Читать интересную книгу Горький ветер свободы - Ольга Куно

– Что ж, понимаю, – медленно кивнул Илкер. – Такое понятие о чести все еще представляется мне не вполне благоразумным, однако не нам менять то, что устанавливалось веками.

– Вот именно, – холодно подтвердил Данте. – У тебя есть наручники или веревка? – повелительно обратился он к надсмотрщику. – Позаботься о том, чтобы она опять не сбежала.

Я зло усмехнулась. Теперь все снова встало на свои места. Мы вернулись к системе взаимоотношений «хозяин – раб». Но прежде чем надсмотрщик, приготовив веревку, оттащил меня в сторону, я вздернула подбородок и посмотрела Данте прямо в глаза – так, как не имела права делать рабыня. Демонстрируя тем самым, что все равно не собираюсь принимать свою судьбу.

Эта выходка не укрылась от внимания Илкера.

– Твоя рабыня слишком непокорна, – заметил он. – Не только потому, что попыталась бежать. Она вообще позволяет себе слишком многое. Тебе следует ее усмирить. Я могу дать несколько советов, которые позволят сделать это быстро и с гарантированным результатом.

– Благодарю тебя, Илкер-бей, – без особой благодарности в голосе откликнулся Данте. – Я сам сумею укротить собственную рабыню. Но я намерен заняться этим после того, как возвращусь в свой армон. Там у меня будут для этого все средства.

«Значит, мне ни в коем случае нельзя оказаться в его армоне», – заключила я, пока надсмотрщик, вывернув мне запястья, грубо связывал их за спиной. Затем он взял вторую веревку и с ее помощью привязал первую к стойке шатра. Так меня и оставили, словно сидящую на цепи собаку.

Впрочем, туда мне и дорога. Раз не смогла сбежать и умереть тоже не решилась – значит, все вполне заслуженно. Во всяком случае, закономерно.

Все разошлись. Господа ушли спать в шатер, рабы устроились снаружи. Я не ложилась, все сидела, кое-как прислонившись спиной к узкой опоре, и в конце концов задремала, откинув голову назад. Руки быстро затекли, голова то и дело скатывалась набок, вырывая меня из дремы. Постепенно я все же погрузилась в более глубокий сон. А пробудившись, почувствовала, как сердце от ужаса подскочило к горлу.

Незаметно подкравшийся сзади Берк зажал мне обеими руками рот. Задрав голову, отчаянно мыча и инстинктивно пытаясь высвободиться, я увидела над собой его лицо. А тем временем спереди ко мне подошел Юркмез. Склонившись так близко к моему лицу, что в нос ударил запах его пота, он тихо, но очень жестко сказал:

– Теперь ты узнаешь, где твое место. И навсегда запомнишь урок. Не будешь больше строить из себя недотрогу.

Он задрал мне юбку и принялся раздвигать сведенные ноги. Несмотря на весь охвативший меня ужас, я догадалась сделать один неожиданный ход. Вместо того чтобы бороться с Юркмезом или просто сопротивляться без конкретной цели, сосредоточилась на Берке. Мне удалось с силой укусить его за палец. Он отдернул руку, а я, воспользовавшись этим, громко закричала. Спустя секунду он исправил свою ошибку, но было поздно. Стенки шатра зашевелились.

Даже не знаю, зачем я стала кричать. На что рассчитывала? После всего, что произошло этой ночью, вполне логично было ожидать, что господа лишь с усмешкой понаблюдают за развлечением рабов. Или, на худой конец, разгонят последних и примутся за дело сами. Надо же и вправду показать рабыне, где ее место! Должно быть, я кричала просто от безысходности. А может быть, и нет.

В конце концов, кто-то ведь все-таки укрыл меня тогда одеялом и подложил под голову импровизированную подушку.

Первыми из шатра выскочили галлиндийцы. Берк не успел сориентироваться, и Ренцо ударил его, кажется, по лицу, и так сильно, что раб не удержался на ногах. Я глубоко вдохнула: руки раба, помимо того, что зажимали мне рот, периодически прикрывали и ноздри, отчего становилось трудно дышать.

Юркмез оказался более проворным и быстро отскочил от меня на порядочное расстояние. Но это ему не помогло: Данте с легкостью повалил его на землю, после чего наступил рабу на шею. Тот отчаянно захрипел, потянувшись руками к горлу. Но Данте даже не подумал сдвинуть ногу, обутую в крепкий дорожный башмак. Я ненадолго зажмурилась: казалось, что во все стороны вот– вот брызнет кровь.

Меж тем свободные арканзийцы тоже выбежали из шатра. Данте повернулся к Илкеру и холодно произнес:

– Высокочтимый Илкер-бей, твой раб посягнул на мою собственность. Собственность, которой даже я сам еще не успел воспользоваться. Я не убил его только из уважения к тебе. Но если подобное повторится, я буду считать себя вправе убить его, не спрашивая на то твоего позволения.

