Отец любил этот дом. Он однажды сказал, что для него он олицетворяет все то, что должно называться домом.
— Однажды ты приведешь своих детей навестить меня в этом доме, — смеялся он, когда она стала подрастать.
Он так был бы рад рождению внуков! Картина за окном стала расплываться. Ребенок, который будет плотью от плоти ее и Стива. Папа так бы лелеял этого ребенка, он бы души в нем не чаял!
Ребенок Стива. Сколько раз она сидела у окна и фантазировала, что подрастет, выйдет за Стива замуж, тот будет любить ее, и от этой любви родится ребенок. Стив будет носить ее на руках и заботиться об их ребенке... Мечты, мечты...
Самое странное, что почти все ее мечты сбылись, кроме самой главной. Стив не любит ее. Кристина отмахнулась от воспоминаний, способных вызвать очередные горестные слезы. Стиву она сама не нужна, а нужна лишь кровная связь с ее отцом, так он ей сказал.
Кристина уже отвернулась от окна, но в ее глазах все еще стояла картина: они втроем идут к дому по подъездной аллее — Стив, она, а между ними — темноволосый зеленоглазый малыш, малыш, в котором соединились крепкое телосложение его отца и веселая улыбка дедушки.
— Я, по-моему, начинаю сходить с ума, — призналась она сама себе, надевая пиджак, а затем спускаясь вниз в гостиную.
Кристина не могла отрицать, что уже ощутила материнское чувство по отношению к этому, пока не существующему ребенку, которого так охотно нарисовало ее воображение, но она с трудом представляла, что сможет по доброй воле стать законной женой Стива.
Когда она открыла дверь, то увидела, что Стив уже направляется к ней.
В отличие от нее он переоделся, сменив деловой костюм на летние брюки и светлую рубашку с короткими рукавами.
Этим летом в Бостоне стояла теплая погода, и голые руки Стива были покрыты золотистым загаром. Что-то в этих крепких мускулистых руках всегда завораживало ее, посылая холодок какой-то подростковой чувственности по позвоночнику. Когда-то единственное, что она могла вообразить в своих невинных девичьих мечтах, были эти руки, нежно обвитые вокруг нее. Но одного этого было уже достаточно, чтобы она замерла от сладкого чувства предвкушения.
Позже она уже представляла, как Стив касается ее, ласкает, гладит так, что она, лежа в одиночестве на своей узенькой кровати, загоралась горячим, виноватым желанием.
Как заметила Кристина, Стив не только сменил рубашку, но и принял душ, что напомнило ей лишний раз о том, что она все еще в той же одежде, в которой прилетела из Найроби. Она решила не переодеваться просто из упрямства, чтобы показать Стиву, насколько ей безразлично и само его присутствие, и его мнение. Но почему-то она вовсе не испытывала чувства удовлетворения, а напротив, ощущала неловкость.
— Была слишком занята, чтобы переодеться? Ничего страшного. Я думаю, что Луиджи поймет твои трудности, — заметил Стив.
— Ты что, сказал Луиджи, что мы...
— Я сказал ему только, что мы с тобой обедаем. Я надеюсь, ты все еще любишь лазанью и медовое мороженое?
Кристина проигнорировала его вопрос, напомнивший ей, как много он знает о ее вкусах.
— И все? — переспросила она.
— Все, — недоуменно пожал плечами Стив.
Его ответ почему-то вовсе не так обрадовал ее, как по логике вещей должно было быть, а напротив, лишь разозлил ее еще больше.
— Но ты ведь должен сказать что-то? Ведь мы не можем начать жить вместе ни с того ни с сего, — настаивала Кристина.
Стив опять пожал плечами.
— Я скажу то, что люди хотят слышать.
— А именно? — не отставала Кристина.
— Я скажу тем, кому это интересно, что мы решили попробовать начать все снова.
— Начать все снова? — как попугай переспросила Кристина и тут же пожалела об этом, потому что после этого Стив так красноречиво посмотрел на нее, что ей захотелось провалиться сквозь землю.
— Я думаю, большинство людей уверены, что мы были любовниками до свадьбы, а потом поссорились. Кроме того, я сомневаюсь, что ты захочешь оповестить всех и вся о том, что ты все еще девственница.
Лицо Кристины залилось краской.
— Не льсти себя надеждой, что то, что я сохранила девственность, имеет хоть какое-то отношение к тебе.
Она бросила эти слова ему в лицо, не задумываясь о том, как он их воспримет, или что они смогут раскрыть ему какие-то тайные стороны ее сущности.
— Это мое личное дело и никого не касается...
Стив пошел вниз по ступеням, не взглянув на нее, и Кристине пришлось последовать за ним.
— Подожди секундочку, — задержал он ее в прихожей.
Кристина с опаской подождала, что же он вытащит из кармана.
— Тебе наверняка понадобится вот это, — сказал он без всякого выражения. — Конечно, это не то кольцо, которое я надел тебе при венчании. Кроме того, ты с тех пор похудела, и мне пришлось лишь догадываться о подходящем размере. Надеюсь, оно тебе подойдет.
Стив сам раскрыл небольшую коробочку и вытащил кольцо, поразительно похожее на то, которое схоронили улицы Бостона в тот день, когда Кристина сбежала. Ей даже показалось, что это то же кольцо, хотя этого просто не могло быть.
И рядом с ним она увидела ту вещь, которую с таким большим сожалением оставила у Стива четыре года назад, — обручальное кольцо восхитительной красоты, кольцо, которое сияло тремя бриллиантами чистой воды. Хотя оправа для камней вполне соответствовала тенденциям современной моды, эти бриллианты когда-то носила ее мама, и для Кристины они не имели цены. Ее глаза наполнились слезами.
— Оно, по-моему, тебе немного велико, — сказал Стив.
Он взял ее руку в свою ладонь. Кристина почувствовала, что она дрожит от волнения. Против своей воли девушка вернулась мыслями на четыре года назад, когда она стояла в подвенечном платье, а Стив, как сейчас, надевал ей кольцо на пальчик.
Теперь, когда холодный металл скользнул по ее коже, она отчетливо вспомнила все свои ощущения, все свои надежды на то, что злые прогнозы Долли не сбудутся, ее свадьба наперекор всему завершится счастливым браком, а не будет простым деловым соглашением.
Стив оказался прав — обручальное кольцо было ей немного свободно. Кристина неожиданно ощутила, что ее дыхание стеснено и она никак не может привести его в норму. Сердце яростно колотилось в грудной клетке, словно пытаясь выбраться наружу. Ей почудилось, что все происходит будто при замедленной съемке. Казалось, это время замедлило свой ход. Кристина не смотрела на Стива, но чувствовала, что он не сводит с нее своих изумрудных глаз. Стив помедлил, а затем неторопливо поднес ее ладонь к губам.
— Нет... — Хрипловатый стон вырвался из ее горла.
Кристина отчаянно вырвала руку, вспоминая ощущение его губ на своей руке в церкви. Тогда его горячие губы прикоснулись к холодной коже дрожащих девичьих пальчиков, растопив их лед, наполнив все ее тело страстным желанием. Но ничто не остановило ее от того глупого вопроса, который разрушил детские иллюзии. Все эти четыре года ее мучила мысль: а что произошло бы, если бы она промолчала тогда? Но она неизменно отвечала себе, что горькая правда все же лучше жизни во лжи.