Читать интересную книгу Век Свободы не слыхать - Валерий Коновалов

Дело уже близилось к зиме 89-го, а за полтора года до этого в Мюнхене с гастролями находилась Алла Пугачева. Короткое интервью с ней успел, правда, сделать мой коллега из Отдела новостей Вэйн Браун, но, несмотря на его хороший русский язык, интервью получилось неэфирным - разговорить Аллу Борисовну ему не удалось. Вот тут-то я и решил попытать счастья. Взяв с собой Рому Шаламберидзе (у него была видеокамера в рабочем состоянии и две профессиональных фотокамеры) и нагрузив его заодно своей звукозаписывающей аппаратурой, я в конце концов добрался до местечка Гархинг, где и проходил сей концерт под открытым небом. До самого концерта еще было время; где Пугачева, толком никто сказать не мог, и посему, встретив там знакомого мне ныне покойного "русского мафиози" Фиму Ласкина, я справился у него о местонахождении Пугачевой. Фима, конечно, знал, где Пугачева, и показал мне на одну из времянок, попутно познакомив меня с известным на Западе, да и в России, бардом Михаилом Гулько. Ввиду того, что "трубы" с утра у меня горели нещадно, я решил их немного промыть. Гулько тоже не отказался, и мы пошли в расположенный поблизости шалман. Внутри оказались два человека из свиты Аллы Пугачевой - Николаев и Кузьмин. Кузьмина я попросил передать мою просьбу об интервью, и он, испуганно озираясь, почти сразу же ушел (наверное, принял меня за агента ЦРУ). С Николаевым мы разговорились и так увлеклись разговором и "промыванием труб", что чуть не пропустили начало концерта. Пугачева согласилась на интервью, заметив только, что со "Свободы" с ней уже разговаривали. Я тут же нашелся и сказал, что, кроме вопросов чисто по ее творчеству, у меня есть и специфический вопрос. "Какой?" - в свою очередь поинтересовалась она. "Ваше отношение к войне в Афганистане?" - не мудрствуя лукаво, выпалил я почти не заикаясь. Вопреки моему ожиданию она достаточно толково ответила и на этот вопрос, и на другие. Потом спросила сама: "Откуда вы узнали, что я там была?" Тут пришлось выкручиваться мне, ибо я ничего не знал о ее гастролях "за речкой"; просто интуиция в который уже раз меня не подвела. Потом мы сфотографировались на память, и я отправился на РС обрабатывать интервью. Материал был признан удачным и на следующий же день прозвучал в актуальной программе Русской службы РС. Кстати, именно Пугачева оказалась самым первым человеком из СССР, официально под своим именем давшим интервью радио "Свобода".

Вот это-то мое интервью с Пугачевой и понравилось Володе Матусевичу, который предложил мне перейти в Русскую службу. Тогда я, помнится, бредил карьерой в Исследовательском отделе и мягко отказался от предложения Матусевича, после чего заводить с ним разговор о переводе было как-то неудобно. Однако "доктор идиот" продолжал наступать на пятки, и надо было что-то делать. Идея возникла неожиданная: подсказать самому Эллиоту избавиться от меня в Исследовательском отделе РС путем моего перевода в штат Русской службы. Доктор наживку заглотил и побежал говорить с Матусевичем. Того, понятно, уговаривать не надо было. За мой перевод стоял и заместитель главного редактора службы Евгений Кушев. В общем, меня перевели в Русскую службу в той же должности "старшего исследователя". Правда, в Русской службе "исследовать" было нечего, а надо было писать, поэтому спустя месяц "титул" этот переписали на редактора. Произошли изменения и в администрации радио. Директором РС стал Эндерс Вимбуш, которого я знал по "РЭНД корпорэйшн". Директором РСЕ был назначен Жиллет, тоже выходец из "РЭНД", но с ним я знаком не был. А доктора Эллиота, который, видимо, и сам никак не хотел расставаться со мной, отправили надзирать за работой Русской службы в качестве заместителя директора РС. Больше он меня практически не доставал, а видел я его в основном на утренних летучках, когда, конечно, сам на них приходил. А после того как мы с Лешей Лёвиным поинтересовались, что он прячет под своим килтом, то есть шотландской юбкой, этот "потомок горцев" и вовсе исчез из моего поля зрения.

Первое, что я ощутил, перейдя в Русскую службу, так это гораздо большую личностную свободу. (Начальство-то в лице Володи Матусевича, конечно, было, но, будучи начальством творческим, занималось работой, а не подсчетом доносов: сколько раз в коридоре Коновалов ругнулся матом, кого куда за что и сколько раз послал, кому пытался набить морду.) Я начал писать актуальные материалы для программы "События и люди", а, кроме этого, Женя Кушев предложил мне делать один из выпусков его программы "Судьбы Сибири", что дало мне неоценимый опыт в моей последующей работе над программой "Сигнал". Писал я и для "Сигнала", который в ту пору и до своего ухода на пенсию в середине 91-го редактировал Лев Иванович Предтечевский (в эфире он выступал под псевдонимом Михаил Карташов). Во время его отпуска или болезни я брал программу в свои руки, постепенно постигая азы редакторской работы, имевшей на радио "Свобода" свою особую специфику.