Договорив, Данте все-таки убрал ногу, и Юркмез со сдавленным хрипом отполз в сторону.

– Ты совершенно прав, дон Эльванди, – хмуро произнес Илкер, успевший быстро оценить ситуацию. – Поверь, такое больше не повторится, а мой раб будет сурово наказан.

– Очень на это надеюсь. – Данте отвернулся, демонстрируя, что считает инцидент исчерпанным, после чего приказал надсмотрщику снять с меня веревки.

А затем знаком велел мне следовать за ним в шатер. После всего, что успело произойти за эту ночь, я чувствовала себя настолько потерявшей ориентиры, что просто послушно пошла следом, даже не задумываясь о том, для чего это нужно.

Пожалуй, и хорошо, что не задумывалась, поскольку ничего особенного не произошло. Мне просто велели ложиться спать. Устланное циновками пространство шатра было условно поделено на галлиндийскую и арканзийскую части. Меня определили в угол первой. При этом Данте поручил надсмотрщику и телохранителю присматривать за мной – видимо, остаток ночи им в любом случае предстояло поочередно дежурить.

Сколь ни удивительно, я быстро уснула. Поскольку ночь выдалась короткой, путешественники позволили себе поспать утром чуть дольше и встали не затемно, а уже после рассвета. Солнечные лучи с легкостью проникали сквозь крышу шатра. Внутри было тепло и душно. Куда только делся ночной порывистый ветер?

Я протерла глаза спросонья и только теперь поняла, что меня разбудило. Доносившиеся снаружи крики. Крики, следовавшие за свистом рассекаемого плетью воздуха. Илкер исполнил данное Данте обещание наказать виновных.

Глава 3

Бертан оказался небольшим городком, лежавшим на нашем пути. Он расположился там, где суровая природа пустыни отступала благодаря слиянию двух узких речушек. Здесь они солидно величались реками, хотя после тех рек, что доводилось видеть мне (когда и другой берег-то при плохой погоде непросто разглядеть), напрашивалось скорее слово «ручей». Помимо этих источников здесь был один бьющий из-под земли родник и два колодца, так что воды оказалось достаточно, чтобы в долине между речками возникло небольшое поселение.

Впрочем, размеры размерами, а к строительству здесь подошли основательно, так что Бертан действительно выглядел как город, пускай и не был обнесен стеной. Добротные каменные дома, хорошо сохраняющие ночную прохладу; многие из них двух– и трехэтажные – известный способ поселить на относительно маленьком пространстве побольше людей. Небольшая, но аккуратная городская площадь с помостом и башней, на которой даже размещались внушительные часы. Лавки с такими товарами, как глиняная посуда, ковры и полупрозрачные ткани, модные среди обитательниц здешних богатых домов. Здесь было значительно чище, чем в Остане. Чище и не так шумно.

Как я поняла, места на постоялом дворе были заказаны для нас заранее; не иначе Илкер или даже его хозяин (как его там? кажется, Селим-паша?) успел отправить сюда гонца. Однако сам двор еще следовало найти. Мы остановились, чтобы спросить дорогу у торговца, сидевшего возле дверей своей лавки. Напротив был расположен храм – светлое одноэтажное здание с куполообразной крышей, и возле него – высокая башня, на верхушке которой располагалась открытая всем ветрам площадка. Такие башни возводились при храмах для того, чтобы любой человек мог, поднявшись, приблизиться к богу. Вот только все окна здания были почему-то занавешены черной тканью. Прямоугольный кусок черной материи был также прикреплен к каменной стене башни, и его периодически принимался трепать ветер. Странный контраст. Вроде бы в Остане я не видела ничего подобного. Хотя могла, конечно, просто не заметить. Да и вообще, много ли я успела там увидеть?

– Что это? – спросил у торговца Ренцо, указывая как раз на ту самую черную ткань. Ага, стало быть, нормой это здесь не является, и я не единственная, кто обратил внимание на данную деталь. – В городе траур?

– Скорее, в самом храме, – с грустью ответствовал торговец. – Вчера одна девушка спрыгнула с самого верха. – Он устремил взгляд на башню. – Ей не было еще и семнадцати лет.

– Известно, почему она так поступила? – хмурясь, спросил Ренцо.

Торговец кивнул.

– Она была рабыней. Хозяин обратил внимание на ее красоту, ну и… – Он замолчал, дескать, сами все понимаете. – Нет, он, конечно, был в своем праве, – понизив голос, продолжил торговец, обращаясь исключительно к галлиндийцам, – но я, признаться, не одобряю такого поведения. Жестокость по отношению к рабам к добру не приведет, не зря в некоторых городах за нее стали наказывать по закону. – Он опасливо покосился на наших арканзийских спутников, после чего более нейтральным тоном закончил: – Вот потому и траур.