Читать интересную книгу Траян. Золотой рассвет - Михаил Ишков

С другой стороны, этих самых философов не пересчитать.

Бесчисленные толпы!

И все твердят разное, голосят о разном. Как же нормальному человеку разобраться в этих воплях, учениях, назиданиях, откровениях и многочисленных советах? Как выбрать наиболее практичное и полезное. Здесь, конечно, без собственной сметки не обойтись. В том и состоит сила разума, утверждал Эпиктет, что, являясь частичкой разума мирового, его малым подобием и детищем, тебе, ничтожный, дано понять, что есть благо, а что зло.

Правда, этому надо учиться. Когда дело касается монеты, сколькими способами пользуется человек для ее проверки? Бросив динарий, он внимательно прислушивается к звону, пробует на зуб, а когда дело касается нашей собственной жизни, мы, зевая, принимаем на веру всякую глупость — ущерба‑то от этого вроде нет!

Так говорит Эпиктет. Верно говорит. Он называет себя стоиком.

Итак, чем эти умники могут помочь Траяну в том положении, в каком вдруг очутился Траян?

Прежде всего, не поддаваться страстям!

Это очень верно. Терять голову никогда нельзя.

Даже на троне.

Хромоногий Эпиктет предупреждает — удары судьбы не невыносимы по своей природе.

Почему?

Потому что, зная о несчастьях, ты волен встретить их мужественно, со знанием дела. Вот и вся философия.

Траян погрел руки у огня. Вспомнил слова сенатора Агриппина по поводу того, в чем человек властен, а в чем нет — «сам себе я препятствий не создаю».

К Агриппину прибежали, пугают — тебя судят в сенате!

«Желаю успеха. Однако уже пять часов (в этот час он обычно упражнялся, затем обливался холодной водой), пора заняться гимнастикой».

Когда он кончил упражнения, пришли мрачные, глаза отводят. Говорят — ты осужден.

«На изгнание, — спросил Агриппин, — или на смерть?» — На изгнание — «А имущество?» — Не конфискуется. — «Значит, позавтракаем в пути».

Агриппин был готов к ударам судьбы, потому что обладал знанием. Марк спросил себя, достаточно ли у него, новоявленного императора, знаний? В любом случае, усмехнулся Траян, если мне наедине с собой дано задумываться о подобных вещах, выходит, я тоже кое‑что соображаю. Беда в другом — готов ли он, Марк Ульпий Траян с той же невозмутимостью, подчиняясь только разуму, справиться с обрушившимся на него ударом судьбы, ведь то, что случилось с ним, иначе как ударом не назовешь.

Марк прикинул.

Время покажет, готов или нет, но прежде надо сохранить рассудительность, умеренность, остаться справедливым и не терять мужества от свалившегося величия. Это не просто. Еще как не просто. Положение в стране действительно ужасное. Это надо пресечь.

Но как?

Теперь не спрячешься за отговорку, мол, я только исполняю, но не приказываю. Теперь как раз он приказывает. Что же он должен приказать в первую очередь? Подскажите, умники!

Он с досады сунул указательный палец в огонь. Ожгло сильно, до боли. Боль привела в чувство, вернула спокойствие и рассудительность.

Конечно, можно собрать друзей, обсудить все до тонкостей. Они обязательно подскажут, будут искренни и вполне возможно, в их рассуждениях будет много верного, но в таком случае, кто император? И не спросит ли обиженный, чьим мнением пренебрегли, — почему правитель послушал его, а не меня? Нет, прежде он сам должен найти выход.

Итак, что же необходимо совершить в первую очередь?

В чем моя цель?

В том, чтобы восстановить величие Рима.

Какие основные препятствия ждут на этом пути?

Прежде всего, этот неисправимый заговорщик Кальпурний Красс, а также притаившиеся за его спиной наместники Сирии, Каппадокии и Вифинии.

Может, казнить их сразу? Тем самым с первого же дня нарушить слово, данное сенаторам о недопустимости террора в отношении своих противников, внести смуту в умонастроения подданных и вскоре начать опасаться каждого приблизившегося к нему? Не спрятал ли тот под наручной повязкой острый кинжал?.. Вот она, западня, в которую угодил Домициан. Однажды испугавшись, начав убийства, все свои последующие действия он направлял уже не на пользу государства, а на сохранение власти и бегство от убийц. Вывод: самое легкое решение не всегда является самым правильным.

С другой стороны, угроза со стороны Красса вполне реальна, игнорировать ее, значит, проявить недопустимое легкомыслие. Самое верное средство против любого злоумышленника, мечтающего о мятеже и неповиновении — это армия. Необходимо постоянно держать армию под рукой.

Каким образом осуществить это условие, если он немедленно, не теряя ни дня, отправится в столицу?

В Риме невозможно сохранить невозмутимость. Завалят жалобами, ходатайствами, просьбами, мольбами, детскими слезинками. Будучи провинциалом, в столице он непременно попадет под влияние какой‑нибудь партии, пусть составленной из самых порядочных и умных граждан — все равно интересы этой сенаторской группы будут довлеть над интересами всей державы, а это недопустимо. Этот урок плохо выучил Домициан, когда допустил доносы, когда пошел на поводу у самых низменных людей. В Риме следует появиться в лучах славы, имея на руках четкий план действий…

Он вновь сунул палец в огонь. Боли не почувствовал — вдохновение наградило его безмятежностью.

Мало иметь план! Надо непременно приступить к его осуществлению, чтобы все, что творится в государстве, в Италии и в столице имело точную меру — это деяние на пользу задуманному, значит, оно добродетельно. Нет — значит, порочно.

Итак, в столицу спешить нельзя, армия должна быть под рукой. Все наместники провинций должны безоговорочно признать его верховенство.

Как совместить эти положения?

Война!

Это единственное разумное решение.

Рим жил, выжил, расправил крылья во время войн. К тому же нынешний момент буквально дышит войной — даки набрали такую силу, что далее терпеть их своеволие опасно.

Хорошо, война. Какие перспективы этот ход открывает во внутренней политике? Армия при нем, никто из наместников не посмеет отказать ему в присылке легионов. Тем самым появляется реальная возможность ослабить их. Но, прежде всего, можно заткнуть глотку Крассу, так как во время боевых действий всякий протестующий обоснованно может быть назван предателем, а предательство и попытка мятежа во имя спасения отчизны — это две большие разницы.

Он прошелся по комнате, прикинул, что известно о Дакии.

Последние два века горная страна, расположенная за Данувием, между Тиссой и Прутом, обширная, плодородная, щедрая для людей, постоянно крепла. Находясь вблизи имперской границы, варвары постепенно овладели нижним течением Данувия и, прикрывшись великой рекой, жадно впитывали все, что было хорошего в Римской империи. Децебал перестроил армию — причем, перестроил умно. Не стал вводить римскую организацию, римские звания и прочие внешние приметы. Он перенял сам дух — при прочих равных условиях побеждает тот, кто лучше организован. Децебал по существу одолел Домициана еще до начала войны. Мира он добился, напустив на римлян сарматов и маркоманов. По очереди. Для этого необходимо иметь золото. Много золота. Откуда оно у Децебала? Он добывает его в Карпатах. Следовательно, у него есть надежная опора в противостоянии с любым противником.

Как свидетельствуют купцы, ходившие в земли даков, Децебал сейчас в полной силе. Он способен вывести в поле двести тысяч человек, вполне обученных и умело владеющих серповидными дакийскими мечами. Они называют себя «волками». Еще Юлий Цезарь, хорошо понимавший, какую опасность представляла эта новая военная сила, возникшая на северо — восточном азимуте империи, незадолго до своей насильственной смерти, приступил к подготовке похода за Данувий. На «волков» косо поглядывал Тиберий, слабосильный Клавдий постоянно жаловался, что «с даками сладу нет». Следует признать правоту Домициана, поставившего себе цель сокрушить беспокойных соседей. Принимая в расчет его ошибки, необходимо исключить возможность заключения союза между соседствующими с Римом народами. Напрочь перекрыть связи Децебала с Парфией. С германцами и сарматами договориться, помахав у них перед носом железным кулаком. И конечно, восстановить спокойствие в городе, а для этого…

Траян неожиданно рассмеялся. Все‑таки допер!

Прибежала Помпея Плóтина, за ней друзья, сподвижники. Помпея бросилась к мужу.

— Марк, что случилось? Что тебя развеселило?

— Сначала строгости, потом милости — вот и весь секрет! — сквозь смех заявил Марк и залился еще громче.

Все, кто был в комнате, переглянулись. В их взглядах читалось недоумение.

Император неожиданно успокоился, обратился к Суре.

— В чем, по — твоему, ошибка Домициана, за которую он поплатился жизнью?

Сура пожал плечами. Промолчали и остальные.

Траян погрозил им пальцем