Читать интересную книгу Из неопубликованного - Семен Альтов

– Погоди! Ты вчера белье гладила? Вот свой лифчик и разгладила!

– Я гладила утюгом, а не танком!

– А может, ты купила на вырост?

– Дурак! Никогда у меня такого не будет, не надейся! Я ей глаза выцарапаю!

– Какая связь между лифчиком и глазами? – Вадим нервно закурил. – "Может, Света? В темноте размер не зафиксируешь. Нет, но такое я бы запомнил навеки!

Черт бы их всех подрал! Голову теряют – не помнят, в чем пришли! Шалавы!" – Я спрашиваю, кто у тебя здесь был?

– Погоди! Водопроводчик! Вчера был водопроводчик!

– Не идиотничай! Он был в кепке, без лифчика!

– Откуда ты знаешь, ты его раздевала?

– Я никогда никого не раздевала, в отличие от других! И, главное, спутался бы с тонкой, изысканной женщиной – нет! Отбил жену бегемота! Это твой вкус!

Теперь понятно, почему вместо филармонии тебя тянет в цирк! Между нами ничего общего!

Лида, упав лицом в подушку, зарыдала.

– Лидочка, ну это же глупость! Шалава откуда-то приволокла этот чудовищный лифчик, может, с улицы? Женщин с таким бюстом не существует в природе. Ну что ты из пальца скандал высасываешь? Ты же умница, – он покрыл поцелуями шею и плечи жены.

Лида, всхлипывая, прижалась к мужу:

– Ладно, мир. Но что бы подумал ты, если бы Шалава притащила чужие кальсоны?

Оба засмеялись, радуясь, что скандал позади.

Тут снова вошла Шалава, держа в зубах тряпку…

– А вот и кальсоны… – еле выговорила Лида и зашлась смехом.

Вадим, задыхаясь от хохота, нагнулся и вырвал из пасти материю.

– Носок! У-у, воришка! Допрыгаешься.

– Выбрось его! – Лида прильнула к мужу всем телом.

Вадим оттолкнул жену.

– Погоди! Чей это носок?!

– Ну не мой же!

– Посмотри на размер! – Вадим приложил носок к своей ступне. Носок был раза в два больше. Теперь уже Вадим забегал по комнате, принюхиваясь к носку, словно пытался найти владельца по запаху.

– Кто у тебя был в этом носке?

– Вчера был водопроводчик! – прошептала Лида и покраснела.

– Это мы уже слышали! Интересно, что ж это за засор в ванной был, если человек раздевается догола и ныряет!

– Какая чушь! – Лида прижала ладони ко лбу. – Какая чушь!

"Неужели Сергей? – думала она. – Нет! Интеллигентный мужчина, переводчик, всегда уходит по-английски, в носках. Михаил? Бывший разведчик. Пароли до сих пор помнит. Никаких улик не оставит. Для маскировки, скорее, чужое возьмет.

Привычка с войны…"

Вадим сел на корточки перед пуделихой:

– Это надо же нас так опозорить!

Шалава кивнула.

Вадим кое-как оделся и выскочил на лестницу, комкая в кармане бюстгалтер. «Всех обойду, кому подойдет лифчик, ту и убью!» Лида отревелась, оделась, накрасилась.

"Поеду к Семену. Не могу оставаться в этом дурдоме, – она сунула носок в сумочку. – Он работает в уголовном розыске, по носку найдет всего мужика.

Хотелось бы взглянуть…" Расстроенная Лида ушла, забыв запереть дверь.

Шалава выбежала на балкон, нежно тявкнула. Сидевший напротив дома барбос восторженно гавкнул и метнулся в парадную. Взлетев на третий этаж, проскользнул в приоткрытую дверь. Шалава лежала на кровати Карпухиных, кокетливо свесив язык. Пес взвизгнул от радости, прыгнул в постель и прижался к Шалаве. Она лизнула его морду, барбоса забила сладкая дрожь.

В это время наверху затопали, закричали: "Где мои носки?! Сколько раз говорил, не вешай на балкон, ветром сносит! Единственные носки! Еще и лифчик?

Поздравляю! Мало того, что есть нечего, так теперь еще и не в чем!" Потолок задрожал.

Барбос, испугавшись, залез под кровать. Там долго ворчал и, наконец, вылез серый от пыли, держа в зубах что-то рыжее. Глаза его налились кровью. Нос злобно сморщился, пес зарычал негромко, но страшно. Шалава зажмурилась: "Черт!

Вчера заходил Рекс! Идиот старый линяет. Но он брюнет, а этот рыжий… Кто же тут был и у кого?" Ну и семейка!

Пруха

В кошельке ни копейки. Десять долларов. Ни то, ни се. А напротив казино «Фортуна». Дай, думаю, поставлю! По теории вероятности каждому раз в жизни обязано повезти. Тем более все сходится: с детства не везло ни в карты, ни в любви, ни в работе, даже во сне не везло! Неудачи поднакопились, чтоб выйти в ноль Фортуна даст шанс. Эйнштейн изобрел теорию, должен кто-то подтвердить, что старик не ошибся в своей вероятности.

Вхожу. Огляделся. И поставил на пять. Сколько раз собака кусала. Бац!

