Затем погода испортилась, пошел дождь, садовые дела пришлось отложить на потом. Закутанная в плед, я сидела на террасе и пила кофе, заботливо сваренный Владиком.
— Поедем в Москву, — предложил он. — День завтра предстоит нелегкий, а мне еще надо домой заглянуть.
— Поедем, — согласилась я.
И в это время раздался телефонный звонок.
Я сразу узнала голос музыкотерапевта. Оказывается, в праздничные дни он проходил курс лечения покоем в деревне в Муромской области. С несвойственным обычно раздражением я заметила, что представители его профессии рано или поздно приобретают сходство со своими пациентами. Почему бы не сказать по-человечески: ездил в деревню?
— А что у вас? Что-то стряслось? — поинтересовался доктор тоном любопытного экскурсанта.
Или глупо рисовался, или я права — у него самого крыша съехала.
— А у нас, похоже, ничего хорошего. — Как умела, я воссоздала картину маминой болезни. — Но это все с чужих слов, я еще не разговаривала с ней.
— Необходима госпитализация.
На этот раз доктор ответил нормально, без кокетливой рисовки. Вопрос о госпитализации представлялся ему серьезным еще и потому, что с ним сопряжены внушительные суммы денег. Музыкотерапевт не замедлил их назвать.
— Хорошо, — вздохнула я. — Когда нам лучше подъехать?
— Давайте завтра, до одиннадцати.
Чтобы немного успокоиться, по дороге в Москву я пыталась мысленно расписать свой завтрашний день. С утра — звонок начальнице. Любаша обожает всякие свадьбы-помолвки и вообще любые истории, в которых фигурируют мужчины. Объясню, что выхожу замуж, потом сделаю загадочную паузу, намекну на проблемы и попрошу разрешения не появляться завтра на работе. Наверняка Любаша снисходительно отнесется к моей просьбе.
— Сначала медовый месяц, потом — свадьба? — последует ее добродушная реплика.
В восемь часов я должна быть в маминой больнице. Главное, заполучить документы — анализы, выписки из истории болезни. Думаю, процедура займет не меньше часа. Завтра среда — в психиатрическом отделении день неприемный. Возможно, меня вообще не захотят видеть. Придется заплатить. Тогда сразу все бумажки подготовят и с улыбочкой отдадут.
Потом к музыкотерапевту. Мама не захочет. Надо будет ее уговаривать, требовать, умолять. Я стала лихорадочно придумывать аргументы. В лобовое стекло автомобиля хлестал усиливающийся дождь, слышались раскаты дальнего грома. Над городом сгущались сумерки, хотя до вечера еще далеко. Машины неслись по шоссе с включенными фарами. Я последовала примеру других водителей.
…Надо сказать маме, что, встретившись с музыкотерапевтом, она поможет Лешке. У людей с душевными болезнями своя логика — им нравятся парадоксы… А лучше вообще ничего не объяснять. Сказать — мы едем домой, и просто отвезти маму в клинику. Это, может быть, немного оскорбительно, зато спокойнее.
Следующий час уйдет на общение с доктором, и к двенадцати я, наверное, освобожусь. Если так, зачем откровенничать с Любашей? Я поймала себя на мысли, что ни с кем не хочу делиться известием о предстоящей свадьбе. Ну с Иркой еще куда ни шло. А с остальными… без особой нужды… Какой смысл? Да и когда она теперь будет, эта свадьба? Конечно, не раньше полного и окончательного маминого выздоровления.
Остановив машину у парадного, я не решалась из нее выйти. Сидела, окруженная густыми сумерками, а по крыше и в окна барабанили крупные капли. Потом дождь превратился в град.
Пока буду устраивать маму в клинике, Влад съездит на рынок. Купит фруктов или ягод. Мама обожает клубнику со сливками… А вечером можно будет еще раз приехать, если, конечно, разрешит доктор.
Многое теперь в нашей жизни зависит от доктора. А еще больше — от воли слепого случая. Попробуйте переговорить с любым психиатром, он непременно завершит беседу словами: можно лишь прогнозировать, точно ничего обещать нельзя, все непредсказуемо. Или еще чем-нибудь в этом роде…
Погода понемногу успокаивалась, и я наконец-то выбралась из своего укрытия на свободу.
Надо было что-нибудь приготовить к приходу Влада, но холодильник оказался пуст. Пачка масла, литровая банка икры и прокисшая клубника. Клубнику придется выбросить, а с икрой можно сделать бутерброды к чаю.
Намазывая бутерброды икрой, я вспомнила о Глебе. Интересно, до чего он договорился с Лешкой? Но может, Лешка вообще не звонил ему? Глеб существует в ожидании Лешкиного звонка, а завтра, чтобы попасть на работу, ему придется преодолеть расстояние в восемьдесят километров. И потом столько же, чтобы вернуться домой. Он тоже жертва Лешкиного произвола… Усталые карие глаза, мальчишеская челка… Если братец ничего не решит за неделю, я просто отдам Глебу ключи. Для Лешки это будет хорошим уроком. Не все же ему над людьми издеваться… А для Глеба это будет подарком…
Бутерброды на этот раз показались мне не такими вкусными. То ли я наелась икры надолго, то ли даже самые распрекрасные деликатесы скучно поглощать в одиночестве. А с Глебом было так весело! Несмотря на то что у нас обоих случилась ужасная неприятность (тогда я еще, как последняя идиотка, рассматривала Лешкины неприятности как свои собственные), за ужином мы от души хохотали! И за завтраком. Над моим знакомым, над его подружкой, над хромоногой теткой, так ловко одурачившей нас всех…
Хотя, скорее всего, это была эмоциональная разрядка. Отходняк, как выразился однажды музыкотерапевт. Посмеялись — разошлись. Осталось воспоминание. Немного странное, но хорошее.
Глава 5
— Ты что, до сих пор в Москве? — В мамином облике читалось дикое, нечеловеческое напряжение. Она держалась неестественно прямо, говорила негромко, четко, механически. — Немедленно поезжай в Ганновер.
— Я как раз собираюсь, но…
— Здесь исключены любые но! — не глядя на меня, произнесла мама. Я чувствовала, что ее угнетают какие-то кошмары, но с присущим ей мужеством она старалась не поддаваться им. — Билет ты, по крайней мере, купила?
— Прежде чем покупать билет, я должна удостовериться, что с тобой все порядке.
— Обо мне не беспокойся. Сейчас я должна защитить своего сына.
— Каким образом?
— Единственно в данном случае возможным.
— Ты не могла бы объяснить?
— Недаром я просила тебя принести журналы с гороскопами. Все астрологи сходились в одном: Скорпиону со дня на день грозит опасность. Алеша ведь Скорпион.
— Скорпион, Скорпион. — Я поспешно закивала.
— Теперь выход один — умолить звезды.
— Ты разве знаешь, как это сделать?
— Нет, я не знаю. К счастью, в Юлином журнале был опубликован телефон. Хорошо, что я додумалась его записать…