– Ого, уже закатывается… Пойду-ка я в село. Там сейчас хорошо, пусто…
– Кому же гадать будешь? – удивилась Настя.
Варька ничего не ответила, только хитровато подмигнула, повязала голову платком и широким шагом направилась в сторону Серденева.
Вернулась она быстро, бегом, запыхавшаяся и довольная. Настя, ожидавшая ее не ранее чем через два часа, испуганно вскочила.
– Что стряслось? Илья?..
– Нет! Держи! – Улыбаясь во весь рот, Варька встряхнула подвязанный узлом фартук – и к ногам Насти вывалилась пестрая курица со свернутой головой. – Прячь! И скатывай рогожу скорей! А я запрягу!
Настя заметалась вокруг телеги. Варька, гортанно гикая, подогнала гнедых, ловко и быстро разобрала шлеи с постромками, укрепила дышло, затянула упряжь – и через несколько минут цыганская телега опять катилась по пыльной дороге.
– Ух, какой у нас к вечеру навар будет! – Варька, сидя на передке, передавала Насте одну за другой четыре луковицы, восемь картошек, три сморщенные прошлогодние морковины и несколько черствых горбушек.
– А это откуда? – По поводу курицы Настя даже не стала спрашивать: и так было понятно.
– Да нашла там девку-невесту хромоногую, мужа ей нагадала к этой осени… Ну, наварим супа, Илью накормим, авось не прибьет! – Варька засмеялась, но Настя не смогла улыбнуться в ответ.
Ночью, как велел Илья, не останавливались, ехали неспешным шагом. Выспавшаяся Варька тихо понукала гнедых, поглядывая на вставший над дорогой месяц. Повернувшись, шепотом спросила:
– Настя, не спишь? Так я запою.
Настя не ответила. Варька причмокнула в последний раз. Положила кнут себе на колени. Негромко запела:
Ах, доля-доля ты моя, доля горькая,На всем свете я, ромалэ, без родни…
– Ах, пропадаю, погибаю, мать моя… – вполголоса подтянула ей Настя. Она лежала на спине, закинув руки за голову, и смотрела на низкие звезды. Не хотелось уже ни плакать, ни молиться, и даже отчаянное ожидание притупилось, напоминая о себе лишь скребущейся болью под сердцем. Вот только заснуть Настя не могла никак и знала, что до рассвета будет лежать на спине, смотреть на звезды и подтягивать Варьке. Права она: если хочешь плакать – лучше всего запеть. Легче не станет, но хоть не разревешься.
Час шел за часом, небо бледнело, звезды таяли. Близился рассвет. Варька уже клевала носом на передке, и вожжи то и дело выпадали из ее рук.
– Настька, спой веселое что-нибудь… – сонно пробубнила она. – Не могу боле…
Настя задумалась, вспоминая песню пободрее, но неожиданно в монотонный перестук копыт и мерный скрип колес вплелись другие звуки: дробные, частые, стремительно приближающиеся. Настя приподняла голову, прислушиваясь. Резко села.
– Варька! Скачут!
– Слышу, – отозвался изменившийся Варькин голос. – Двое скачут.
– Это из деревни! Из-за курицы твоей!
– Станут они из-за курицы, как же… – неуверенно сказала Варька, приподнимаясь на передке. Послушав еще немного, вскрикнула: – Один скачет, а другая лошадь – порожняя! Это…
Но Настя уже не слышала ее. Путаясь в юбке, она скатилась с телеги, упала, вскочила и помчалась по светлеющей дороге сквозь туман навстречу приближающейся дроби копыт. Варька, остановившая гнедых и тоже спрыгнувшая на дорогу, напрасно кричала ей вслед:
– Стой, дурная, они же затопчут тебя!
Бешеный визг и храп лошадей, вставших на дыбы, отчаянная ругань, изумленный возглас – и Илья, соскочивший со спины взмыленного вороного, рявкнул:
– Ты с ума сошла?! В последний минут сдержал!!!
– Господи, живой… Слава богу, живой… – простонала Настя, неловко опустившись на обочину.
Вороной, роняя хлопья пены с морды, подошел и ткнул ее в плечо. Кобыла коротко и удивленно заржала.
– Знамо дело, живой! А как еще-то? Ты взгляни, ты посмотри, какая красота! – Илья поднял жену с земли, подтолкнул ее к лошадям. Он еще не остыл после долгой скачки и сейчас дрожал всем телом, счастливо улыбаясь и блестя черными, чуть раскосыми глазами. От него знакомо пахло лошадиным потом и горькой степной травой, взмокшая рубаха потемнела и прилипла к телу, в волосах надо лбом запутался колючий репейник, но Илья не замечал его.
– Взгляни, глупая! Да за этаких коней полжизни не жаль! Взял! Один взял! И бог помог! И не гнались! Варька! Варька! Варька-а-а!
Варька выбежала из тумана, на ходу стягивая на груди шаль. Сдержанно сказала:
– Вижу, с удачей. Всю ночь гнал?
– Да! День-то возле усадьбы просидел, повысмотрел все, что надо… Глупые там господа, таких лошадок почти без смотра держат! В ночное выгоняют вместе с мужицкими! Я до полуночи в овраге провалялся, а там уж совсем просто было. Мужичье и не проснулось даже! Господи, спасибо, родной! – Илья упал на колени прямо в дорожную пыль, поднял сияющее лицо к еще темному небу. – Приеду в Смоленск – вот такую свечу в церкви поставлю! Кобылу продам, а жеребца Мотьке на свадьбу подарю, он со дня на день ожениться должен!
– Царский подарок будет, – одобрила Варька, обтирая рукавом спину вороного. – Что ж, едем? Настя, где ты?
– Здесь, – коротко отозвалась та. – Едем.
Не глядя больше ни на мужа, ни на Варьку, она медленно пошла к телеге. Илья вскочил на ноги, повернулся к сестре, вопросительно посмотрел на нее. Та пожала плечами.
– А чего ты хотел? Перепугалась… Но, знаешь, она молодцом держалась. Хорошей женой тебе будет. Хоть и…
– Что?
– Ничего.
– Договаривай!
– Будь у тебя ума побольше – не стал бы ты ее мучить.
– Да чем я ее мучаю?! – взвился Илья. – Ей же лучше! Продам кобылу, деньги будут! Нам жить надо! С твоей ворожбы много ли толку? Или Настьке до седых волос в твоей драной юбке скакать?! Да я ей теперь шаль персидскую куплю с кистями, весь табор от зависти сдохнет!
Варька только отмахнулась. Не оглядываясь, сказала:
– Полезай в телегу, поспи. Доедем до Деричева, тут всего две версты, а там распряжем. Точно знаешь, что не погонят вслед?
– Может, и погонят… в Серпухов. Даже если кто вас и видал – ты же с большака свернула, а там ищи ветра в поле… – Илья, догоняя телегу, говорил все медленнее, то и дело зевая: напряжение уже отпускало, наваливалась усталость после целой ночи, проведенной в седле. Вороные послушно шли за ним в поводу. Илья привязал их позади телеги. Подошел к сестре, уже сидящей на передке и молча разбирающей вожжи. Немного виновато спросил:
– Взаправду посидишь до Деричева? Я б тебя подменил, но, боюсь, так кулем под колеса и свалюсь.
– Иди спать! – свирепо сказала Варька, хватая кнут.
Илья смущенно улыбнулся, подождал, пока телега проползет мимо него, и вскочил в нее на ходу.
Настя сидела на подушках. Увидев мужа, она через силу улыбнулась, подвинулась: