и добираются до намеченных позиций. Он предполагал, что полномасштабное наступление может состояться только на 20-й день мобилизации[28]. В этом случае график вторжения отражал как желание быстрее атаковать, так и необходимость дальнейшей мобилизации до того, как можно будет предпринимать крупные сражения. Армия Ренненкампфа перешла границу 29 июля (11 августа) [Showalter 2004:137], однако первый крупный бой произошел под Шталлупененом (Нестеровом) 4(17) августа. Это было кровопролитное, но неопределенное по результату столкновение, которое вскорости вылилось в Гумбинненское сражение 7 (20) августа примерно в 25 километрах к западу. Исход его был более конкретен – явная победа русского оружия. В тот же день, как и обещал Жилинский, 2-я армия генерала А. В. Самсонова вторглась в Восточную Пруссию с юга.
Это был опасный момент для немцев. На бумаге две русские армии состояли из 30 дивизий, которые могли быть брошены против 13 дивизий 8-й армии генерала Максимилиана фон Притвица. Окружение 8-й армии вызвало бы серьезный кризис, поскольку большая часть оставшихся вооруженных сил Германии была срочно направлена к Парижу, а дорога на Берлин была относительно свободна. Притвиц, опасаясь худшего, предложил отступить обратно на западный берег Вислы, примерно за 250 километров. В сущности, Притвиц предлагал спасти Германию, пожертвовав Восточной Пруссией. Землевладельческая элита Германии много вложила – в финансовом и эмоциональном смысле – в Восточную Пруссию, и это во многом стало причиной шока, охватившего Берлин, когда стали известны приказы Притвица. Но следует также отметить, что отступление могло бы иметь разрушительные и незамедлительные военные последствия и для австро-венгерских сил в Галиции[29]. Русские продвигались в Галиции гораздо медленнее и менее эффективно, чем могли бы, по большей части из-за постоянного давления немцев на севере.
Однако победа России под Гумбинненом оказалась не настолько сокрушительной и деморализующей, чтобы обеспечить существенный стратегический результат. Немцы потерпели поражение, но вовсе не были разбиты наголову. Поэтому генерал фон Мольтке рискнул существованием 8-й армии, приказав продолжить сражение. Сняв с поста Притвица, он назначил командующим 8-й армией генерала Пауля фон Гинденбурга, а начальником ее штаба – генерала Эрика Людендорфа. Прибыв на место, Гинденбург и Людендорф обнаружили, что русские штабы производят куда меньшее впечатление, чем полевые войска. Координация между 1-й и 2-й армиями была неудовлетворительной, 1-я армия отказалась развить победу под Гумбинненом, преследуя немцев, а 2-я армия продвинулась на опасное расстояние на центральном участке. Эти явные ошибки командования открывали столь многообещающие возможности, что ими нельзя было не воспользоваться. Быстро отведя войска от Гумбиннена к юго-западу, 16 (29) августа 8-я армия атаковала обнажившийся фланг 2-й русской армии, взяла его в кольцо и захватила большинство солдат в плен. Генерал Самсонов, вынужденный бежать вместе со своим штабом, совершил самоубийство, не добравшись до безопасного места. Устремившись обратно к северу, 8-я армия столкнулась с 1-й, вытеснив ее через границу 31 августа (13 сентября) и довершив разгром. После поражения 2-й армии (в битве при Танненберге) и 1-й армии (в Мазурском сражении) серьезной угрозы для Германии больше не оставалось.
Эти первые сражения в Восточной Пруссии наглядно показали, как будет развиваться война на Восточном фронте. Прежде всего, солдаты с обеих сторон дрались отчаянно и умело в исключительно сложных обстоятельствах. Прежние романтические представления о войне, когда солдаты стройными колоннами идут в бой, а громадные волны кавалерии решают исход баталий, были быстро и жестоко разрушены: это относилось не только к русским, но и к немцам. Несмотря на это, солдаты с обеих сторон показали, что могут стойко держаться под артиллерийскими обстрелами, идти, куда прикажут, и атаковать позиции, невзирая на крайне тяжелые условия. Во-вторых, при относительном паритете на уровне рядового состава, немцы получили явное преимущество на уровне командования. Это был не просто вопрос «просчетов» отдельных генералов вроде Самсонова, но системная проблема. Русская армия необычайно плохо справлялась с задачей составления и сборки всех сложных фрагментов военной мозаики. Эта проблема «сочленения» губила войска в течение целого поколения и даже дольше, но так и не была решена [Menning 1992: 3]. Россия выиграла бы сражение (и, возможно, войну) в Восточной Пруссии, если бы Ренненкампф неотступно преследовал своего побитого врага после Гумбиннена; эту точку зрения разделял и Людендорф [Ростунов 1976:128]. Но он этого не сделал, отчасти потому, что ответственные за координирование действий двух армий (прежде всего генерал Жилинский и великий князь Николай Николаевич) не сумели убедить или заставить его сделать это. Кроме того, Ренненкампф имел опасения по поводу неустойчивого тылового снабжения – еще одно «сочленение», которое разрушалось уже с первых дней войны. Наконец, русская армия не сумела эффективно наладить разведывательные действия: не было возможности выяснить, в каком положении оказался Ренненкампф. И здесь опять-таки серьезной проблемой оказалось отсутствие надежных вертикальных и горизонтальных связей между множеством различных частей русских вооруженных сил.
Сражения также продемонстрировали, до какой степени Германия может обратить в свою пользу эти слабости России. Людендорф пытался повторить уничтожение 2-й армии дальше к северу, сражаясь с 1-й армией, но безуспешно. Предприняв отступление, Ренненкампф подошел ближе к источникам снабжения, и 8-я армия оказалась в трудном положении. Заключительные попытки уничтожить 1-ю армию не имели успеха и были прекращены. В конечном итоге войска более или менее вернулись на довоенные позиции. Две попытки Германии вторгнуться в российскую Польшу в ноябре и потом в январе 1915 года были поначалу успешными, но потом тоже выдохлись. За одним-единственным исключением (которое будет темой главы 2), армии Великой войны в сражениях, образно говоря, оказались привязаны к столбу[30]. Эта веревка могла быть длиной в один километр или сто, но командирам было трудно слишком далеко отходить от источников снабжения продовольствием и снарядами. Столбы и веревки можно было медленно перемещать – и время от времени это случалось – но у большинства воюющих держав не хватало для этого ни терпения, ни стойкости. Уже к тому времени, когда в 1914 году выпал снег, стало казаться, что конфликт невозможно разрешить военным путем.
Вторжение русских в Галицию дает нам примеры дальнейшего развития этой дилеммы. Как Германия смогла воспользоваться просчетами русского командования, так и Россия смогла воспользоваться просчетами Австро-Венгрии. Военные усилия Австрии с самого начала тормозились неэффективным командованием генерала Франца Конрада фон Хётцендорфа, начальника штаба австро-венгерской армии. Конрад был среди тех, кто несет наибольшую ответственность за решение превратить убийство Франца-Фердинанда в войну континентального масштаба. Он громогласно ратовал за войну против Сербии еще с 1906 года: только в 1913 году он более 25 раз высказывался на эту тему [Strachan 2003: 11]. Именно его