как-то раз подглядев название, Тамара узнала, что она называется «И всякий, кто встретится со мной». Фамилия у автора была — Чиладзе, а имя — Отар.
Что в такой книге могло заинтересовать Нюру Колодкину, для Тамары было большой и сложной загадкой.
В отличие от слегка загадочного Кости и очень загадочной Нюры, их друг Серёжа любой загадочности был лишён, и как бы даже наоборот пытался всё сказать напрямую и любую загадку разрешить. Если что-то в словах Кости казалось ему нелогичным и странным — он стремился упрекнуть своего оппонента, обязательно при этом назвав его по фамилии. И сказать с нарочитой серьёзностью «Ты такой глупый, Костя Соломин!» Тамару подобные перепалки всегда забавляли.
— На самом деле, он парень очень способный, — рассказал ей однажды Серёжа. — Просто мыслит он нестандартно. К примеру, очень круто шарит в литературе, языках, во всякой лингвистике…
— А поступать на кого хочет после одиннадцатого? — спросила Тамара.
— На актёра, если в армию не заберут, — Серёжа пожал плечами. — Все учителя ему говорят, что он свой потенциал погубит, а он не слушает.
— Так ведь актёр это же здорово!
— Ну да… Только не для того, кто хочет хорошо жить.
Сам Серёжа, насколько поняла Тамара за короткое время, увлекался журналистикой, и в будущем именно с ней хотел себя связать. Он часто шутил про то, что все морщатся, как только он это рассказывает. На вопрос, хочет ли он сам быть актёром, Серёжа неопределённо пожимал плечами…
— Эй, ты что там выводишь?
— Не мешай…
Тамара от усердия высунула язык, рисуя что-то маркером на деревянной поверхности шкафа.
Заглянувший ей через плечо Серёжа прочитал получившееся слово, написанное витиеватым шрифтом:
«ГАРДЕРОБУС»
— Вот так! — довольно пояснила Тамара, садясь на принесённый из одного кабинета деревянный стул и постукивая по половицам Стикером.
Серёжа ещё несколько раз взглянул на надпись, а потом на Тамару, а потом снова на надпись — чтобы убедиться, что он всё правильно понял, и что там написано именно то, что написано.
Хотя он ничего не понял.
— Это имя для шкафа! — пояснила Тамара таким тоном, будто это было совершенно очевидно.
— Ты всем вещам даёшь имена? — спросил Костя Соломин.
— Не всем.
— Ребятюни, — подала голос Ксюха, ходящая из стороны в сторону и будто бы не способная найти место, на которое могла бы усесться, — а вы тут спектакли ставите или чего?
— Ставили. Раньше, — объяснил ей Серёжа. — Но потом…
— То да сё, пятое-десятое, — вклинилась в разговор Тамара, избавляя его от необходимости повторять одну и ту же историю, — и «Стаккато» на грани развала. Вот мы людей и набираем.
— А может, спектакль поставим?
— Нам нужно, во-первых, место, — послышался негромкий голос Нюры, — во-вторых — кто-то, кто будет точно знать, что мы должны играть.
— Гуру, — подтвердил её слова Костя. — Без будет тяжело.
— Гуру… Что за гуру?
— Мне вы тоже не рассказывали, — сказала Тамара. Она слышала, что гуру — это такие мудрецы-учителя древних тайн, но что гуру может делать в «Стаккато»?
— Ну гуру это… — взялся объяснять главный по объяснениям Серёжа, — человек, знакомый с театральным делом. Который знает основы, знает техники, знает, что, куда и каким боком… К тому же, у гуру должны быть связи, тогда и нам легче жить. У нас гуру раньше был Виктор Саныч. Причём настоящим таким, матёрым…
Тамара утомлённо вздохнула: она порядком устала слушать рассказы о том, какой Светин отец незаменимый, талантливый и ужасно полезный, и как же «Стаккато» без него теперь. Она была твёрдо уверена: обязательно найдётся человек, который сможет повести за собой ребят. Потому что видно, что они хорошие и заинтересованные. А вот откуда произрастала эта её уверенность — Тамара не знала…
— Света упоминала про какого-то там Зорина, который друг его отца… — напомнила она. Ответила Нюра:
— У Андрей Степаныча дел по горло, и бывает он здесь очень редко. Так что…
Повисло молчание.
Тамара набрала воздуха в грудь, собравшись сказать то, что сказать уже давно не решалась:
— Света поставила мне условие — привести сюда пятерых человек до конца недели. Теперь есть Агата и Ксюх… кхм, Ксюша. Кого-нибудь до пятницы ещё найду, и тогда поставим спектакль. Я очень хочу сделать это. Даже если я в конце концов не сыграю там… Я вон какая хромоногая. Но всё равно, это же будет здорово! Давайте поставим!..
Ребята неуверенно переглянулись.
— Твоему упорству можно только позавидовать, — вздохнул Костя Соломин. — Но на самом деле, я только за.
— Я тоже, — вдруг сказала Нюра, улыбнувшись. — Если Тамара будет с нами, у нас точно получится.
От таких неожиданных слов Тамара даже покраснела, и почувствовала, как горят от услышанного её уши.
— Так ты у них, типа, за главного? — спросила Ксюха. — А чего ж ты не говорила…
— Вовсе нет… — Тамара замотала головой.
— А давай — будешь? — сказал вдруг Серёжа. Все перевели глаза на него.
Он кидал из руки в руку какую-то тряпку.
— Я? Главной? — удивилась Тамара. — Ты что, серьёзно? Я же кое-как хожу…
— И сразу на попятную! Ты ведь прямо горишь идеей поставить в «Стаккато» спектакль. Вон даже людей привела. И Костя, вон, не против, и Нюра. Да и мне интересно, что у нас выйдет. Так что давай-ка… — Серёжа протянул ей руку, — хватайся!
Опёршись сначала на Стикер, Тамара, взяв его сухую руку с длинными пальцами, поднялась на ноги. По-прежнему держа её за руку, Серёжа аккуратно поднял её вверх.
— Отныне мадемуазель Тамара… как твоё отчество?
— Павловна…
— …мадемуазель Тамара Павловна Суржикова — почётный член театрального клуба «Стаккато», и с её помощью мы поставим спектакль! Ксюха, Агата, вы — с нами?
— Я — точняк с вами! — воодушевлённо кивнула Ксюха, зачем-то подпрыгнув на месте.
— Агата, а ты что думаешь?
— Я могу, — кивнула та серьёзно. Глаза её на мгновение блеснули интересом.
— На том и договорились!
— Тогда, — Тамара, только севшая, машинально поднялась на ноги так резко, что колени сильно кольнуло. Поморщившись, она сжала ручку Стикера и продолжила:
— …давайте здесь уберёмся!
— Чем это вы тут заняты? — Света, заглянувшая в зал, подняла брови вверх.
Груда хлама и мебели, лежавшая посреди помещения, разъехалась по сторонам. Пустой бездверный Гардеробус уместился у стены, железный скелет кровати отполз к дверям, а весь остальной хлам был аккуратно растолкан по разным углам комнаты, даже пыльное пианино общими усилиями было избавлено от слоя пыли и отъехало к стене.
Теперь здесь воцарилось какое-то подобие порядка.
В момент, когда сюда заглянула Света, Ксюха и Костя Соломин где-то взятыми швабрами драили пол на месте разобранной кучи, Нюра сидела на своём