его теперь выражало спокойствие. Так они все и застыли: в виде слоистой навозной кучи, наваленной друг на друга.
В воздухе снова повисла мертвая тишина.
14 июня. День четвертый
На утро снова вышло солнце и осветило лагерь, который выглядел, как скотобойня после урагана. Беспорядок, мусор и разлитая кровь с внутренностями. Именно в таком состоянии обнаружил лагерь прибывший на место Фишер. Он был потрясен, тогда как двое военных не особо удивились.
— Сучье вымя! Вы что тут устроили?! — закричал он писклявым голосом, какого сам от себя не ожидал.
Кейт мигом очнулась. Она лежала на мертвой птице. Фишер подбежал к ней.
— Что вы натворили, уроды сраные?! Что вы сделали с образцами?!
Она попыталась шевельнуться, но в теле не осталось ни одной здоровой мышцы. Она вся покрылась засохшей кровью. Раны горели.
— Ох, твою мать, ты что, сожрала ее?! — Фишер указывал на останки птицы и окровавленный рот Кейт. У нее не было ответа.
— Я пытался с вами связаться, но никто не отвечал. Я сразу понял, что произошло какое-то дерьмо, и приехал.
Кейт рыгнула. Она не планировала, просто ее почему-то мучила изжога.
— Да ты спятила! Вы все тут спятили! Где остальные?
Кейт огляделась.
— Не знаю.
— Как это, не знаю? Куда они делись? Что ты с ними сделала?
Она задумалась.
— Ничего. Они взобрались выше по скалам. Должны были уже вернуться.
Кейт поднялась. Раны открылись и стали кровоточить. Мертвый беркут показался ей совсем маленьким.
— Невероятно, — сказала она вслух.
Фишер заговорил с военными на иностранном языке, они стали спорить.
Кейт быстро сообразила чем это чревато.
— У них там образцы. Дон хотел перенести их повыше… после того, что тут случилось.
Она привлекла его внимание.
— А что тут случилось?
Кейт отмахнулась.
— На нас напали. Тебе придется найти их.
— Не указывай мне, дорогуша, — Фишер вновь заговорил с военными, вскоре все они ушли на поиски.
Кейт понемногу приходила в себя. Теперь все произошедшее казалось не более чем дурным сном, полным безумия.
Что вообще это было?
Ушло несколько часов на то, чтобы спустить всех со скалы. Ричарда пришлось нести, он очнулся только в автобусе. Никто из них не разговаривал, но и не нападал на других. Фишер не получил никаких объяснений, правда они ему и не требовались. Найдя несколько образцов почвы и лавы, он удовлетворился и этим. Теперь он хотел только поскорее избавиться от полуживых членов экспедиции, и то, что они ничего не требовали, было ему на руку.
Кейт обвисла, уперевшись лбом в сидение. Она все еще чувствовала вкус крови мертвой птицы у себя на языке, хотя не единожды промыла рот. Дон забился в угол и стрелял безумным взглядом в пустоту. Он никак не мог прийти в себя. Джул и Ричард лежали рядом. Половина лица Джула покрывала свежая повязка. Он наблюдал за тем, как Ричард открывает глаза.
— Здорова, приятель.
Сначала он не ответил. После сотрясения Ричард стал очень туго соображать.
— Приятель… — тихо повторил он.
— Мы справились, Рикки-Тикки-Тави.
— Справились?
— Да. Выжили. Пустыня, жара, убийственные кислотные озера, ястребы, спятивший вулканолог — мы всех уделали. Ты победил, Рикки. Мамонька будет тобой гордиться, — Джул довольно улыбнулся половиной рта.
— Вот… это… приключение… — вторил Ричард.
— Боже мой, о чем вы там шепчетесь? — вмешалась Кейт, она говорила так, чтобы Фишер не мог услышать. — Мы все просрали. Никакой органики. Нам не заплатят.
— Не нагнетай, Докинз. Иногда выжить — уже победа.
