Идеальное лицо шэ-арца не было больше бесстрастным и отстранённым. По мере того, как я говорила, брови его ползли вверх, глаза расширялись, а губы поджимались, словно с трудом сдерживает смех.
Всё же не сдержал.
Когда я закончила говорить, он какое-то время смотрел на меня, словно я только с луны свалилась, а потом, запрокинув голову, расхохотался.
Смеялся захватчик долго и с удовольствием.
И едва уловимые ноты ярости, клокочущие в этом пугающем смехе не сулили мне ничего хорошего.
Что ж. Смейся, шэ-арец. Смейся. Об одном прошу: не забудь, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Глава 7. Рагхар Шэарран
Найти её было охренеть, как сложно.
В мою память, казалось, навеки врезался её силуэт в круге света. Юная, хрупкая, но с пышными формами, она куталась в свои волосы и зябко поводила плечами.
Тот момент, когда она подняла на меня свои глаза, огромные, ясные, как у ребёнка, ярко-бирюзовые, как воды священного озера, я снова ощутил, как его воды смыкаются над моей головой.
Только тогда, на заре юности, я жертвовал свою слабость, расставался с жизнью, чтобы возродиться ещё более сильным, завоевать все миры во Вселенной, положить начало новой расе.
И теперь я тонул в её глазах. В глазах ши.
Поэтому решил сразу поставить её на место.
- Женщина не смотрит в глаза воину.
Она боялась меня. До одури, до одержимости. Я вдыхал её страх, осязал его, как наяву.
Внешне же она отчаянно храбрилась.
Прекрасная рыжеволосая ши. С белоснежной кожей, пухлыми губами, широко распахнутыми глазами цвета бирюзы.
С тонкой талией, которую запросто обхватил ладонями, с высокой пышной грудью и крутыми бёдрами.
Само воплощение порока.
Демон похоти во плоти.
Прежде, чем он завладеет всем твоим существом, возьмёт в плен разум, подчинит чувства, нужно успеть сдавить его горло! Выпустить воздух из лёгких, завладеть совершенным телом, брать его снова и снова, вколачиваясь так, словно решил выбить из ши дух! Нужно успеть поставить ши на колени, прежде, чем…
Её пухлые губы приоткрывались, подрагивали, словно умоляли о поцелуе. Нежно-розовая мякоть рта за влажной полоской зубов таила бесконечное удовольствие… Если не знать, что это капкан, ловушка!
Мастер Контроля не раз повторял, словно вколачивал в наши головы:
- Никогда не целуй ши в губы. Слышишь? Никогда. Они хитры, как лисы. Манят, завлекают. Поцелуешь ши - потеряешь голову. Не дай подчинить себя!
Она не пыталась меня подчинить. Она просто была. Просто находилась рядом и её кожа, казалось, светилась в темноте, а в волосах переливалось живое золото.
Я должен был догадаться, что игры с платой - не более, чем дешёвый трюк. У неё был подготовлен безупречный план с самого начала.
Попасть ко мне в дом.
Своим безошибочным чутьём ши нащупать самое уязвимое место. Эта маленькая дрянь знала, как избавиться от ментального воздействия…
И ей удалось! Я повёлся на её провокацию, как мальчишка!
Как дурак, я собственными руками снял знак с её тела.
Позволил сбежать. Дал обвести себя вокруг пальца.
Лилу МакУилан - имя безумия. Имя одержимости.
В красных кварталах у ши нет имён. Есть только номера. И в этом, демоны нас дери, наш просчёт!
Все эти годы, все эти чёртовы годы я много раз представлял нашу встречу. Она являлась в ночных видениях, была там, как живая и своим присутствием оживляла моё безумие снова и снова.
Я представлял её на коленях. Сломленную. Покорную. Счастливую сдаться на милость победителя.
И в то же время знал, что с этой девочкой не будет так просто.
И это заводило ещё сильнее!
Когда дверь открылась и в комнату вошла она, я чуть не кончил прямо в штаны, как мальчишка. Чтобы было понятнее, скажу так: сперва я увидел её грудь, затем её саму.
Пышные тяжёлые полушария казалось, хотели порвать тонкую ткань, вздымались в такт её частому дыханию.
Эти годы, показавшиеся мне вечностью, совсем не отразились на ней. Это юное нежное лицо я узнал бы из тысячи. Что там тысячи, из миллиона! Гладкая фарфоровая кожа, белая и чистая, как горный снег, сияющие глаза с длинными стрелами ресниц, приоткрытые пухлые губы…
Совершенство…
Когда я узнал, что она обрезала волосы, решил высечь за эту дурь собственными руками.
Но увидев беззащитную открытую шею, рыжие пружинки по сторонам от нежного лица… Удивительно, но такая причёска делала её ещё более юной и порочной одновременно.
На дне её глаз плескался страх, подбородок, который она так дерзко задирала, дрожал.
Я должен был сразу преподать ей урок, сразу развернуть, нагнуть… и отделать так, чтобы ходить не смогла. Чтобы точно стало неповадно бегать от своего господина.
Почти смог. Почти…
Этот одуряющий, развратный и дразнящий аромат её желания словно пригвоздил меня к чёртовому дивану!
Я побоялся, что если сразу наброшусь на её, выдам себя.
Выдам своё безумие.
То, что вынуждало разглядывать её голограмму со спорным (очень спорным!) удовольствием мазохиста. Смотреть на её юное лицо, в то время, как очередная девка отсасывала мне. Мять чьи-то сиськи, вдалбливаться в податливую плоть и сдавливать зубы чуть не до скрежета. Чтобы ненароком не произнести её имя.
Имя той, что осмелилась бросить мне вызов.
Той, что обвела меня, Рагхара Шэаррана, вокруг пальца.
Той, что стала моим безумием.
Моим наваждением.
Она, как и в ту ночь, трепетала в моих руках, забавно кусала губы, чтобы не стонать в голос.
Эта нахалка кончила, стоило мне лишь прикоснуться к ней. Я надеюсь, она не расслышала скрежета моих зубов, пока была в отключке.
Напуганная, обессиленная, застигнутая врасплох она снова осмелилась бросить мне вызов! Она отказалась повиноваться!
Если бы она родилась мужчиной, для меня было бы честью даровать смерть такому противнику. Эта рыжая отчаянная девчонка оказалась куда смелее своих соплеменников. Вместе взятых.
Но на этот раз я хорошо подготовился к нашей встрече.
В прошлую нашу встречу она безошибочно нащупала мою слабость. В этот раз в уязвимое место предстояло бить мне. Найти его было сложно. Поставив расу ши на колени, лишив их свободы выбора, семей, всего того, чем дорожит любой человек, мы лишили их слабости.
Но у Лилу она нашлась.
Оказывается, несмотря на собственную юность, девочка опекает ши, тильдэ, трясётся над каждой девкой своего агентства, как наседка.
Если мои приказы звучали недостаточно убедительно, то вид, как её шлюшек имеют во все щели мои ребята, подействовал на неё, как ледяной душ.
Я не спешил. Великодушно позволил ей посмотреть подольше. Прежде, чем вспомнил, что она ши, шлюха, и бесстыжая картина оргии её завела. Так было даже ещё лучше.
Стыд и чувство вины - рычаги посильнее чувства ответственности…
Когда она обернулась ко мне, глаза её блестели от непролитых слёз.
Сломил! Мне бы опьянеть от победы, но что-то неожиданно сжало горло.
Жалость?! Правду говорят, впусти в своё сердце ши и вмиг станешь тряпкой, послушной глиной в её руках!
Но когда она заговорила…
Я вновь почувствовал себя дураком.
Оказалось, что она хочет контракт!
В её чёртовом положении она смеет диктовать мне условия!
Притом с таким видом, словно ни на йоту не сомневается в том, что я выполню эти её драные условия! Все!
Мне вдруг до боли захотелось впиться в эти губы, вторгнуться языком в её лживый рот, терзать совершенное тело, оставлять следы на безупречной фарфоровой коже…
Не устоял. Коснулся её губ рукой. Они такие мягкие и податливые на ощупь… Не скажешь, что вся эта нежность скрывает опасность, ловушку, скрывает стальной внутренний стержень. Пытаясь вложить в своё действие всю грубость и цинизм, на которые способен, я оттянул её нижнюю губу пальцем, и в этот миг ощутил едва ощутимое прикосновение влажного юркого язычка.