а там змеи их на горизонте, с десяток, не меньше…
— Разгромили нас, — вдруг подал голос Хеки. Говорил спокойно, тихо, все еще смотря в пространство пустыми глазами. — Никто не успел даже сообразить, что происходит. Наши бросились строить дружины, собирать эту штуку, а тут эти из монастыря снова стали швырять камни. Камни… глыбы целые. Из стен они их выламывали, что ли. Сам видел, дружина в квадрат построилась, пики выставила, а по ней как прилетит… А потом еще сотни три высадились на берег, и все. Наших все равно больше было, только какая разница, если гоблинской секире все равно, что рубахи наши, что стеганки дружинников, что рыцарские кольчуги. А у этих гадов у самих шкура такая толстая, что никакой брони не нужно.
Он прерывисто вздохнул.
— Под конец гоблины, что засели в монастыре, снова ломанулись наружу, на этот раз всей толпой, и очутились мы между наковальней и молотом. Все стали разбегаться. Сначала побежало ополчение, потом баронские солдаты. Те старались хоть как-то сопротивляться, только это им мало помогло. Сэр Уилмот пытался на гоблинов, что за нами гнались, кинутся, чтобы, значит, мы уйти успели, его дубиной с коня сшибли. Рори вон тоже… полез его щитом закрывать, так его вместе с этим щитом надвое и разрубили…
Кружка выпала из рук Маркаса и разбилась, а он сам беззвучно зарыдал, раскачиваясь и вцепившись себе в волосы.
Гоблины
Приближающийся отряд первой увидела Рона. Может потому, что в компании деревенских детей, которых приставили следить за свиньями, она была самой высокой, выше любого мальчишки. Может, потому что в этот момент Мартин и остальные были заняты тем, что пытались разнять двух здоровенных боровов, пока те не покалечили друг друга своими желтыми изогнутыми клыками. Справиться с этими тварями, огромными и прожорливыми, заросшими длинной черной шерстью, было нелегко — нрав злобный, шкура толстая. Обычные хворостины их не брали, приходилось лупить боровов по бокам палками и вовремя отскакивать, чтобы те не достали огрызаясь. В самом начале, когда гоблины только обустраивались на захваченных землях и пригнали с побережья стадо, нескольких не слишком проворных пастухов свиньи ранили; двоих или троих даже убили.
— Назад! Назад! — Мартин приподнялся на цыпочки и изо всех сил стукнул борова по хребту. — Отойди от него, кому говорю! Вот же скотина тупая…
Тот скосил на мальчика налитый кровью глаз, злобно хрюкнул, сделал пару шагов в его сторону, но потом остановился. Мартин облегченно вздохнул. Лечи и Тэд вроде бы справились с другим боровом, так что на этот раз пронесло. Недосчитайся фюльдинг Орм хоть одной головы в своем стаде, головы полетели бы у всех четырех пастушков.
Первые несколько седьмин после разгрома на побережье Мартин не находил себе места — он ожидал, что не сегодня, так завтра зазвучат трубы и с востока покажется войско Восточного предела, может быть с самим королем во главе. Не может же владыка Карлейна допустить, чтобы гоблины захватили пусть даже совсем небольшую часть его земель! Конечно нет, говорил он себе. Совсем скоро вдалеке запоют рога, послышится топот сотен копыт и поступь подкованных железом сапог, и на северо-запад мимо Вересковиц пойдут бароны со своими дружинами, рыцари с ополчением, королевская гвардия, и…
Вместо армии потянулись вереницы беженцев из восточных баронств королевства и соседнего Мида. Бедняки, оборванные и грязные, зажиточные горожане и даже дворяне, после дней пути по раскисшим от осенних ливней дорогам такие же оборванные и грязные, все, как один растерянные и перепуганные, словно сами еще не до конца верящие в то, что им пришлось бросить насиженные места. Рассказы у всех были примерно одинаковы — гоблины высаживались на побережье, но на этот раз не уплывали, разграбив какую-нибудь деревеньку или монастырь, а разбивали укрепленные лагеря, дожидались подкреплений и двигались дальше вглубь королевства. Высланные против них войска захватчики громили быстро и жестоко.
— Там в каждой стычке трое наших на одного гоблина приходится, — горько усмехаясь и качая головой сказал один из беженцев, одетый в то, что когда-то было украшенным золотой нитью зеленым камзолом, а теперь ставшим грязной мокрой тряпкой. — Только мы уже сколько веков заплываем жиром, разве что иногда на турниры выезжаем железом побряцать. А они все это время между собой воюют. Клан на клан, ярлунг на ярлунга. Вот и бьют нас сейчас, как хотят…
Почему гоблины нарушили данную клятву и напали на южные королевства после стольких столетий мира, никто сказать не мог. Может, истощились и так немногочисленные плодородные земли и наступил голод? Начать войну приказали их дикие темные боги, как объяснял проходивший через деревню монах из братьев Чистого неба?
Беженцы не задерживались надолго и уходили дальше. Те, кто поумнее — через соседнее королевство Авлари в Убру, остальные на юг в Эйрию. Так сказал сэр Уилмот, когда немного пришел в себя. Удар гоблинской дубины переломал ему ребра, и он не мог толком вздохнуть, говорил шепотом, короткими рубленными предложениями. Авлари гоблины захватят за седьмину, а захотят, и до Эйрии доберутся. Разве что об Убру могут себе зубы обломать. Подчинить себе танов в их горных замках когда-то оказались не под силу предкам короля Ройса, и Убра вошла в состав их державы после долгих переговоров, сохранив большую часть своих законов и обычаев.
— Может… и вам стоит… собирать пожитки и… убираться подальше… пока не поздно… — еле слышно проговорил рыцарь. Он и двигаться-то не мог не задыхаясь и не бледнея от боли, поэтому когда жители Вересковиц по его приказу собрались во дворе замка, пришлось ждать очень долго, пока сэр Уилмот не вышел к ним, поддерживаемый под руки женой и слугами. — Твари эти пока… пока на берегу сидят… только если вздумают дальше отправиться… помешать им некому будет. А в Убре…
Он замолк, закрыв глаза и дыша неглубоко и часто.
— Женщины и дети пусть уходят, — сказал тогда отец Мартина. — А мы останемся. Сделаем, что можем. Может, и отобьемся. Не отдавать же им деревню просто так.
— Дурак ты, Эван. — прошептал рыцарь.
— Да нет, Эван дело говорит, — подал голос еще кто-то. — Что ж, сэр, нам прикажите разбегаться, а вас одного здесь оставить?
Толпа зашумела.
— Нельзя этим извергам Вересковицы отдавать!
— Хозяйство жалко, господин. Овец наших, ульи, все прочее! Нет, бабы с детьми действительно пускай уходят, а мы…
— Я не брошу тебя, — сказала леди Эйли, сжимая руку мужа в своих ладонях.
— Мы не оставим вас одного, сэр, — эхом отозвалась мать Рори, почерневшая с лица, с