Читать интересную книгу Элвис Пресли: Реванш Юга - Себастьян Даншен

Казалось бы, ничего примечательного, вот только «линкольн» Элвиса, который купил ему отец, уже давно был оплачен. Более того: именно на это время выпадает дата записи его первой пластинки. Вероятнее всего, деньги были нужны Элвису именно для пластинки, — но это выглядело слишком по-ребячески, чтобы заговаривать о таком с работодателем.

Незадолго до того Пресли обнаружил небольшую лавчонку чуть в стороне от центра города, которая очень его заинтересовала. Тремя годами ранее в доме 706 на Юнион-авеню, рядом с кафе-рестораном мисс Тейлор, на перекрестке, образованном пересечением Юнион-авеню и Маршал-авеню, открылся «Мемфис Рекординг Сервис». Владельцем был тридцатилетний звукоинженер Сэмюэль Корнелиус Филлипс.

Этот человек, которого справедливо считают крестным отцом школы рокабилли (он стоял у истоков карьеры Джерри Ли Льюиса, Джонни Кэша, Сонни Берджесса, Роя Орбисона и Карла Перкинса), также, как и Элвис, был уроженцем Юга, что называется, «от сохи». Но в отличие от Пресли Филлипс не принадлежал к касте неприкасаемых «красношеих» (северная элита наделила этим презрительным прозвищем «белую бедноту»), потому что родился 5 января 1923 года в относительно комфортных условиях — на ферме в 120 гектаров неподалеку от Флоренс в штате Алабама, на которой работал его отец. Кризис, последовавший за биржевым крахом 1929 года, перевернул всю жизнь Филлипсов: их состояние растаяло в Великую депрессию. Вскоре после Пёрл-Харбора и вступления США в войну в конце 1941 года отец Сэма скончался, и младший из восьми детей уже не мог продолжать учебу на юрфаке, как намеревался.

Чтобы обеспечить мать и глухонемую тетку, Сэм поступил на работу сначала в бакалейную лавку, потом в похоронное бюро. Жизнь умерила его амбиции, но не поставила на них крест; на сэкономленные деньги он посещал вечерние курсы, которые позволили ему получить диплом радиоинженера. «Вступление в мир радио пробудило во мне интерес к музыке», — рассказывает Филлипс.

Проведя детство в Алабаме, на границе штатов Теннесси и Миссисипи, он тонко чувствовал невероятное культурное и музыкальное разнообразие этой части Юга, где мирно сосуществовали блюз и хиллбилли, а также религиозные песнопения в двух вариантах исполнения — «черном» и «белом». Объясняя свое особое отношение к блюзу, Филлипс часто упоминал дядю Сайласа Пейна — старого негра, сажавшего его к себе на колени и певшего ему заунывные песни, — прекрасная иллюстрация к тесному контакту между общинами, описанному журналистом Уилбуром Дж. Кэшем в 1941 году: «В этом обществе, где детей плантатора кормила грудью чернокожая нянька, а поседевшие старые негры рассказывали им сказки, их отрочество проходило в близком общении с черными мальчиками (и девочками) с плантаций; в этом обществе, где у всех белых, от мала до велика, постоянно звучала в ушах музыка негров, отношения между двумя общинами были совершенно органичными».

Эхо блюза и ностальгических баллад его детства откликнулось Филлипсу, когда на его семью навалились беды. «Существовало две категории отверженных: черные сельхозрабочие и белые испольщики, — говорит он. — В то время было попросту невозможно не поддаться власти всех этих стилей, родившихся от угнетения, которые были как бальзам на израненную душу». Пройдя через этот опыт, Филлипс сохранил представления о равенстве, не делающем различия между расами, которое впоследствии сильно повлияло на его продюсерский взгляд.

Но в начале сороковых годов Сэм был еще далек от мысли о том, чтобы руководить фирмой грамзаписи. Он женился и уехал из Алабамы, переходя с одного места на другое в бурно развивающемся мире радио. Пожив какое-то время в Нэшвилле, в 1945 году он перебрался в Мемфис по зову Хойта Вутена, заправлявшего одной из первых радиостанций в городе — WREC («Вутен Радио Электрик Компани»), Он вел несколько передач музыки хиллбилли, но больше по долгу службы, чем по призванию: этот человек, не любивший быть на виду, предпочитал оставаться в тени, но свободным, чем удовлетворять всем требованиям, предъявляемым к тому, кто на свету. Проникнувшись восхвалением модернизма, на котором зиждилась американская мысль, он страстно увлекся техникой, тем более что технический прогресс, стимулированный войной, благоприятствовал и его профессии. Пока не вошла в обиход магнитная лента (носитель, привезенный из Германии победителями-американцами и вызвавший целый переворот), он приобщился к прямой записи на пластинку, которая тогда была еще единственным способом предварительной записи передач.

