— Малы-ыш, — противно тянет Кристина, обнимая меня сзади тонкими руками.
— Ты ебанулась? — сбрасываю цепкие ветви. — Какой я нехрен тебе малыш?
Отталкиваю девчонку и кладу ладонь ей на шею. Старое увлечение, раскрошившее мою жизнь, поднимает свою уродливую голову, глядя прямо в глаза. Интересно, как к этому отнесётся Кристина?
Девушка смотрит испугано, но потом её взгляд затягивает порочной пеленой. Отлично отнесётся, я думаю. Мне не нужны прелюдии. Я ей не конфетный мальчик.
Толкаю её к кровати и отворачиваю лицом в постель. Тоже блондинка. Тоже… Внутри всё клокочет, когда запускаю пальцы Кристине в волосы. Она выгибается, отставляя задницу.
Внутри неё приятно. Мягко и плотно. И она знает, что делать. Сжимаю пальцы на затылке, натягивая волосы, девчонка пищит, но мне сейчас плевать. Перед глазами снова красный туман. А что если сейчас она так же выгибается? Так же стонет, когда этот хер сжимает её шёлковые волосы в свой кулак, так же вбивается в неё, заставляя стонать до хрипоты.
Меня начинает мутить. В голове бьёт набат. Кончаю без удовольствия и отталкиваю девчонку.
Всё — дерьмо. И я дерьмо. Мне нравились жестокие игры, но я никогда не был мазохистом. Так что за хуйня происходит сейчас?
Я отхожу к окну и закуриваю. Кристина не трогает меня. Понимает, что нельзя.
«Признайся, — вспоминаю слова своего школьного друга Макса, — признайся хотя бы сам себе, Лекс: ты хочешь её. Свою мелкую бестолковую сестрицу»
Да, чёрт возьми! Я хотел её тогда и до безумия хочу сейчас. И это заставляет тлеть мою чёрную душу, орошая удушающим пеплом всё вокруг.
— Расскажи мне про сквер Победы, — поворачиваюсь к притихшей на постели Кристине. — Ты сказала, что это неспокойное место. Что там происходит?
15
— Здорово, Лекс! — здоровенный бородатый парень от души жмёт мне руку, и я ему с удовольствием отвечаю.
— Как жизнь, Сева?
— Бьет ключом, — в модной бороде проблёскивают белоснежные зубы. — Правда, иногда по башке.
Ржём со старым приятелем, проходя к нему в кабинет. Сева указывает мне на кресло напротив его стола, а сам плюхается в своё.
Познакомились мы с этим здоровенным медведем ещё в школе. Три года подряд выбивали друг из друга дурь на соревнования. Сначала он меня поимел, потом на следующий год я его, а в последней сходке была ничья по очкам, что в принципе бывает редко. Потом мы встретились на распределителе и попали в одну учебку, откуда я через полгода ушёл на контракт, а Артинский решил ограничиться срочной службой. И вот он сейчас является управляющим в конкурирующем спортивном клубе. Но конкурируют хозяева, а нам пока делить нечего. Пока мы не хозяева.
Сегодня мне нужен был совет. Мы выставляем бойцов на коммерческие соревнования, и не хотелось бы быть за бортом. В каждом подобном мероприятии есть свои подводные камни. Но участников мы выставляем в разных категориях, так что Сева не откажет. А если и так, то честно об этом сообщит. Не станет юлить или лгать.
И я оказываюсь прав. Артинский рассказывает, что на эти соревнования часто заглядывают вполне состоятельные спонсоры, и кто именно, что там есть неофициальный тотализатор, в чём я и не сомневался, потому что эта херня есть почти на всех соревнованиях.
Мы трещим ещё о жизни, вспоминаем службу и двух пидоров дедов, которых ушатали в первую же неделю. За что потом получили пизды от девятерых. Приходим к выводу, что такие вещи неплохо повспоминать под что-то покрепче колы. Можно в ближайшие дни.
— Слышал, ты хочешь клуб себе. Уже разговаривал с Хоминичем? — Сева откидывается в кресле и внимательно смотрит.
— Разговаривал. Но старик юлит пока, хотя и понимает, что сам на плаву клуб не удержит. С кредитом проблем не будет, да и сам он не раз говорит, что устал. Но я пока ещё не понял, к чему он тянет.
— У «Дракона» сейчас не лучшие времена. Нет, бойцы у вас высококлассные, как взрослые, так и из юниоров, но что-то мутно всё вокруг. Не знаю… Слышал, что в последнее время инвесторы не горят желанием к вам идти.
