмылки, он вошел в парадную дверь чертога жрицы. Здесь воздух насквозь пропах благовониями, огненной травой, сладким пустырником и подлунным папоротником. Адаульф поднялся по гранитной лестнице вдоль витража, где мозаика из цветного стекла изображала гибель миров. В черных железных фонарях, развешанных на стене, горело ароматное масло.
За лестницей открылся просторный зал, наполненный трофеями давно ушедших в мир иной бывших хозяев этих чертогов. В роду жрицы были великие воины, и каждый из них внес свой достойный вклад в убранство замка.
Древние доспехи поверженных врагов холодно блестели в тусклом свете факелов. Полированные черепа драконов, слепыми глазницами смотрели со стен на проходящего мимо гостя.
Адаульф пересек зал в направлении арочной двери, увитой каменными побегами скального плюща. Полотно двери легко подалось под его рукой, и он проник в спальню своей любовницы. Стены спальни, сплошь затянутые гобеленами, изображающими красочные пейзажи с водопадами, горами, деревьями и сказочными птицами создавали иллюзию бесконечного пространства. На медных треножниках, стоящих по углам спальни, горели факелы. За высокими сводчатыми окнами густела ночь.
В спальне всегда было теплее, чем в остальных помещениях замка. Здесь редко горел очаг. Горячая вода из естественных подземных источников, будто кровь в теле человеческом текла внутри толстых каменных стен, наполняя их теплом.
Сигилла встретила Адаульфа, раскинувшись на широком ложе, искусно вырезанном из черного дерева и устланным темно-синим атласным покрывалом. Синева ткани подчеркивала фиалковый цвет глаз жрицы. Полупрозрачный шелк прикрывал ее тело легким туманом. Сбоку от ложа на золоченом столике блестели два кубка с вином и кресло, изящное как скелет птицы.
- Мой доблестный воин, - сладко произнесла Сигилла, проводя кончиками пальцев по длинной волне блестящих, как темное расплавленное серебро волос и потягиваясь будто кошка. - Я заждалась тебя. Мое тело тает в сладкой истоме. Я разрешаю тебе взять меня немедленно, как дикий зверь берет свою самку.
Адаульф присел на край ложа, грубо схватил жрицу за волосы подле затылка и притянул к себе.
- Я возьму тебя, как дикий зверь берет самку, - произнес он. - Но не сейчас. После. А сейчас дай мне, то, что обещала.
Жрица обмякла в грубом захвате Адаульфа, закрыв глаза.
- Хорошо, - прошептала она. - Я дам тебе обещанное. Но и ты обещай мне, что сделаешь меня верховной жрицей Империи, когда станешь вожаком.
- Я тебе уже это обещал, - произнес Адаульф.
- А ты еще раз скажи. Поклянись! Поклянись жизнью своей!
- Я буду вожаком Империи. И я клянусь жизнью своей, что ты станешь верховной жрицей, - стараясь придать голосу больше правдивости, произнес Адаульф, разжимая ладонь.
- Хорошо, - удовлетворенно произнесла Сигилла. - Я дам тебе то, то, что вознесет тебя выше, чем трон вожака Империи.
Она поднялась с ложа, набросила на плечи накидку из меха серебристой куницы, застегнула на ногах пряжки золоченых сандалий, после чего неспешно подойдя к выходу из спальни, заперла дверь на крепкий засов и вернулась к Адаульфу.
- Идем, - она прихватила его за руку пальцами, усыпанными драгоценными перстнями и повлекла за собою к широкому гобелену с изображением двух грызущихся меж собою саблезубых кошек. Тяжелая древняя ткань под рукой жрицы сдвинулась в сторону, открывая взору стену из темных гранитных камней. Сигилла ладонью надавила на один из них. Послышался приглушенный гул, и часть стены шириною с дверной проем сдвинулась кверху на высоту человеческого роста. За ней зиял свод потайного хода, уводящий в черноту.
- Иди за мной, - приказала Сигилла и, выдернув факел из треножника, нырнула в темень. Адаульф беспрекословно последовал за ней, движимый любопытством, замешанным на удивлении. Он полагал, что изучил в свое время стены этого замка до мельчайших подробностей, как формы тела жрицы, но сюда ему еще не приходилось заглядывать.
В свете факела проявились крутые каменные ступени, ведущие вниз. Ход был узок и вел далеко в глубину подземелья. Жрица уверенно продвигалась по нему, но Адаульф с его высоким ростом и широкими плечами за короткое время успел не раз ощутимо приложиться головой о каменную твердь.
- Что это за нора? - недовольно спросил он, потирая лоб и чувствуя пальцами крупную шишку.
Жрица ничего не ответила. Меж тем спуск по ступеням завершился, и ход обрел горизонтальное направление. Дохнуло сыростью. Послышался шум. Давящая со всех сторон тесная каменная твердь закончилась внезапно. Свет факела вырвался на просторы и завяз в глубокой тьме, выхватывая собою лишь небольшой круг ровной скальной поверхности по которой бесшумно, как кошка передвигалась Сигилла. Адаульф следовал за ней, и звук его шагов долгим эхом разносился в темноте по пустотам подземелья. Оно было велико. Адаульф, озираясь окрест, пытался разглядеть его границы, но всякий раз проваливался взором в темноту.
Шум впереди заметно усилился, а вскоре в свете факела проявился и его источник. Это была глубокая пропасть, из которой доносился гул водного потока. Над пропастью клубился туман. Далее пути не было.
Над краем пропасти навис широкий, как трапезный стол камень с ровной и плоской верхней поверхностью. На камне тускло блестели старинной медью и серебром несколько разновеликих кубков. Меж ними затаился, отражаясь в гранях большого черного кристалла, узкий кинжал с костяной рукоятью в форме человеческого фаллоса. По сторонам камня высились два бронзовых треножника с масляными фонарями. Возле камня и треножников, произрастая из-за края пропасти, стелились по камням не то корни, не то побеги какого-то подземного растения, бледного как пальцы мертвеца.
- Пришли, - тихо промолвила Сигилла.
- Куда это мы пришли? - настороженно поинтересовался Адаульф, не переставая озираться.
- В мой храм, - ответила Сигилла. - Здесь мой истинный храм, дающий мне силу. Это Храм тьмы. Здесь мои древние предки вершили свои тайные обряды, обращаясь к величайшему источнику, творящему и забирающему миры. Этот источник - тьма. Из тьмы все изошло во тьму и вернется. Маг Мауронг, столь почитаемый в Империи не более чем малая букашка, былинка, пыль в сравнении с бесконечностью и величием тьмы. Я не жрица Храма жезла Мауронга. Я жрица великой тьмы. В ней сила бесконечная. Эта сила изменяет пространство и подчиняет людей.
Из тумана повеяло ледяным холодом. Жрица зажгла фонари на треножниках. Их красный свет отодвинул тьму, но, завязнув в тумане, так и не смог дотянуться своими зыбкими щупальцами до сводов огромной пещеры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});