Распутин рисует «свою» Анну именно такой: доверчивой, любящей детей. О них у неё «сердце изболелося…» Писатель вкладывает в понятие «сердце» высокий духовный смысл: вместилище и источник любви: «сердцем» или «от сердца» любят Бога и ближних своих. «Нет сердца» – значит, человек утратил связь с Богом, потерял нравственные ориентиры. Это в полной мере относится к детям Анны [18, с.36].
Подводя итог размышлениям об образе Анны, надо отметить, что Распутин в «Последнем сроке» поднимает «природного» человека до духовных прозрений и осознанных открытий высших ценностей человеческого бытия. Автор раскрывает перед читателем внутренний мир старой русской крестьянки, таинственную жизнь её души, настойчивую работу её сознания, до конца ищущего правду и истину. По верному замечанию С.Семёновой, «в старой женщине… Распутин увидел нравственный идеал» [36, с.67]. Образ старухи Анны является глубоким воплощением высшего типа русского женского национального характера, «созидающего, любящего, идеального» (если воспользоваться словами Добролюбова о Катерине), живущего по основным нравственным законам – закону совести (по определению Распутина, совесть – это «стыд, ответственность перед собой») и долга («живи, без тебя никто на твоё место не заступит, без тебя никто тобой не станет»).
В старухе Анне выражены такие черты народного характера, как терпение (по утверждению русского философа XX века И.Ильина, «национальный характер русского возник из терпения»), «сердечная доброта, сострадание, дух самопожертвования», «сердечное созерцание» (И.Ильин), проявляющиеся в способности чувствовать, видеть, жить красотой природы, в «чувстве мировой гармонии», что является, по мнению В.Вышеславцева, «вершиной христианской любви» (В.Влащенко. Вслед за Львом Толстым. Проза Валентина Распутина// Литература. – № 22. – 1998).
Образу Анны в повести «Последний срок» сопутствует ещё один образ «обыкновенной» женщины – образ Миронихи.
Мирониха в повести – словно часть образа самой Анны, до того как она стала совсем немощной. Именно она, Мирониха, частично помогает нам представить Анну деятельную, работающую, всегда куда-то торопящуюся. Да и самые первые слова о соседке из уст Анны именно таковы: «Убежала куда-нить. На месте-то никак и не сидится, все бы бегала. А пускай побегат, покуль ноги носят. Ишо належится. Я бы сичас за ей тоже побежала, дак куды… отбегалась». Старуха чутко прислушивается, надеясь понять, что происходит на соседкином дворе, посылает к ней Варвару справиться о здоровье. Для нее это совсем близкое ее прошлое, но и не только: Мирониха, в силу возраста и давней дружбы, – единственная, кто может понять Анну без пояснений: обе думают об одном, одним живут. Потому старуха и обрадовалась появившейся подруге так, что в глазах сверкнули слезы; потому и откликается на шутливое Миронихино: «Тебя пошто смерть-то не берет?.. Я к ей на поминки иду, думаю, она, как добрая, уж укостыляла, а она все тутотка» – грустноватой старческой шуткой в тон: «Ты рази, девка, не знаешь, что я тебя дожидаюсь… Мне одной-то тоскливо будет лежать, я тебя и дожидаюсь».
Право на такое подшучивание друг над другом дают им не только долгие годы знакомства, но и старость сама по себе – одна на двоих, к которой они пришли через нелегкие испытания, через тяжелый труд, сделавший их лица черными, а руки похожими на ухваты. И то, что теперь впервые за столько лет они оказались в разном положении: Мирониха все еще бегает по деревне, ищет свою потерявшуюся корову, узнаёт все новости, а старуха Анна лежит лежмя, лишенная этого, – огорчает Анну. Но это огорчение быстро проходит: все же Мирониха, и никто другой, может выслушать и понять то, о чем бесполезно говорить словно оглохшим родным детям. А старухе надо выговориться (о детях: «Я их задерживать не буду. Им тоже домой охота, я у них не одна. Я рази не понимаю… Мне только бы Таньчору увидать»); высказать последнюю просьбу («А ты, Мирониха, уж так и быть, помоги им сподобить меня, помоги»); сделать последнее, может быть, признание («Это мне сам Бог дал тебя, Мирониха. Он, он. Как бы я без тебя жила?»). Миронихе и самой скоро восемьдесят, и к ней дети который год подряд не едут и писем не пишут, – она поймет.