— Разбираюсь.
Мне и самому много чего не нравится. Третий бухгалтер за четыре месяца, как говорят остальные тренера. Когда Хоминич отдал мне административные полномочия неделю назад, я будто завяз в болоте. Ясно, что нихера не ясно.
Кручу головой, осматривая кабинет управляющего. Мило тут, уютно. Даже кровать есть. Самая настоящая, а не просто диван. Удобно, можно и домой не ехать, если уж засиделся на работе. Холодильник, микроволновка — в отдельной зоне. Над столом два экрана, разбитых на сектора, которые транслируют записи камер в режиме реального времени из зала.
Тут замечаю на мониторах на тренажёре знакомую фигурку. Никак тощая офтальмологша пытается зад подкачать. Собирался поговорить с ней чуть позже, но раз случай представился, то почему нет?
— Слушай, — разворачиваюсь к Севе. — А как зовут эту таранку? Она давно к тебе ходит?
Над головой Артинского вдруг формируется огромная грозовая туча. Он сдвигает брови и смотрит сердито, раздувая ноздри. Помню он так делал, когда деды доставали, и они скоро уяснили, что медведя лучше не злить.
— Лекс, ты, конечно, парень славный, но эту бабу не тронь. Найди себе другую, будь другом.
Удивлённо поднимаю бровь. Да ну нахер. Сева и тощая дебилка? Одного взгляда на эту девчонку достаточно, чтобы понять, что она любительница ковыряться в мозгах спицами, а потом жрать их, жадно слизывая со своих медицинских инструментов.
— Она мне нравится.
Сказал так, будто уже кольцо в бархатной коробочке в кармане припрятал.
— Очень. Только я уже больше года клинья подбиваю, а в ответ мороз.
Здоровенный медведь Всеволод Артинский сейчас напоминал прыщавого неуверенного в себе мальчишку лет двенадцати.
Чувствую, как в горле начинает клокотать. Я правда хотел сдержаться, но не получилось.
— Лекс, хорош ржать, — Сева обижено бьёт меня в плечо, привстав со своего кресла.
— Сева, ну ты даёшь, — говорю, выровняв дыхание. — Не можешь тёлку уложить уже целый год! Ты поди бы бороду сбрил, а то она тебя боится, думает, что леший увязался.
— Тут другое. Она не как все, понимаешь?
— Понимаю, — весёлость вдруг испаряется. — Мне просто надо с ней поговорить. О моей сестре. Это важно, а твоя шипучка та ещё кобра. Так что придётся поднажать. Но ты не переживай, ничего такого. Обещаю.
— Про кобру это ты точно, — Артинский посмотрел сначала недоверчиво, но потом расслабился. — А разве у тебя есть сестра?
— Есть. Сводная. Они подружки, вроде бы даже живут вместе.
— А почему у неё самой не спросишь?
— Мы немного не ладим.
Сева пожимает плечами, хмуро глядя на экран. Он понимает, что разговор девчонке может не понравиться.
— А я не скажу ей, что ты пялишься через камеры на её зад, когда она пыхтит с железом, пускаешь слюни и дро…
— Лекс, блядь!
Снова начинаю хохотать. Ну как такой брутальный пацан и вдруг превращается в бородатый цветочек с сердечками в глазах при одном взгляде на таранку.
— Ладно, — пора закругляться. — Во сколько она обычно заканчивает?
— В шесть пятнадцать. В половину у неё автобус, — отвечает Сева, всё ещё недовольно глядя на меня. — И смотри там, Лекс! Чтобы без…
— Да понял, понял. Не дрейфь, Сева. Не обижу я твою змейку.
16
Между торцевой частью здания и выездом на трассу подрезаю девушку, спешащую по тротуару на остановку.
— Садись. Прокатимся, — приглашаю, опустив стекло.
Встрепенувшись, девчонка делает шаг назад и округляет глаза. Но потом во взгляде мелькает узнавание, и она злобно прищуривается.
— Ты рехнулся совсем? Катись отсюда, кобель недоделанный, — сучка плюётся ядом и торопится дальше по тротуару.
Вздыхаю, сжав нервы в железный кулак, и медленно еду рядом.
— Лиза, — говорю как можно более спокойно. — Я хочу поговорить. Пожалуйста, — чувствую, как скрипят зубы, — Я тоже умею быть вежливым.