Читать интересную книгу ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

стихотворением об угнетённой русской деревне: «Здесь барство дикое..»

Этот пламень заставил Пушкина искать пути к вступлению в тайное декабристское

общество.

41

Это же горение побудит в 1826 году в кабинете царя Николая Первого признаться, что,

если бы он был в Петербурге во время декабристского восстания, «Он был бы с ними».

Однако от участия в восстании декабристов оградит его собственная интуиция.

ИНТУИЦИЯ

Да, интуиция – мой самый верный лоцман,

Как Пётр *Панова, выбрал я её.

А капитан – я сам, и рулевой, и боцман.

Сам Бог – Всезнанье и Призвание моё.

Вот почему когда штормит и злится море,

Я лоцману доверю жизнь мою,

На берег выйду всем врагам на горе

И Крест поставлю, и молитву сотворю!

А. С. ПУШКИН,

через Свирель, 1996 г.

Интуиция помогла Поэту осмыслить и оценить смысл действия декабристов. Со

временем он сам с некоторой долей иронии взглянет на зачаток революционного пламени в

груди, подогреваемого разговорами о свободе.

Примечание: *Как Пётр Панова выбрал я её (интуицию) – Панов – верный лоцман

Петра Великого, который спас императора во время его плавания по Белому морю. Спасённый

царь Пётр вышел на берег и поставил на берегу Крест с памятной

надписью об этом

происшествии. Это было первое плавание Петра к Соловецким островам. Пушкин говорит о

том, что интуиция – это его лоцман в трудные минуты жизни.

И Пушкин со снисходительностью повзрослевшего человека вспомнит о шаловливости

нравов своих друзей-лицеистов:

Нам трон давал и пищу и приют,

И знания о Боге и короне,

По-царски разрешал, – уста мои не врут,–

Шутя, с улыбкой говорить о троне.

А. С. Пушкин,

через Свирель 1998 г.

Позднее, изучая историю пугачёвского бунта, Пушкин скажет со свойственной ему

прямотой: «Не дай вам Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

Не разрушать, не воевать, а строить Души людей, возвышать их до сознания Со-Творцов

Бога, – вот что достойно Поэта.

И Поэт возблагодарил Петра Великого, давшего возможность построить эту

благодатную обитель, где он в детстве и юности набирался душевного здоровья, знаний и

собирался выйти в жизнь не только Первым Поэтом России, а позднее – и всей Вселенной,

исполнив Божеское назначение, но и Учителем Жизни:

Царю Петру – поклон. Он – первый мой Учитель,

Отец мой крестный и Отечеству – венец.

Своей державы Он – Создатель и воитель,

И лучший в этом Мире образец!

А. С. ПУШКИН,

через Свирель, 1998 г.

Вся обстановка в Лицее располагала к тому, чтобы на этой благодатной почве возрастали

лучшие Поэты.

Все лицеисты были пронизаны ритмами античной поэзии. В Лицее античность

впитывалась почти домашним способом: не только через изучение произведений древних греков

и истории античности.

Античность входила в обиход, окружая детей, воспитывающихся в Лицее,

монументальными образами греческих философов и героев, проникала в их сердца музыкой

классической архитектуры.

42

И каждый лицеист, в меру своей душевной отзывчивости, в условиях этой античной

красоты действительно становился Поэтом.

МЫ ВСЕ – ПОЭТЫ

Поэты все, не слогом, так Душой.

Сомненья нет – мы все у вас Поэты.

Преодолев холодность вечной Леты,

Уверены, что срок у нас большой

На молодость, на одоленье уз,

Условных назначений и профессий.

Друзья мои! Прекрасен наш Союз,

Союз умов, Всезнания и Чести!

А. С. ПУШКИН,

через Свирель, 1996 г.

Без духа античности, – говорит Н.Н. Скатов, – ничего не понять ни в Пушкине, ни во

всех лицеистах.

В силу особых условий в Лицее культивировалось обоюдное усвоение, общее знание и

разумение.

«Античный» Лицей связывали с общим ходом истории, с возводившейся в античном

духе архитектурой, с вызывавшей живой дух античной литературой.

Вскоре Н. И. Гнедичем будет переведена с греческого на русский язык поэма Гомера

«Илиада».

Пушкин будет восхищён этим переводом и скажет: «Слышу чарующий звук истинной

эллинской речи».

