Читать интересную книгу Мисс Силвер вмешивается - Патриция Вентворт

Мид посмотрела Кэроле в глаза — в них читалась нескрываемая злоба.

— Он не любит вас! — выпалила она.

— Сейчас не любит. Но разве это не в духе Джайлса — влюбиться без памяти сегодня и забыть напрочь завтра? С вами он проделал то же самое, не так ли? Ну, что скажете — лгунья я или миссис Армитидж? Письмо написано почерком Джайлса — вам от этого никуда не деться.

Мид не двинулась с места.

— Вы развелись? — спросила она.

Кэрола рассмеялась.

— Ничего подобного! Просто, как я уже сказала, между нами все кончено. Возможно, когда-нибудь он вспомнит обо мне и расскажет вам. В один прекрасный день такое может случиться, милочка!

Мид нагнулась и подняла спенсер. Казалось, говорить больше не о чем. Дверь в прихожую была открыта, как и дверь на лестничную площадку. Возможно, она так ничего бы и не сказала, если бы не услышала за спиной смех Кэролы. Почувствовав внезапную вспышку гнева, Мид задержалась на пороге и произнесла звонким голосом:

— Неудивительно, что он ненавидит вас!

И в этот момент она увидела в одном-двух ярдах от себя миссис Смоллетт, которая, стоя на коленях, скребла щеткой цементный пол. Рядом было ведро с мыльной водой. Неужели уборщица слышала ее разговор с Кэролой Роуленд? Щетка издавала достаточно много звуков, но Мид подозревала, что эти звуки начались только что, иначе она бы слышала их через две двери, распахнутые настежь. Если так, то миссис Смоллетт могла разобрать каждое слово. Ничего не поделаешь — оставалось только поздороваться с уборщицей и спуститься по лестнице.

Глава 12

В начале двенадцатого миссис Смоллетт спустилась в полуподвал, где поведала Беллу об услышанном. Это была высокая полная женщина с румяными щеками и маленькими глазками, подмечавшими абсолютно все. Вот и теперь, потягивая чай, она заметила, что плинтус под столом пыльный, а на одном из крючков нет ключа. Когда миссис Смоллетт спросила Белла о ключе, тот объяснил, что его взяла мисс Андервуд.

— Кажется, она должна была что-то забрать в квартире Спунеров по просьбе хозяйки.

Миссис Смоллетт достала из бумажного пакетика кусок сахара и бросила его в чашку. Неважно, была война или нет, но пить чай без сахара она не могла.

— Мисс Андервуд вышла совсем не оттуда, мистер Белл, а из квартиры мисс Роуленд, — сказала она, энергично размешивая ложкой сахар. — Причем и входная дверь, и дверь в гостиную были распахнуты, так что я волей-неволей слышала, что они говорили. «У нас с Джайлсом все кончено, — сказала мисс Роуленд. — Разве он не рассказывал вам обо мне?»

Белл укоризненно покачал головой.

— Вам не следовало подслушивать, миссис Смоллетт.

Женщина со стуком поставила чашку на стол.

— Вот как? Тогда, может, скажете, что мне следовало делать? Заткнуть уши ватой, которой у меня не было, или уйти, бросив уборку?

— Вы могли громко покашлять.

— И нажить себе боль в горле? Ну нет! Если люди не хотят, чтобы их слышали, они должны закрывать двери! Этот Джайлс — майор Армитидж — жених мисс Андервуд, верно? А выходит, он путался с мисс Роуленд!

— Это не наше дело, миссис Смоллетт. Мисс Андервуд — очень славная молодая леди, и я желаю им счастья.

Миссис Смоллетт презрительно фыркнула.

— Похоже, эти две девушки не могут поделить своего парня и готовы выцарапать друг другу глаза. «Мы помолвлены!» — заявила мисс Андервуд. «А я — миссис Армитидж», — сказала мисс Роуленд и протянула ей письмо.

— Право, миссис Смоллетт, вы не должны говорить такие веши.

— Так ведь они их говорили, а не я! «Я — миссис Армитидж», — сказала мисс Роуленд, а мисс Андервуд ответила: «Он вас не любит». Потом до меня донесся звук ее шагов, и я стала скрести пол, чтобы она не догадалась, что я все слышала. Мисс Андервуд повернулась в дверях и что-то крикнула мисс Роуленд насчет того, что ее кто-то ненавидит, а потом как помчится вниз по лестнице! Если мисс Роуленд называет себя миссис Армитидж, выходит, этот парень — двоеженец? Или, раз он потерял память, это другое дело? Как вы думаете, мистер Белл?

Белл отодвинул свой стул и поднялся.

— Я думаю, что у меня есть работа и у вас тоже.

На его румяном морщинистом лице появилось недовольное выражение. Эта миссис Смоллетт — просто болтунья. Он и сам был не прочь поболтать, но терпеть не мог перемывать людям косточки.

— Вода уже вскипела. Сейчас наполню вам ведро, — сказал Белл.

Но когда он это сделал, миссис Смоллетт все еще не спешила уходить.

