– Ерхо? – зверь широко зевнул, продемонстрировав внушительный набор зубов. Вот и познакомились. С той стороны, за плотной шторой, кто-то напевал себе под нос – видно, это и разбудило. Правда, я вполне отдохнула, хотя и не ожидала подобного доверия со своей стороны к малознакомому великану.
Отдернув занавеску, я спустила ноги с кровати, придерживая одно из меховых покрывал. Пение тут же прекратилось, и напротив меня возникла массивная фигура Хакона.
– Выспалась? Как нога? – великан-полукровка ростом с обычного крупного мужчину присел на корточки, бесцеремонно отворачивая край покрывала и тут же разматывая бинт. Прищелкнув языком, мужчина поднял свои серые глаза, улыбнувшись.– Хорошо заживает.
Бинт сменился чистым, плотно прикрыв рану, меховое покрывало вернулось на место.
– Крепкая ты духом девица, Натсуми. – Хакон так и остался сидеть на корточках передо мной. В ответ на мою вздернутую бровьон пояснил:– Я вчера ожидал возмущенных оскорбленных воплей, а у тебя даже сердце с ритма не сбилось.
– Мое сердце работает независимо от меня, так что его довольно сложно сбить, – пожав плечами, ответила я. На самом делебыло сложно припомнить момент, когда бы мое неверное сердце стучало быстрее, чем считало нужным. Оглядев комнату, нетерпеливо передернула ногами. – Мне бы нужно уединиться в одном месте. Что там осталось от одежды?
Фыркнув как большой кот, мужчина легко поднялся, уйдя куда-то за печь. Через пару минут рядом со мной на кровать шлепнулись тонкие брюки и большая меховая куртка. Перед кроватью появились сапоги, простые, но с мехом внутри. Снаружи, кажется, они были покрыты жиром.
– Пока так. Я почти закончил с обувью, но штаны нужно будет на тебе ушивать. Позавтракаем, этим и займемся. Долго не ходи, чтоб не замерзла.– Отвернувшись к столу, мужчина дал мне возможность одеться в относительном уединении.
Штаны оказались невероятно широки, и закатать их пришлось едва ли не наполовину, а куртка доходила до самых колен. Удобно не было, но холод не кусал за голую кожу, что не могло не радовать.
Была примерно середина дня, и, несмотря на морозец, слегка щипавший щеки, снега под ногами осталось едва ли в пол-ладони. Воздух казался сырым. Я бы совсем не удивилась, повали через минуту на голову мокрый снег. Быстро сделав свои грязные делишки, я поскорее вернулась в домик, так как на тело внезапно накатила нешуточная усталость, едва не повалившая на землю. Перед глазами просто потемнело, а спина стала мокрой от пота. С трудом держась за дверь, я ввалилась внутрь, буквально рухнув на руки Хакона. Великан прищелкнул языком, прямо с одеждой водружая на кровать.
– Рано тебе еще с гор спускаться, – мужчина проворно стащил сапожки, помог снять куртку и протянул рубашкупочти моего размера.– Теперь должна быть как надо. Фасон, конечно, не самый модный в этом сезоне, но в целом не плох.
Прижав одежку к груди, я тяжело дышала, не в силах самостоятельно одеться. На голые ступни упало покрывало, не давая уходить теплу.
– Давай, помогу. Знаю, ты девица самостоятельная и взрослая, но не артачься попусту.
Провели мы в домике еще два дня. Хакон все мастерил мне одежду из того, что добыл или нашел в сундуке, а я большую часть времени спала или слушала его рассказы. Иголку в руки он мне так и не дал, даже несмотря на заверения, что я владею мастерством двусторонней вышивки по шелку.
– Если все будет хорошо, через два дня снег сойдет со всеми можно попробовать спуститься в долину. За один переход не управимся, но чуть ниже есть вполне приличные пещеры, где ты сможешь отдохнуть. Ночи будут не такие холодные, да и мы будем значительно ниже.
– Рядом с тобой не замерзну, – я плавно разминалась, пытаясь хоть немного подготовить ослабевшее тело к дороге.
Мужчина усмехнулся, отчего от уголков глаз разбежались лучики морщинок.
– Да, кто-то наконец без понукания понял, какой я теплый и уютный.
– Ты жесткий, – делая поворот в другую сторону от Хакона, отозвалась я, пряча улыбку. Отчего-то даже сейчас мне становилось тепло и уютно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я крепкий, а это разные вещи, птица. Да, все хотел спросить, какая именно ты птица?