Но даже самые лучшие преподаватели Лицея вряд ли поняли, что этот кудрявый,

быстрый, не очень прилежный мальчуган, которого они не отметили, как первого среди всех

лицеистов, и превзойдёт всех окружающих в своём восприятии всего поэтического и станет

Первым Поэтом России и абсолютным типом Поэта. А его поэтическая абсолютность прямо

связана с его Человеческой абсолютностью.

В его подсознании дремала уверенность в своей предназначенности.

ВСЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНО

Всё предназначено. Уверен в том всецело.

Всё предназначено. Расчёт у жизни прост.

Бери перо, пиши. Живи легко и смело.

Здесь главное – Душа, не возраст и не рост.

Учителя нужны. Но – сам себе учитель,

Ты главное постиг: ПОЭТА СТРОИТ ВЕК.

И сам ПОЭТ себе – Учитель и строитель.

И если Ученик, то прежде – Человек!

А. С. ПУШКИН, 1998 г.,

через Свирель-Татьяну

Именно здесь, в Лицее, у Пушкина началось своё литературно-творческое детство и

отрочество.

Поэта отличала открытость буквально ко всему: прозаическому и стихотворному, старому

и новому, к светскому и народному, к большому и малому.

По выражению Н.Н Скатова, «В Пушкине русская литература и русский язык обрели

великого синтезатора и могучий надёжный фильтр».

ОТКРЫТОСТЬ

Во всём открытость: к сказке и к роману,

К балладе, к повести, к легенде и стиху.

Неравнодушен к девичьему стану,

Ко взгляду нежному, ко вздоху и штриху,

Запечатленному в тетради иль альбоме

На русском иль французском языке,

43

В московском или петербургском доме

Стихом воздушным, мимоходом, налегке.

Пушкин,

через Свирель, 1998 г.

Именно с отроческого периода Пушкин совершенно чётко стал осваивать и создавать

свой литературный язык.

Таким образом, возник взаимный процесс обучения: Поэта и Языка:

ЯЗЫК

Язык меня учил. А я его создатель,

Учась у языка, себя я создавал.

Я перья отточил. Жуковский, мой приятель,

Учителем своим Тебя я называл!

Меня учили все, борясь за совершенство,

Не видя, что меня мой Гений создавал.

Он изучал язык. И – высшее блаженство! –

ПОЭТОМ ВЫСШИХ ЛИГ МЕНЯ КОРОНОВАЛ.

А. С. ПУШКИН, через Свирель, 1998

Однако безоблачные времена Лицея таяли с первым его выпуском.

Обществом всё более завладевали настроения подозрения в отношении к прививаемому в

Лицее духу свободомыслия. В 1820 году директором был назначен полковник Гольдгоер. Лицей

был обречён…

Уже в наши дни Пушкин скажет своей России через Свирель:

Мы были так Руси необходимы,

Как горный воздух, как Душе – костёр,

Пылавший верностью. Мы были так любимы,

Как нелюбимы стали с неких пор.

Обитель рушилась. Упали бастионы

Великой вольницы. Печален этот час.

Но не украли мы ни камешка с короны. –

Она в свой час оберегала нас!

И всё ж в Отечестве, в самой его глубинке,

Горит и светится лицейский огонёк.

Друзья все съехались. Свирель посерединке.

И дышит вольно Царскосельский уголок!

Стихом латаем мы прорехи и изъяны.

Стихом летаем мы под облака.

Стихом мы лечим колотые раны.

Стихом соединяем мы века.

Стихом Поэт соединяет Души

Далёких разновозрастных Миров.

Стихом мы подлость и неверье рушим.

Поэт, будь счастлив, стоек и здоров!

ПУШКИН–СВИРЕЛЬ.

1998 г.

Лицей дал России великолепную когорту граждан-патриотов. Поэтами Божьей милостью

станут Дельвиг и Кюхельбекер.

Самым выдающимся дипломатом всего русского, а, может быть, и европейского 19-го

века станет князь Александр Горчаков.

Рыцарем и Дон-Кихотом, впрочем, как и Кюхельбекер, станет друг Первого Поэта России

Иван Пущин. Первый лицейский класс выдвинет и замечательного генерала Вольховского и

неповторимого мореплавателя, адмирала Матюшкина, и музыканта Яковлева, чьи романсы,

возможно, мы распеваем сегодня, принимая за народное творчество.

44

И, радуясь тому, что возникло Со-Творчество двух поэтических сфер – Небесной и