Читать интересную книгу Три плана товарища Сталина - Марк Солонин

      Определить на участке каждой армии пункты организации полевых складов противотанковых мин, взрывчатых веществ и противопехотных заграждений. Указанное имущество сосредоточить в организованных складах к 21.6.41 г.…

   Создать на тельшяйском, шяуляйском, каунасском и калварийском направлениях подвижные отряды минной противотанковой борьбы. Для этой цели иметь запасы противотанковых мин, возимых автотранспортом. Готовность отрядов 21.6.41 г….

     План разрушения мостов утвердить военным советам армий. Срок выполнения 21.6.41 г…Отобрать из частей округа ( кроме механизированных и авиационных ) все бензоцистерны и передать их по 50% в 3-й и 12-й механизированные корпуса. Срок выполнения 21.6.41 г."[38]

В тот же день, 18 июня командир упомянутого выше 12-го мехкорпуса генерал-майор Шестопалова отдал приказ № 0033. Приказ увенчан наивысшим грифом секретности ("особой важности, совершенно секретно"), что для документов корпусного уровня является большой редкостью. Начинается приказ № 0033 такими словами: "С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять… С собой брать только необходимое для жизни и боя". Дальше идет указание начать в 23-00 18 июня выдвижение в районы сосредоточения, причем все конечные пункты маршрутов находятся в глухих лесах.[39]

Строго говоря, ничего удивительного в этих и других, подобных им, документах нет. Разумеется, в последние мирные дни июня 41-го Сталин гнал не "мысли о войне", а в максимальном темпе завершал последние приготовления к началу войны. Удивительно лишь то, что это приходится доказывать как некое "сенсационное открытие". Невероятным и почти необъяснимым является другое: буквально за 1-2 дня до фактического начала войны в войсках западных приграничных округов начали происходить события, которые трудно охарактеризовать иначе, как преднамеренное снижение боевой готовности!

Факты подобного рода разбросаны главным образом по мемуарной литературе и поэтому могут вызвать определенное недоверие. И тем не менее, нельзя более игнорировать многочисленные свидетельства участников событий.        

Есть многочисленные сообщения о случаях отмены ранее отданных приказов о повышении боевой готовности, о неожиданном объявлении выходных дней, об отзыве зенитной артиллерии приграничных частей на тыловые полигоны. Заслуживает внимания и "большой театральный вечер", состоявшийся 21 июня 1941 г. Известно, что командование Западного ОВО провело вечер 21 июня в минском Дома офицеров, на сцене которого шла комедия "Свадьба в Малиновке". Все, кто писал об этом, громко возмущались "близорукой беспечностью" командующего округа. Однако даже самый беглый просмотр мемориальной литературы позволяет убедиться в том, что вечером 21 июня в "культпоход" отправился не один только генерал армии Павлов.

" ...В субботу, 21 июня 1941 года, к нам, в авиагарнизон, из Минска прибыла бригада артистов во главе с известным белорусским композитором Любаном. Не так часто нас баловали своим вниманием деятели театрального искусства, поэтому Дом Красной Армии был переполнен..."

"…В субботу 21 июня сорок первого года в гарнизонном Доме Красной Армии, как и обычно, состоялся вечер. Приехал из округа красноармейский ансамбль песни и пляски. После концерта, по хлебосольной армейской традиции, мы с командиром корпуса генерал-лейтенантом Дмитрием Ивановичем Рябышевым пригласили участников ансамбля на ужин. Домой я вернулся лишь в третьем часу ночи…"

"…21 июня заместитель командира 98-го дальнебомбардировочного авиаполка по политчасти батальонный комиссар Василий Егорович Молодцов пригласил меня на аэродром Шаталово, где в местном Доме Красной Армии должен был состояться вечер художественной самодеятельности…"

"…Вечером 21 июня мы всей семьей были в театре. Вместе с нами в ложе находился начальник политотдела армии, тоже с семьей…"