Пятьдесят долларов компенсация! Я эти пятьдесят на восемь. Сколько раз обещали зарплату повысить. Бац! Сто пятьдесят снял! Ставлю на семь! Девять раз жене изменял, но два раза не до конца! Триста!

Народ магнитом ко мне потянуло. Лица сосредоточенные, как у пенсионера на унитазе, хотят разгадать, по какой системе я ставлю. И промахиваются. Как у Эйнштейна, у меня своя теория. Ставь не просто так, а со смыслом. Ставлю на красное! Почему? Потому что у меня майка красная! Пожалуйста! Восемьсот долларов! Чем не теория.

Пошла пруха! На что ни поставлю – мое! Под стол пять долларов уронил, поднял – десять. За полчаса набрал пять тысяч долларов!

– Всего доброго! – говорю. – Спасибо за доставленное удовольствие.

И к выходу.

А там два молодых человека короткошерстных, чтобы лоб подчеркнуть. Берут меня под руки, чуть не плачут:

– На кого ж вы нас покидаете. Поиграйте еще!

– Дела, – говорю, – обещал еще в два казино зайти!

– Сделайте одолжение, – говорят. – Выиграйте у нас пару тысяч!

Ну, не обижать ребят, тем более у них пальцы как клещи!

Вернулся к столу.

Ребята говорят: «Поставьте на циферку „три“ все что есть – не пожалеете!» Я говорю: «На „три“ не могу, по моей теории с этой цифрой ничего не связано. Из уважение к вам могу поставить на цифру „четыре“. У меня в холодильнике осталось четыре яйца.» Фишки на «четыре» ставлю, они двигают на «три» и руки мне за спину, да так стол качнули при этом, – стрелочка обломилась, на «три» рухнула, как ребята советовали. Они так на крупье глянули – он в обморок. И уже другой молодой человек отсчитал дрожащими губами десять тысяч долларов.

Народ ликует, будто я за всех отомстил.

Деньги в полиэтиленовый мешок и к дверям. Молодые люди за мной: «Никто от нас с такими деньгами еще не уходил!» Я говорю: «Значит, я буду первым.» Они за пиджак: «Публика просит!» – и волокут к столу. Чудные ребята, я же их разорю. Пруха пошла, бесполезно бороться! Я говорю: «Только учтите, в этот раз на „три“ ставить не буду!» Они сквозь зубы: «Ставьте хоть на „четыре“, раз уж у вас в холодильнике четыре яйца!» – Верно! Но по теории вероятности дважды на одну и ту же цифру нельзя! Ставлю на двадцать одно!

– Не иначе у вас столько пельменей осталось!

– А откуда вы знаете?

– По глазам видно.

И тут пять мужиков вцепились в стол. Стрелка вертится, а мужики трясутся со столом типа эпилептиков. Я хотел сказать: «Так нечестно», – но, смотрю, качнули в разные стороны, стрелка дернулась и встала на 21. Они стол на попа!

Стрелка ни с места – заклинило. Ребята в сердцах стол перевернули, погас свет.

Но публика в темноте завопила: «Было двадцать одно!» Короче, напихал мешок долларов. На улицу вывели: «С такой суммой вы домой не дойдете!» И с этими словами вломили за милую душу. Очнулся. Долларов нет, нос во рту, левым глазом в упор вижу ухо, но друг друга не узнаем.

Что вам сказать? Никогда я не выигрывал столько денег! И никогда меня так крепко не били! По теории Эйнштейна все сходится. Повезло не тогда, когда выиграл, а если с выигрышем еще и ноги удалось унести. А я замешкался, в теорию вероятности не вписался. Жаль Эйнштейна не было рядом, взял бы в долю, когда лупили. А может, старик прав? Денег нет, зато не убили! Выходит, пруха моя продолжается.

Подмышка

А все Константин! В бане мылись, он мою спину трет и вдруг слышу: «Едешь в отпуск на Кипр, там люди со всего света голышом съедутся. Надо соответствовать международным стандартам.» – А чем это я не соответствую? Вроде сзади и спереди как у людей.

Константин спину трет, зубами скрипит от напряжения:

– У тебя под мышками заросли. А на Западе мужики бреют подмышки под ноль.

Тогда она элегантно смотрится и запросто можешь знакомиться с дамами прямо на пляже.

Ну я побрился наголо. Руку поднял, смотрю в зеркало… Мама родная! Срамота!

Как вам объяснить… Я уже не мальчик, мужчина в возрасте, кожа под мышкой складками. За волосами-то было не видно, а сбрил, оказалась там… почти женская нагота. Один к одному, правда, под мышкой. Как на картине художника Пикассо.

Ну, думаю, раз во всем мире так принято, пусть любуются.

Прилетели на остров ласковый Кипр. Позавтракали и на пляж. Народу тьма и как хотят, так и загорают. Многие девицы без лифчика вовсе, титечки туда-сюда мечутся и что любопытно: пока они в лифчике, интригует, что ж там внутри! А когда душа нараспашку, интерес гаснет, смотришь на грудь тупо, как на коленку, никакого воодушевления.

Почти у всех подмышки выбриты. Но почему-то на меня озираются. Я сам чувствую: неприлично! Руку задрал, подмышка обнажается, будто трусы с тебя сдернули, а там ты женщина. Двуполым себя ощущаю. Мало того! С бабами говорю нормально, басом, а с мужиками тянет тенором! Ну беда!