– А это важно?
– Кто знает. Одна из наших древних богинь, Фрейя, имела соколиные крылья и могла превращаться в эту птицу.
– Я не сокол. Я – ворона.
– Так тебя зовут дома?
– Натсуми Караса Тенгу, Алая ворона без сердца.
– Но твое сердце на месте. Я слышал, как оно бьется.
– Когда-то оно посмело биться без меня. Всего две минуты, но этого оказалось достаточно, чтобы оно стало самостоятельным. Это неверное сердце.
– Но оно не позволило тебе умереть.
– Но именно оно не позволяет мне жить.
– Мне кажется, вы просто не нашли…
– Хватит! – крылья выстрелили сами собой, когти удлинились, став твердыми и острыми. Даже глаза изменились, позволив разглядеть каждую силовую линию на коже великана.
Хакон замер, спокойно и внимательно глядя на меня. От него не было слышно ни запаха страха, ни злости. Даже вена, пульсирующая на шее под тонкими белыми линиями колдовских рисунков, не изменила свой ритм.
– Извини,– спокойно и уверенно, словно одно мое состояние не грозит ему серьезным увечьем, произнес великан, как только мое дыхание немного выровнялось, – не хотел тебя задеть. Мы не станем продолжать об этом. И да, меня это не касается.
Мы все еще смотрели друг другу в глаза, когда в дверь уверенно постучали.
– Отдыхай, – Хакон бросил свою работу на стол, поднимаясь с скрипучего табурета,– а я посмотрю, кто забрался так высоко, чтобы найти меня.
Хакон
Не ждал, что она отреагирует так резко на вполне невинный разговор, но Натсуми словно взорвалась. Тема сердца явно была дольно болезненной и сильно влияла на ее прежнюю жизнь. От этого было немного печально, так как у нас имело значение только одно – бьется ли оно.
Стука в дверь я не ожидал. Сосредоточившись на девице, опасаясь, что расстроенная птица может кинуться на меня с когтями, даже не заметил, что кто-то подошел к дому. Ерхо ушел гулять, отчего явление гостя было еще более неожиданным. Шагнув за порог, я с некоторым удивлением уставился на цверга.
– Барди, с каких это пор твой народ шастает по горам, а не под ними?
– И тебе доброго дня, Хакон, сын Снора и моей тетки Рунгейд.
– Моя мать тебе настолько дальняя родня, что и имени твоего не помнит. Зачем пожаловал в такое время и в такое место? – Барди, цверг ростом едва ли не с птицу, но в два раза шире в плечах, с длинной пепельной бородой и колючими маленькими глазками, оскалился. Сразу было и не понять, смеется он или злится, так кривилось его темное лицо, словно пропитанное пылью земли.
– Я пришел просить об услуге, славный хримтурс.
– Во мне только половина крови хримтурса, как ты сам только что мне напомнил. Что тебе надо, Барди? Мое терпение тебе хорошо известно.
– Организуй мне встречу с великим Снором.
– Для чего это тебе и что с этого мне?
– Мне нужен проход через его чертоги. Один раз, один караван. Шесть цвергов, один предмет.
– Я не стану уговаривать отца.– Барди едва не рухнул на колени, заискивающе щуря маленькие глазки и складывая руки в жесте почтения.
– И не надо. Пусть он только встретится со мной. А ты проси что хочешь – все исполню.
– Ты добирался сюда почти двенадцать дней, чтобы попросить меня поговорить с отцом. Не глуп ли ты, Барди?
– О, нет. Барди умен, славный хримтурс. Барди знает, что своего этого сына Великий Снор слышит даже в самый сильный буран и в самую темную ночь. Барди знает, что только Хакон может ему помочь. – Белесые глазенки хитро блестели, почти уверенные, что лесть достигла цели. В чем-то цверг был прав, но не так, как сам думал.
– Я могу только попросить отца выслушать тебя. Не более.
– Этого будет достаточно.
– И за это ты мне будешь должен одно обещание.
– Да, славный хримтурс.
– Это не все. – Идея была весьма хороша. Цверг мог очень легко справиться с тем, на что мне потребовалось бы гораздо больше времени и сил. – Еще ты доставишь ценный груз в Мидгард. Прямо в руки Рерика Дьярвинсона.