После того как первые походы оказались прибыльными, заморские набеги стали чем-то вроде традиционного промысла скандинавов. Эти рейды приносили и богатство, и славу.
Из-за обилия природного железа и корабельного леса норманны научились ковать прекрасное вооружение и строить большие ладьи, приспособленные для долгих плаваний.
Эти корабли были очень прочными и легкими, потому что сшивались из тонких длинных досок, выпиливаемых из целого ствола старых деревьев, обычно дубов. Толщина обшивки могла составлять всего один дюйм, а осадка у ладей была минимальной, что, в частности, позволяло ходить по мелким рекам, а при необходимости перетаскивать нетяжелое судно волоком.
Парус делали из руна длинношерстных овец. Он был легким и не промокал из-за естественного жирового покрытия. Самые легкие из скандинавских ладей, двигаясь на веслах при попутном ветре, могли развивать фантастическую для той эпохи скорость — до 35 километров в час.
В художественной литературе все норманнские корабли без разбора именуют драккарами («корабль-дракон») и изображают непременно с головой дракона на носу, но этот романтический термин вошел в употребление лишь в XIX веке, сами викинги называли свои ладьи иначе. И драконью голову на судно мог поставить только конунг или предводитель отряда. Она снималась в знак мирных намерений, если берега были дружественными. На борт военной ладьи вывешивались щиты воинов.
Со временем викинги начали строить ладьи нескольких типов, каждый предназначался для определенной цели.
Известней всего лангскип, «длинный корабль», главным образом использовавшийся для войны. Он мог достигать длины в 60 метров и иметь до 35 пар весел, а перевозил сотню или даже полторы сотни дружинников (но такие большие экипажи должны были ночью разбивать лагерь на берегу). Для плавания по пути «из варяг в греки» лучше подходили более легкие снеккары, «корабли-змеи». В дальние торговые путешествия по морю ходили кнарры, поднимавшие больше 20 тонн груза. Они имели сравнительно небольшую команду и невысокую скорость — за сутки покрывали расстояние в 100–120 километров.
Корабль для викинга был и домом, и главным богатством. На тот свет знатный скандинав тоже отправлялся на своей ладье: ее загружали ценными вещами, припасами и после пышного обряда сжигали вместе с мертвецом.
Родовитого варяга готовят к погребению (Г. Семиградский)
Главным заработком для скандинавских мужчин было наемничество. Византийские императоры охотно брали этих сильных, суровых, сплоченных родством воинов в свою гвардию. Следуя примеру Константинополя, правители других стран и городов или просто купцы тоже стали нанимать для защиты варяжских вождей-хёвдингов с их дружинами.
Норманны, превосходные мореплаватели, активно включились в международную торговлю. Мало что производя сами, они выполняли роль «доставщика грузов» с юга на север и с востока на запад.
Но главную известность, конечно, получили не купцы и не наемники, а грабители и завоеватели. Разница между двумя последними была небольшая. Викинги (еще одно распространенное название северных воителей) добирались до Испании и Италии, колонизовали Исландию и Гренландию. Их ладьи можно было встретить на Каспии и у берегов Северной Америки.
Часть норманнов оседала на новых землях, основывая там свои государства. Скандинавы захватили север Франции и Англию, несколько областей на южнобалтийском побережье.
Так появилась варяжская колония и у границы русославянских земель — на Ладоге. По мнению ряда исследователей, норманны обосновались там даже раньше славян. Впрочем, с точностью установить последовательность заселения новгородчины вряд ли возможно. В «Повести временных лет» довольно туманно сообщается, что «новгородцы — люди от варяжского рода, а прежде были словене», то есть можно понять так, что новгородцы вначале были славянами, а потом «оваряжились» вследствие постоянного притока норманнов. Есть и другая версия, согласно которой всё наоборот: новгородские варяги, войдя в контакт с пришлыми славянами, «ославянились» — и это даже вероятнее, поскольку более развитая бытовая культура обычно становится доминирующей. Непохоже, что древнерусская жизнь хоть в какой-то степени подпала под влияние скандинавской цивилизации. У ранних норманнов славянам, видимо, заимствовать было особенно нечего.