"….У меня есть одно приятное предложение: в восемь часов на открытой сцене Дома Красной Армии состоится представление артистов Белорусского театра оперетты — давайте посмотрим… — С удовольствием, — согласился я. — Надеюсь, спектакль минской оперетты будет не хуже, чем концерт артистов московской эстрады в Бресте, на который поехали Шлыков с Рожковым…"

Генерал армии С.П. Иванов (в первые дни войны - начальник оперативного отдела штаба 13-й Армии Западного фронта) в своих мемуарах дает очень интересное объяснение таким действиям советского командования:

"...Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность (странное, однако же, стремление для того, кто готовится к обороне - М.С.). Причем делалось это, что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах... В итоге мы, вместо того чтобы умелыми дезинформационными действиями ввести агрессора в заблуждение относительно боевой готовности наших войск, реально снизили ее до крайне низкой степени..."

Загадочные события последних предвоенных дней можно, на мой взгляд, объяснить, связать в некую логическую цепочку в рамках следующей версии. Сразу же оговорюсь - прямых документальных подтверждений этой версии у меня нет (да и трудно поверить в то, что они когда-либо будут найдены). Тем не менее, гипотеза эта заслуживает обсуждения хотя бы уже потому, что позволяет рационально объяснить многие из перечисленных выше, внешне противоречивых и невероятных, фактов.

Итак, предположим, что слово "провокация", которое на все лады повторяется и в мемуарах Жукова, и в приказах Сталина, появилось совсем не случайно. И нарком обороны Тимошенко совсем не случайно предупреждал командующего Западного фронта Д.Павлова о том, что "сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите". Сталин, Тимошенко, Жуков абсолютно точно знали, что в воскресенье 22 июня 1941 г. "нападение может начаться с провокационных действий". Знали потому, что они сами это нападение и эту провокацию подготовили.

Секретных планов Гитлера на столе у Сталина никогда не было, но фактическая передислокация немецких войск отслеживалась советской агентурной, авиационной и радиоразведкой достаточно подробно. На основе этой информации строились вполне реалистичные оценки вероятных планов противника. В июне 1941 г. советская разведка зафиксировала начавшееся оперативное развертывание ударных группировок вермахта у границ СССР. Из этого факта были сделаны правильные выводы - Гитлер готовит вторжение, которое произойдет летом 1941 года, в самые ближайшие недели или даже дни. Роковая ошибка была допущена лишь в определении времени, которое потребуется немецкому командованию для завершения сосредоточения войск, и, соответственно, в установлении даты возможного начала вторжения.

Менять общий стратегический замысел начальных операций войны Сталин не стал. Он так долго, так настойчиво, так тщательно готовил свой "блицкриг", что ему очень не хотелось ломать план войны, которая должна была начаться сокрушительным внезапным ударом по противнику. Сталин, действительно, "гнал от себя всякую мысль" - но не мысль о войне (ни о чем другом он уже и не думал), а о том, что Гитлер в самый последний момент сумеет опередить его. Поэтому после долгих и, можно предположить, мучительных раздумий, после многократных совещаний с военным руководством (в июне 41-го Жуков и Тимошенко были в кабинете Сталина семь раз -: 3, 6, 7, 9, 11, 18, 21 числа -причем в иные дни военные приходили к Сталину дважды и обсуждение затягивалось начетыре часа) решено было еще раз изменить срок начала операции в сторону приближения.

Вероятно, предполагалось начать наступление Красной Армии в последних числах июНя 1941 г. В рамках этого плана (условно назовем его "план № 4") днем начала открытой мобилизации был установлен понедельник, 23 июня 1941 г.

Решение о начале открытой всеобщей мобилизации в понедельник было вполне логичным. В Советском Союзе центром жизни было рабочее место. Завод. Именно там концентрировались "призывные контингенты", именно там утром 23 июня 1941 г. должны были состояться "стихийные митинги" трудящихся, на которых будет объявлен заранее подготовленный Указ Президиума ВС СССР об объявлении мобилизации. Именно потому, что текст Указа готовился заранее, в нем и не было ни малейших упоминаний о гитлеровском вторжении и фактически начавшейся войне.