– Ах, я извиняюсь…
Впервые губы Коннела тронула легкая улыбка.
– Скорее всего это мне следует просить у вас прощения. Ведь оказалось, что я не очень-то гостеприимный хозяин. Меня крайне удивило ваше присутствие здесь. В это время я обычно тоже обхожу свой дом.
– И все же прощения должна просить я. За то, что выступила тут… в роли привидения. – Бетани тоже попыталась улыбнуться.
Коннел смотрел на нее напряженным взглядом – словно хотел прочитать ее мысли.
– А почему вы уехали из Америки так скоро после смерти мужа? – спросил он неожиданно.
Насколько откровенной следует быть с этим едва знакомым человеком, почта не скрывавшим свою враждебность? И действительно ли ему интересны истинные причины, заставившие ее броситься в неизвестное?
– Я полагаю, что сейчас не время и не место рассказывать вам свои житейские истории.
– А мне кажется, для откровенного разговора по душам лучшего места и времени и не придумаешь.
В тоне Коннела Бетани почувствовала попытку успокоить ее.
Он приблизился еще на шаг. От исходившего от него запаха веяло какой-то удивительной надежностью и безопасностью. Если бы Бетани могла отступить еще на шаг назад, она непременно так и поступила бы, но спина ее уже почувствовала острый угол раковины.
– Уверен, что вы меня понимаете, – продолжал Коннел. – Ваш приезд и его цель явились для меня по меньшей мере неожиданными. Я только несколько недель назад узнал о смерти Финна, а до этого более десяти лет о нем ничего не слышал.
– Да, конечно, – кивнула Бетани. – И вдруг приезжает незнакомая дама с сыном и заявляет о своих претензиях на часть наследства, право на которое принадлежит исключительно вам, верно? – Она попыталась взглянуть на ситуацию глазами Коннела. – Я приехала очень не вовремя!
– Да, именно так. – Коннел поджал губы и взял нож из руки Бетани. – Полагаю, что вы приехали напрасно. Если, конечно, я правильно понял цель вашего визита.
Бетани невольно вздрогнула. Она вдруг почувствовала, что Коннел Делейни, хотя и был очень похож на ее мужа, вблизи воспринимался совершенно, по-другому.
– Так как же? – продолжал он. – Поделимся той частью наших печальных историй, которая касается Финна? Поищем точки соприкосновения? – Его взгляд, казалось, насквозь пронизал Бетани.
– Ну… если вы настаиваете… – Она старалась говорить непринужденно и молилась о том, чтобы Коннел не почувствовал в ее голосе ни малейшей дрожи, ни малейшего напряжения. – Скажите, почему Финн уехал из Ирландии? Почему покинул Гленмид и никогда не думал о возвращении сюда?
Бетани сразу же выпалила вопрос, мучивший ее долгие годы. Финн никогда и не пытался удовлетворить ее любопытство относительно своего прошлого, даже не утруждал себя отговорками. И каково это было для Бетани, имевшей с мужем только общую фамилию?
Коннел отвел взгляд. Обойдя собеседницу, он употребил нож по прямому его назначению – принялся нарезать ломтями сыр.
– А что Финн говорил вам?
– Говорил, что он любит Гленмид больше всего на свете, но отец отправил его искать «в стране далекой» своей счастливой доли. И он говорил, что не сможет вернуться. Лишь сильно напившись или иногда в запале спора он мог что-нибудь выболтать. Но и тогда оказывалось, что не все сказанное им правда. – Бетани наблюдала, как вслед за сыром Коннел стал нарезать хлеб и складывать его вместе с сыром на блюдо. О том, что рассказ заинтересовал Коннела, свидетельствовало выражение его лица, хотя он и старался проявлять спокойствие и молча ждал продолжения рассказа.
Сделав глубокий вдох, Бетани вновь заговорила:
– И Финн сказал мне, что вы умерли. Зачем ему было вводить меня в заблуждение, если было совершенно очевидно, что вы вовсе не умирали? Так вы что, поссорились? А его отец был на вашей стороне, поэтому Финна и отослали в Америку?
Крепко сжав зубы, Коннел продолжал молча складывать на блюдо хлеб. Бетани начинало казаться, что он никогда и ни за что не ответит ни на один ее вопрос. Но тут хозяин дома наконец-то заговорил:
– Если вы останетесь в Гленмиде, у вас будет возможность в ближайшее время узнать все в подробностях от местных болтливых торговок.
– Я редко верю слухам, – ответила Бетани. – Я прекрасно знаю, что слухи и сплетни способны породить лишь боль и страдание. А мне очень хотелось бы услышать правду, какой бы она ни была. Хотелось бы услышать именно от вас.
– Правду? Полагаю, джентльменам следует пропустить вперед леди. – Коннел положил на стол нож и, обернувшись, снова взглянул прямо в глаза Бетани. Та с трудом сглотнула и медленно кивнула. – Вы любили Финна? – спросил он. Его пальцы до белизны в костяшках вцепились в разделочную доску – словно от ответа на этот вопрос зависела его дальнейшая судьба.
Вопрос поразил и Бетани. Что это за экзамен? Сердце ее гулко билось, и ей пришлось перевести дыхание.
– Видите ли, Финн… Он был моим, мужем почти восемь лет.
– Но вы любили его? – В вопросе Коннела звучало странное нетерпение. – Был ли Финн счастлив с вами? Как он жил в Уилмингтоне? Был ли он хорош для вас?
Встретив колючий взгляд Коннела, Бетани попыталась расшифровать подоплеку его вопросов. Действительно ли этот человек хочет знать правду? Какова будет его реакция, если сказать ему, что его покойный кузен постоянно пил и волочился за женщинами? И что скажет Коннел Делейни, если узнает, что его двоюродный брат совершенно развалил дело, которое ему оставил отец жены?
– Он… он был… Последние несколько лет большую часть времени Финн отсутствовал. – Бетани перевела дух, стараясь скрыть неубедительность своего ответа, мучаясь правдой, которую не позволила бы себе сказать никому, и ложью, которая была ей уже невыносима. – После того как Финн подарил мне Росса, мы по большей части жили раздельно.
– Раздельно? – Во взгляде Коннела сверкнула искорка. – Поэтому его застрелили в объятиях другой женщины вдали от дома? Поэтому вы позволили похоронить его на кладбище для нищих и бродяг?
Тон, которым Коннел задавал свои вопросы, заставил Бетани вспыхнуть негодованием, На каком основании он спрашивает об этом? Ведь Финн предавал ее бесчисленное множество раз. Он обрек её на бедность, и ей, Бетани, стыдно было носить фамилию Делейни. И конечно же, она стыдилась репутации Финна – единственного наследства, оставленного им сыну.
– У меня не было средств, чтобы перевезти тело в Северную Каролину, – собравшись с духом, ответила Бетани. – Я послала деньги помощнику приходского священника на поминальную мессу в церкви в Массачусетсе. Он обещал присмотреть за могилой Финна, пока я не смогу послать побольше денег на надгробный камень.