— Аборигены… — прозвучал из угла писклявый голос. Дон посмеивался наедине с собой. Вероятно, ему было весело.
— Значит, как договаривались, да? — Джул обращался к сонному Ричарду. — Я навещу тебя недельки через 2. Ну, может, 6 или 8. Максимум 12. Ты все-таки обещал устроить личную жизнь своей мамы. Только не засыпай, друг, только не спи… Скоро ты будешь дома.
Кейт закрыла глаза. Может, оказаться дома — это и есть победа.
28 июля
Джул сидел на кухне, пил свежесваренный черный кофе по своему особому рецепту: с добавлением цедры апельсиновой корки. Кофе становился кислым и терял горчинку. Сначала гадость, а потом привыкаешь. Прямо как сама жизнь. В любом случае, привычка хлебать кофе по 5 раз на дню помогала держаться от алкоголя подальше. А еще приносила своего рода извращенное удовольствие.
Джул посмотрел в отражение выключенного телевизора. Волосы пришлось постричь очень коротко, почти налысо, чтобы выровнять прическу. Уродские шрамы покрывали пол-лица, однако глаз не пострадал. Он прикоснулся к шрамам и мысленно вернулся на полтора месяца назад. Вспомнил приступ безумия, овладевший каждым из них, и ужаснулся. Сколько всего таит в себе это страшное место… Или все дело в них? Мамонька пока что больше его не навещала. Джул надеялся, что, может, она и не вернется. Всего лишь временное помешательство, вызванное аномальной жарой пустыни, обезвоживанием и травмой. Теперь они в порядке. Все, кроме вулканолога, заглянувшего в жерло самого Ада.
— Чертовы вулканологи, — сказал он вслух. — Там, где они, — жди беды.
Затем он вспомнил о Докинз. Интересно, как она там? Рикки успел с ним поделиться о ее положении, пока они лежали в больнице. Джул хотел верить, что ее дочь в порядке. Через несколько дней он отправится в гости к своему новому другу, как и обещал. Бедолага пострадал больше всех и совсем недавно встал на ноги.
Джул довольно потянул губами кофе из чашки. Да, все закончилось более-менее хорошо. На столе лежала свежая газета. Он открыл первую страницу.
«ЗАГАДОЧНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГРУППЫ УЧЕНЫХ В ДОЛИНЕ ДАНАКИЛЬ СТАЛО ОЧЕРЕДНОЙ ПРИЧИНОЙ КОНФЛИКТА С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ЭФИОПИИ. НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НАЗАД УЧЕНЫЕ ОТПРАВИЛИСЬ НА ИССЛЕДОВАНИЕ ЗЕМЕЛЬ ВБЛИЗИ ВУЛКАНА ЭРТА-АЛЕ. УЖЕ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ СВЯЗЬ С НИМИ ОБОРВАЛАСЬ, А ПОЗЖЕ НА МЕСТЕ ИХ ЛАГЕРЯ НАШЛИ ТОЛЬКО ОБЛОМКИ, ТРУПЫ КРУПНЫХ ХИЩНЫХ ПТИЦ, СЛЕДЫ БОРЬБЫ, ЛИТРЫ ПРОЛИТОЙ КРОВИ И МАССЫ ИЗВЕРГНУТОЙ ЛАВЫ. ПОД ПОДОЗРЕНИЕ ПОПАЛИ МЕСТНЫЕ ПОСЕЛЕНЦЫ, КОТОРЫЕ ПЕРИОДИЧЕСКИ НАПАДАЮТ НА ИНОЗЕМЦЕВ С ЦЕЛЬЮ КАННИБАЛИЗМА. КАК ИЗВЕСТНО, ЭТО УЖЕ НЕ ПЕРВЫЙ СЛУЧАЙ ВНЕЗАПНОГО ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ. ВЛАСТИ ПОКА НИКАК НЕ КОММЕНТИРУЮТ ДАННУЮ СИТУАЦИЮ».
— Вот дерьмо.