Походы викингов (М. Руданов)
Варяги в морском бою (П.-Н. Арбо)
Тесные связи между местными жителями и варягами установились по всей протяженности великого речного тракта. Торговым городам было выгоднее и проще нанимать для охраны недорогую скандинавскую дружину, чем содержать собственную, где каждый воин к тому же принадлежал бы к какому-то роду и мог оказаться нелоялен по отношению к городу. Из норманнских источников известно, что конунг или хёвдинг заключал с местными старейшинами «ряд» (договор) на 12 месяцев. В одной из саг упомянута стандартная оплата: полное содержание плюс по одной гривне (примерно 200 г. серебра) за воина в год. По этой таксе можно определить какого размера были наемные варяжские дружины. Например, конунгу Олегу (тому самому, Вещему) новгородцы платили 300 гривен. Значит, войско, охранявшее самый большой город, вероятно, состояло из трех сотен викингов.
«Призвание варягов», если оно действительно имело место (об этом разговор впереди), произошло бесконфликтно. Варягов, собственно, незачем было призывать. Многие из них уже стали временными или постоянными обитателями русославянских городов, играя в их жизни важную роль и, очевидно, неплохо уживаясь с местным населением.
Булгары
Страна волжских булгар, по представлениям европейских географов, находилась на самом краю света. О ее месторасположении туманно пишут: «еще восточнее славян». Точные границы Булгарии нам неизвестны. Не исключено, что она простиралась далеко на восток, за Уральский хребет, но скорее всего восточной границы просто не существовало — не с кем было граничить.
Прабулгары были одним из осколков гуннского нашествия. Этот некогда единый народ, скорее всего тюркского корня, под ударом аварской орды разделился на две ветви, которые в конечном итоге оказались почти в трех тысячах километров друг от друга. Одна утвердилась на Балканах и со временем растворилась в местном славянском населении, переняв его язык и культуру, так что от былых кочевников осталось лишь прежнее название България. Вторая часть ушла на северо-восток, долго скиталась и в конце концов то ли в VII, то ли в VIII веке осела в устье Камы. Там булгары (буду называть их так, чтобы отличить от дунайских болгар) смешались с коренными финскими племенами, но сохранили свои обычаи и язык, от которого происходит современный чувашский.
Так далеко на севере булгары оказались отступая от более сильных хазар, в вассальную зависимость от которых они в конце концов попали, но полностью самостоятельности не утратили, и их государство оказалось значительнее долговечнее хазарского.
Арабы пишут, что булгарами управлял «малик», то есть монарх. В периоды независимости он назывался ханом, а при хазарском владычестве — эльтебером, то есть наместником. Известно, что с ослаблением в X веке каганата булгарское государство приняло ислам, переняв его у арабских купцов.
Страна эта очень зависела от торговли с Востоком. Благодаря торговле, она, собственно, и возникла.
Булгары выгодно разместились на водном пути от Каспия в северную Европу. Аравийские и хазарские купцы везли по Волге с юга свои товары и меняли их на меха. Из торжищ образовались два больших города — Сувар и Булгар (он же Великий Булгар), в каждом из которых, согласно арабскому источнику, проживало до десяти тысяч человек, весьма значительное население для той эпохи. Первоначально народ не был многочисленным, он состоял примерно из пятисот родов, однако постепенно подчинил себе окрестные племена. Одни только черемисы в военное время давали хану несколько тысяч всадников.
Булгарские воины (И. Сакуров)
Впрочем, Булгария не была воинственным государством. Если и происходили столкновения с западными соседями русославянами, то обычно по инициативе последних. Вероятно, Булгарии и без военных походов хватало доходов от торговли, земледелия и ремесел.
В наших летописях волжских булгар называют «серебряными», поскольку они привозили серебро. Кроме того, они разводили хороших коней и поставляли «жито», то есть, очевидно, обладали более эффективным сельским хозяйством. О высоком уровне развития свидетельствует и то, что Булгария чеканила собственную монету.