— Интересно, чего это мисс Гарсайд перестала звать меня убираться? Может, вечерами, когда меня нет, у нее прибирается кто-то еще?

Белл покачал головой. Ему не слишком нравилась мисс Гарсайд и не хотелось говорить о ее делах.

— Я имею право знать, довольны мной или нет, верно? — не унималась миссис Смоллетт. — Она постоянно вызывала меня три раза в неделю и вдруг заявляет: «Вы мне больше не понадобитесь, миссис Смоллетт. Вот ваши деньги за сегодня», уходит к себе в комнату и закрывает дверь. — Миссис Смоллетт наклонилась к ведру, но выпрямилась, оставив его на полу. — Скажите, мистер Белл, мисс Гарсайд получила назад свою мебель? Она сказала, что отдала ее в починку, но, по-моему, там нечего было чинить. Такие приятные вещи — вроде тех, что выставлены в антикварных магазинах. Письменный стол и шкафчик орехового дерева, а также несколько стульев с красивой обивкой. Странно, что все это вдруг понадобилось ремонтировать. Так получила она назад хоть что-нибудь или нет?

— У меня есть другие занятия, чем следить за тем, что жильцы отдают в ремонт, — сердито отозвался Белл. — Как бы ваша вода не остыла, мисс Смоллетт.

— Не хочу обжигать пальцы. — Она наконец подняла ведро. — Там, где раньше стояли эти вещи, обои совсем полиняли. Когда их убрали, это сразу стало заметно. Если хотите знать, что я думаю, мистер Белл, то, по-моему, мисс Гарсайд просто их продала.

Глава 13

События этого дня впоследствии были тщательно изучены и отсортированы. Все, что каждый сказал или сделал, каким бы незначительным это ни казалось, исследовалось буквально под микроскопом. Иногда бывают такие дни, но вы узнаете о них лишь впоследствии, когда ваши глупые поступки и необдуманные слова кто-то начинает подробно анализировать и оценивать. Если бы вы знали об этом заранее, то, конечно, вели бы себя совсем иначе. Но понимание приходит тогда, когда уже слишком поздно что-либо изменить. Только один человек во всем Ванделер-хаусе знал, что все сделанное и сказанное в тот день могло иметь катастрофические последствия.

Мид вернулась в квартиру номер три, аккуратно упаковала спенсер и написала на посылке адрес миссис Спунер в Сассексе. Миссис Андервуд осведомилась, почему она выглядит как кислое молоко, и упрекнула ее за то, что она поднимается по лестнице, когда можно воспользоваться лифтом.

— Но я поднималась в лифте, тетя Мейбл.

— Тогда почему у тебя такой вид? Когда ты встречаешься со своим молодым человеком?

Молочный цвет лица сразу же сменился пунцовым, что весьма напугало миссис Андервуд, и, не поднимая головы, Мид ответила:

— Он весь день пробудет в военном министерстве и позвонит мне, как только освободится.

Миссис Андервуд уже оделась для улицы и натянула перчатки.

— Я отправлю твою посылку, а во второй половине дня подменю тебя на работе. Попроси Айви приготовить тебе овальтин и постарайся отдохнуть. Возможно, Джайлс захочет, чтобы ты пошла с ним куда-нибудь вечером. Я не вернусь до половины восьмого.

День казался ужасно длинным. Мид пошла в спальню и легла — ни мыслей, ни чувств не было. Все будто отключилось в ожидании Джайлса, но это лишь усиливало напряжение. Голова перестала работать, мысли застыли между двумя противоположными полюсами — невозможным и действительным. Джайлс не мог жениться на Кэроле Роуленд — Джайлс женился на ней. Лишь один из этих вариантов мог быть правдой, и каждый исключал возможность другого…

В квартире напротив сидела Элиза Гарсайд, уставясь на пустую стену. Полгода назад эта стена не была пустой — возле нее стояли высокий шкаф орехового дерева и два стула с полосатой обивкой. Шкаф вместе с чайным сервизом из вустерского фарфора[17], подаренным на свадьбу ее прабабушке, и стулья — не только эти два, но и весь набор — исчезли. Все эти вещи были проданы, как с горечью сознавала мисс Гарсайд, за десятую долю их истинной стоимости и тогда, когда все ценности потеряли смысл в мире, который начал рушиться.

Обои на стене, как справедливо отметила миссис Смоллетт, изрядно выцвели. На их серебристо-сером фоне виднелся голубой отпечаток шкафа. Спинки стульев оставили менее заметные следы. Голубая полоса справа от мисс Гарсайд говорила о том, что раньше здесь стояло бюро, а несколько маленьких голубых овалов и большой прямоугольник над каминной полкой красноречиво свидетельствовали о недавнем исчезновении шести миниатюр и зеркала. Осталось совсем немного предметов, и практически они ничего не стоили: потертый ковер, краски которого поблекли от старости, несколько стульев с побледневшей от стирки ситцевой обивкой, книжный шкаф, стол и сама хозяйка квартиры.