Независимо друг от друга эти старые женщины, умеющие думать о смерти без страха, уважительно, ибо это входит в систему их миропонимания, приходят к одному и тому же выводу, имеющему под собою как общефилософскую, так и этическую платформу. Сидя рядом с Анной, Мирониха «думала о том, что хорошо бы им со старухой умереть в один час, чтобы никому не оставаться на потом». Но и Анна, прощаясь с соседкой, понимала, что, «быть может, оттого она и не умерла ночью, что не простилась с Миронихой, со своей единственной во всю жизнь подружкой, что не было у нее того, что есть теперь, – чувства полной, ясной и светлой законченности и убранности этой давней и верной дружбы. Старуха знала: больше они не увидятся». Перед нами ещё одна грань распутинских старух – философичность.
Таким «народным философом» является и старуха Дарья в повести «Прощание с Матёрой».
2.2.4. Дарья Пинигина –
выразитель авторской и народной философии
В
«Прощании с Матёрой»
с наибольшей полнотой воплотилась дорогая для В.Распутина русская идея соборности, слитности человека с миром, Вселенной, родом.
Вновь перед нами «старинные старухи» с типичными русскими именами и фамилиями: Дарья Васильевна Пинигина, Катерина Зотова, Настасья Карпова, Сима. У всех героинь за плечами трудовая жизнь, прожитая ими по совести, в дружбе и взаимопомощи. «Греть и греться», «всё, что живёт на свете, имеет один смысл – смысл службы» – вот основа мировоззрения героинь Распутина. Все они осознают себя ответственными перед ушедшими за продолжение жизни. Земля, по их мнению, дана человеку на «подержание»: её надо беречь, сохранить для потомков. Род – это нитка с узелками, по образному выражению Дарьи Пинигиной, главной героини повести, одни узелки распускаются, умирают, а на другом конце завязываются новые. И старухам отнюдь не безразлично, какими будут эти новые люди, приходящие им на смену. Вот почему Дарья Пинигина всё время размышляет о смысле жизни, об истине, вступает в спор с внуком Андреем, задаёт вопросы умершим.
В этих спорах, размышлениях о продолжении рода и своей ответственности за него – и праведная торжественность, и тревога о «полной правде», о необходимости памяти, сохранения ответственности у потомков, и любовь. В многочисленных внутренних монологах Дарьи писатель вновь и вновь говорит о необходимости каждому человеку «самому докапываться до истины», жить по-совести. Сильнее всего старух и самого автора тревожит желание всё большей части людей «жить не оглядываясь», «облегчённо», нестись по течению жизни. «Пуп не надрываете, а душу потратили», – бросает в сердцах Дарья своему внуку. Только в единстве друг с другом, с природой, со всем Космосом может смертный человек победить смерть, если не индивидуальную, то родовую.
Отсюда существование в художественном мире повести двух миров: праведного, сформировавшегося в представлениях русского крестьянства, «тут», называет его Дарья – Матёра, «где всё знакомо, обжито, проторено», и мир греховный – «там»: пожогщики, новый посёлок. Каждый из этих миров живёт согласно своим законам, и их несовместимость (а в этом убеждена Дарья) – свидетельство разобщённости общества, его «небратства» (по определению философа Н.Фёдорова). Матёринские старики не могут принять жизнь «там», где «про душу забыли», совесть «истрепали», память «истончили», а ведь «мёртвые… спросят».
Выразителем этих мыслей в повести стала прежде всего
Дарья Пинигина
– центральный образ повести. Она самая старая из старух, самая благополучная в смысле семьи и детей, самая уважаемая – из-за своего могучего, несгибаемого характера. Хотя накануне катастрофы ничем не может помочь старухам, но они всё равно стекаются под её защиту в подсознательной уверенности, что в этой ситуации она знает, как надо жить, что делать.
Основа сильного характера Дарьи – её способность взять на себя ответственность за всё происходящее. Неслучайно именно этот цельный образ выбран автором своеобразным философский эпицентр, от которого в немалой степени зависит окружающее. Влияние Дарьи на односельчан велико и заслуженно.
О том, какова она, мы можем составить представление из первых же штрихов к ее портрету. «Старуха Дарья, высокая и поджарая…»; у нее «строгое бескровное лицо с провалившимися щеками»; «Несмотря на годы была старуха Дарья пока на своих ногах, владела руками, справляя посильную и все-таки немаленькую работу по хозяйству. Теперь вот сын с невесткой на новоселье наезжают раз в неделю, а то и реже, и весь двор, весь огород на ней, а во дворе корова, телка, бычок с зимнего отела, поросенок, курица, собака».