К этому же времени относится его знакомство с миром грамзаписи, переживавшим настоящий бум, с тех пор как диск в 78 оборотов сменил на радио довоенные оркестры, игравшие вживую. Руководство поручило Филлипсу составить для WREC коллекцию пластинок, он взялся за дело и стал часто наведываться к Рубену Черри — продавцу пластинок с Бил-стрит под вывеской «Дом блюза», которая не оставляла сомнений относительно характера товара. В своих личных пристрастиях Филлипс был эклектичен, что подтверждают слушатели его еженедельной передачи «Субботняя танцевальная вечеринка» — смесь салонного джаза, эстрадных танцевальных мелодий и изысканного блюза.

Чтобы прокормить семью, которая пополнилась двумя сыновьями, Филлипс занимался технической координацией трансляций концертов, которые передавали каждый вечер из дансинга отеля «Пибоди» в Мемфисе; в творческом смысле ему этого было мало, и его предприимчивая натура побуждала подыскать дополнительное занятие, лучше соответствующее его потребностям. Он знал слабые места в индустрии грамзаписи: со времен Великой депрессии ведущие компании Нью-Йорка, Чикаго и Лос-Анджелеса совершенно забросили рынок «этнической» музыки. Бурно развивающийся сектор местных и региональных радиостанций, обращающихся в основном к населению, которым пренебрегали крупные сети, был настоящим Клондайком для нарождающейся категории «инди» — так в профессиональной среде прозвали небольшие независимые компании.

Горстка таких фирмёшек появилась уже в конце тридцатых годов, когда кризис пошел на убыль, — «Эксклюзив» в Лос-Анджелесе, «Варсити» и «Киноут» в Нью-Йорке, — но подавляющее большинство этих «обувных коробок», как их называли «профи», появилось после 1945 года, и каждый день возникали новые. Не имея большой финансовой поддержки, эти предприятия отличались гибкостью, которой были лишены «мастодонты», и проявляли повышенный интерес ко всем областям творчества, оставленных теми за бортом, в частности к музыке кантри и ритм-энд-блюза. В плане распространения лучшими союзниками «инди» были музыкальные автоматы, а главное — радио, которому требовались новые записи для передач.

На волне технических инноваций, связанных с распространением магнитной ленты, такие студии стали расти по всей Америке как грибы, самые ловкие предприниматели даже выстраивали настоящие мини-империи: «Атлантик» в Нью-Йорке, «Модерн» и «Империал» в Лос-Анджелесе, «Аристократ/Чесс» в Чикаго, «Пикок» в Хьюстоне. Парадоксальным образом, хотя Мемфис обладал огромными артистическими залежами благодаря своей истории и расположению в дельте Миссисипи, столица Среднего Юга далеко не сразу восстановила свою индустрию грамзаписи до уровня двадцатых годов, когда первопроходцы устраивали свои передвижные студии в городских отелях и записывали там пионеров блюза, госпела и кантри.

Крах «Ройял Рекординг» — небольшой студии грамзаписи, недолго просуществовавшей в 1948 году, отпугнул храбрых предпринимателей, подумывавших было ввязаться в эту авантюру. Создание студии для профессиональной записи музыки осложнялось еще и тем, что залетные продюсеры использовали оборудование радиостанций. Несмотря на все трудности, Сэм Филлипс вступил на этот путь осенью 1949 года, приняв решение открыть студию. Для начала он занял денег у друга, снял за 150 долларов в месяц небольшое торговое помещение на Юнион-авеню и купил недорогую консоль для микширования, гравер для перезаписи ацетатных дисков и магнитофон «Престо». «Мемфис Рекординг Сервис» официально открылся в январе следующего года под девизом «Записывает всё, везде и всегда». Филлипс придумал его сам. Он постарался закупить портативное оборудование, потому что в первое время основу его клиентуры составляла городская элита, для которой он записывал на заказ свадьбы, похороны и бар-мицва[4].

Первые робкие шаги нового предприятия не позволяли Филлипсу уйти из WREC или отказаться от ежедневных трансляций из «Пибоди», на новую деятельность у него оставались только вечера и выходные. Недостаток времени побудил его нанять помощницу — Марион Кейскер, 36-летнюю разведенную женщину с детьми, которая, как и он сам, работала в WREC.

Марион сыграет первостепенную роль в истории компании и еще большую — в раскрутке Пресли. Именно она вела переговоры с поставщиками и клиентами и стремилась навести хоть какой-то порядок в делах, которые хозяин вел довольно хаотично; у нее также было верное чутье, и она сразу делилась своим мнением с Сэмом; наконец, эта хорошо образованная женщина (она даже изучала старофранцузский язык), к тому же независимая (она продолжала вести по утрам свою передачу под псевдонимом Мисс Китти Келли), регулярно забывала получать жалованье в «Мемфис Рекординг Сервис», когда в сейфе было пусто, — то есть очень часто. Применительно к ней нередко используют слово «самоотверженность», и оно подходило к ней прежде всего потому, что она безмолвно и безнадежно любила своего женатого босса.