Глава 4

РУССКАЯ СЛУЖБА РС: К АВГУСТУ 91-ГО

И ПОСЛЕ ОНОГО

ВМЕСТО НЕБОЛЬШОГО ПРЕДИСЛОВИЯ

"Независимая газета" в номере за 24 февраля 1999 года опубликовала материал бывшего директора Русской службы РС Владимира Матусевича, озаглавленный "Другая "Свобода", посвященный, как образно выразился автор, "шустеризации" данного радиовещательного органа США. Материал Матусевича явно не лишен интереса, ибо прежде всего, основываясь на собственном опыте радиостанционной работы плюс к тому хорошем знании американской административной системы, он не предрекает "Свободе" долгих лет жизни. С данным утверждением я абсолютно согласен: как радиостанция "Свобода" себя изжила. Именно как радиостанция, но отнюдь, не как пропагандистско-подстрека тельская организация, в которую, по сути дела, она и выродилась. Нынешней "Свободе" и в Праге и в Москве давно уже наплевать на все кодексы радиовещания и журналистской этики. Она выражает даже не американские интересы в их чистом виде, а интересы определенных лиц и политических кругов как в США, так и в России, а точнее будет сказать, в самой Москве. Причем интересы этих лиц и кругов находятся в разных плоскостях с интересами национальной России. Что же касается термина "шустеризация", то, на мой взгляд, Матусевич не вкладывал в это слово ничего личностного в отношении Савика Шустера, кстати, очень многим в своей карьере обязанного именно Матусевичу, в бытность того директором Русской службы РС. В своей статье Матусевич привел лишь один пример радиозакулисных маневров "афганского сказочника", связанный именно с его очередными похождениями в Кабуле на период временного овладения "Талибаном" афганской столицей, куда он зачем-то подался за компанию с тогдашним министром иностранных дел России Козыревым. Я мог бы напомнить куда более свежие похождения нашего "героя" в Чечне. Как рассказывали представители силовых ведомств России, находившиеся в то время в Моздоке, "герой" и носа в Чечню не сунул, но зато в репортажах едва ли не въезжал в "отбитый у русских" Грозный на "белом коне". Точнее и уместнее речь будет вести о "Жигулях" того же цвета, принадлежавших упоминавшемуся ранее корреспонденту "Комсомолки" Евтушенко. За "Жигули" эти, после одного из чеченских вояжей уже не подлежавшие восстановлению, заплатили почему-то из бюджета "Свободы", а отнюдь не "Комсомольской правды". Но это все мелочи. Карман РС/РСЕ, а точнее американского налогоплательщика, настолько бездонный, что из него понемногу и помногу тащили все: от президентов радиостанции Пелла и Клоза и до того же Шустера. Вопрос не в этом, я не инспектор министерства финансов США. А вот содержание материалов московского бюро "Свободы" из Чечни и по Чечне выглядело так, словно за них платили Дудаев с Удуговым (собственно говоря, оно так и было). Может, не случайно, а как раз в виду потоков той "эфирной грязи", которая выливалась на головы русских солдат и офицеров, воевавших в Чечне, и задал Шустер весьма сакраментальный вопрос президенту Ельцину на одной из пресс-конференций:

- Что делать журналисту, если его убьют в Чечне? - промямлил "храбрец"

По своему идиотизму ответ был под стать вопросу.

- Обращаться к президенту Российской Федерации.

Жаль только вот, не уточнил господин президент, когда обращаться: до того, как убьют, или уже после.

Теперь по поводу все той же "свободы слова". Буквально на следующий день главный редактор "Независимой газеты" Третьяков принес извинения Савику Шустеру за публикацию статьи Матусевича. Говорят, об этом его хорошо попросил коллега Шустера по "синедриону" господин Явлинский. Не пора ли газете убрать приставку "не" из своего заголовка, дабы никого больше не вводить в заблуждение "независимостью"?

РУССКАЯ СЛУЖБА РАДИО "СВОБОДА"

Как я уже отметил выше, в начале 90-го года мои позиции в Русской службе РС еще не были до конца определены, хотя круг обязанностей уже сводился к работе в ежедневной актуальной программе "События и люди". Забегая вперед, скажу, что долголетняя эта программа была насильственно умерщвлена не без помощи все того же Шустера, усмотревшего в ней конкурента своему бредовому "Лайфу" (в переводе с "шустеровского" на нормальный русский язык - "Программе прямого эфира", который все равно на 80 процентов состоял из записанного на пленку "московского картавчика" и перебивался короткими вступительными фразами ведущего, в обратном переводе с нормального русского на "шустеровский" называемых "водками"). Но те времена еще впереди, а в 90-м программа была вполне живой и интересной. Над нею работали два сменных редактора актуальных программ Русской службы Анатолий Линдбергер и Константин Надирашвили. С Анатолием Линдбергером я, правда, поначалу часто спорил, не соглашаясь с его редакторскими правками, но впоследствии также многому от него и научился. Линдбергер до своей эмиграции долгие годы работал редактором газеты "Вечерняя Москва" и, работая уже на радио, никогда не скрывал своих симпатий к Советскому Союзу, стараясь смягчать материалы некоторых чересчур зарвавшихся на почве антисоветизма авторов, особенно из числа внештатников. Константин Надирашвили, бывший сотрудник 1-го отдела КГБ Грузии, а позднее личный адъютант Шеварднадзе в бытность того министром внутренних дел республики, прекрасно разбирался в военных вопросах, что делало наш тандем автор-редактор весьма продуктивным, ибо ему не надо было "объяснять на пальцах", чем отличается АКС от АТС. Еще одной частью мой работы в Русской службе стало совместное редакторство и работа над программой "Судьбы Сибири", задуманной и осуществленной моим покойным другом Евгением Кушевым.