— День был длинным. Я пошла спать.
Вплоть до самой их встречи в зале аэропорта Хитроу она не видела Алекса. В самую последнюю минуту, лишь на одно мгновение, девушка, как бывало в детстве, приникла к отцу, но когда он прижал ее к себе, словно пытаясь удержать, осторожно высвободилась и снова растянула губы в бессмысленной улыбке.
— Скоро увидимся, пап. Вот назначим день свадьбы…
— Да-да, конечно. — Он повернулся к Алексу, который наблюдал за ними с каким-то странным выражением, застывшим в серых глазах, и хрипло произнес:
— Вы позаботитесь о ней?
И Алекс серьезно ответил:
— Разумеется.
Лори не проронила ни слова, пока они пробирались к своим местам в салоне первого класса. И когда самолет тронулся с места, она закрыла глаза, намереваясь притвориться спящей. Но две бессонные ночи взяли свое, и она мгновенно провалилась в черную яму забытья…
Машина повернула в сторону, противоположную городу, и теперь катила вдоль лениво струящихся вод. Вдруг ей стало неловко от присутствия на заднем сиденье Джованни, который, несомненно, весь обратился в слух и зрение. По прошлому приезду она помнила, что его знание английского было близко к нулю, но не может же он не чувствовать витавшего даже в воздухе напряжения.
Облизав языком пересохшие губы, она спросила:
— Это… Это, случайно, не канал Брента?
Алекс кивнул, и она продолжила разговор, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно естественней:
— Значит, мы едем в дом твоей матери?
— Конечно. — Алекс, напротив, казался абсолютно спокойным. — А почему ты спрашиваешь?
— Так, просто поинтересовалась. — Лори помолчала. — Вся семья будет в сборе?
Она почувствовала, как он краем глаза взглянул на нее.
— Почти. Известие стало для всех неожиданным, но три из моих сестер будут непременно. Уверен, они будут рады возобновить знакомство со своей будущей невесткой.
Ее так и подмывало съязвить в ответ, но, подумав об ожидающем ее теплом приеме, она лишь произнесла:
— О, надеюсь, что так. — Но затем спросила, ей необходимо было это знать: — Ты рассказывал им? В смысле о том, что я, как предполагается, сделала, — не удержалась она от ехидства.
— Нет, о том, что ты сделала, они ничего не знают. — Без сомнения, лишь благодаря Джованни, голос его звучал тепло и сердечно. Только Лори смогла ощутить в его словах скрытые от посторонних ушей острые края льдинок. — Как и отец, я никогда не посвящаю семью во все тонкости бизнеса. Ты для них по-прежнему, — на этот раз она непроизвольно поморщилась от неприкрытой издевки, — все та же наивная, семнадцатилетняя девчушка, буквально околдовавшая всех четыре года назад.
— Понятно.
В воздухе повисла долгая пауза, затем он произнес:
— Теперь у меня собственный дом в Венеции, и в церковь мы отправимся, — Лори судорожно сжала руки, — оттуда. Но меня неправильно бы поняли, если бы я сразу же отвез тебя туда.
— Неправильно поняли? — Она рывком обернулась к нему, еле сдерживая себя от того, чтобы истерически не расхохотаться.
— Что-то не так? — Алекс, чье внимание было поглощено едущим впереди набитым подростками «фиатом», приподнял темную бровь.
— Да нет, что ты. — Его невозмутимость была просто невыносимой, голос Лори зазвенел; но затем она, памятуя о «слухе и зрении» на заднем сиденье, перешла на свистящий шепот. — Ты безжалостно уничтожаешь «Пэджет», увольняешь меня, шантажом вынуждаешь выйти замуж, несмотря на то, что я уже обручена, и после этого у тебя еще хватает наглости говорить о том, что тебя «не поймут». Ты… Меня тошнит от тебя, — произнесла она сквозь зубы.
— Ты уже сообщала мне об этом, — безразлично отозвался Алекс. — И, должен признать, это нас с тобой сближает.
— Каким образом?
— Ибо меня от воров — особенно от таких с виду наивных, таких чистеньких — тоже тошнит.
— Но я тебе говорила, — начала было она, но осеклась, закусив губу, и сжала кулачки.
Чего бы ей это ни стоило, нельзя постоянно унижаться, перед ним. Ей наплевать на то, что там о ней будет думать он или его ненаглядная семейка. Чем хуже будет его мнение о ней, тем лучше. Тем большим благом сочтет он избавление от нее.
Алекс резко крутанул руль, и они съехали на посыпанную гравием дорожку, обрамленную рядами серебристых грабов, ведущую к большому красивому дому. Дом был построен в виде буквы «Г». Перед ним был разбит английский сад, окаймленный живой изгородью из низкорослой поросли лаванды и розмарина, вдоль которой по узкой извилистой тропинке, посыпанной песком, горделиво расхаживали красавцы павлины.
Джованни, снова натянув на курчавую шевелюру фуражку, чуть ли не на ходу выскочил из машины. Он распахнул перед ней дверцу, но Лори вдруг потеряла способность двигаться, лишь смотрела на него, слабо улыбаясь. Тогда он открыл багажник, подхватил в каждую руку по чемодану и скрылся в направлении украшенного колоннами подъезда.
Алекс потянулся, неторопливо обошел машину, взял Лори под руку — и тогда, слегка пошатываясь, она ступила на землю. Не глядя на него, Лори повернулась, чтобы взять сумку. Поддерживающая ее рука не ослабла, а, напротив, напряглась. Что ж, опять останутся синяки, — она сокрушенно посмотрела на бледно-голубые пятна, вот уже три дня украшавшие ее запястье.
— Может, хватит «Марии Антуанетты у гильотины»? — Для посторонних голос его прозвучал бы вполне ласково, но когда Лори обернулась к нему, в его серых глазах было столько же тепла, сколько в Ледовитом океане. — Или ты намерена разыгрывать подобные сцены и когда мы пойдем к алтарю?..
— Я ничего не разыгрываю, — пролепетала она.
— Вот как? Но в любом случае, тебе не мешает усвоить, что для моей семьи у нас с тобой — роман века.
На какое-то мгновение она онемела, затем, пытаясь вложить в свои слова как можно больше яда, проговорила:
— И с чего, интересно, они это взяли?
Уголки его губ дрогнули.
— Любовь с первого взгляда, точнее, со второго — по прошествии четырех лет. Я встретил гадкого утенка, превратившегося в прекрасного лебедя — и любовь расцвела в моем сердце.
Лори метнула в его сторону взгляд, полный ненависти.
— Ты удивительно циничен…
— Какие бы чувства ты ни питала ко мне лично, — перебил ее Алекс, — тебе придется помнить об этом, общаясь с ними.
— Конечно, мне не хотелось бы разрушать их иллюзии, — произнесла Лори.
— Да, с твоей стороны это было бы бессовестно. — Голос его по-прежнему звучал бесстрастно, но в его серых глазах она прочла предостережение, а образовавшаяся у тонких губ складка заставила ее сердце заколотиться от страха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});