– Как тебе кандидатура Голощекина, ну, капитана из Брестской крепости?
– Очень хороший командир, думаю, в самый раз, Иванова рано в одиночку бросать, Ахундова сам знаешь, он сразу полезет немцев убивать и сам убьется. Топорков все-таки тут без году неделя, трудно ему будет, так что Голощекин в самый раз, а комиссаром можно отправить Глушко. Пусть он и не комиссарил, но дюже политически грамотен.
– Ну, понятно. Так что, можно на тебя положиться?
– Да, конечно.
– Теперь другое дело: в Налибокской пуще полковник из окруженцев собирает красноармейцев, нам бы с ними скооперироваться, да и подкинуть минометов и пулеметов, у них с тяжелым вооружением труба.
– Это надо обдумать, все-таки не ближний край, и туда внаглую грузовики не отправишь, можно отправить подводы, чтобы шли по ночам. Еще бы им рацию помощней доставить, и не одну, вообще было бы хорошо, ничего, сделаем и это. Кстати, а помнишь про польское оружие, может, дать адресок полковнику, пусть сами и заберут, там и пушки с танками есть?
– Ну, ты Елисеев, скажешь тоже, танки, ты видел их сам? Даже советские танкетки как-то посерьезней будут.
– Во-первых, три танкетки – это хоть какое-то усиление, во-вторых, польские танкетки недооценивать не надо. На одной из них поляки[73] чуть ли не десяток фашистких танков пожгли, мне после Освободительного похода[74] пришлось пообщаться с поляками, они рассказывали.
– Ну тебе видней. Кстати, я еще кое о чем хотел с тобой поговорить, как с особистом и как с коммунистом.
– Ну давай, Виталик, я слушаю.
– Дело в том, что из меня комдив никакой, и чем больше у нас людей, тем хуже я справляюсь. Знаний не хватает, опыта тем более, и вообще наше войско как махновская армия, ни тебе штабов, ни тебе планирования.
– И что ты предлагаешь?
– Может, попросить у Москвы комдива нормального? Опять же, начштаба опытного и чтобы умел разрабатывать операции, у нас же со всем этим труба.
– Согласен, есть что-то рациональное, но давай пока спешить не будем, помаракуем. Зачем впереди паровоза бежать?
– Ну хорошо, но ты меня понял.
После Елисеева я хотел бы пообщаться с Прибыловым, о чем и сказал Маше, и та снова сделала вестовым какого-то очередного красноармейца. Прошло минут десять, и Прибылов, немного сутулясь, вошел в землянку и, поздоровавшись, сел рядом с Маней.
– Командир, вызывали? Военинженер Прибылов по вашему приказанию прибыл (а инженер-то скаламбуримши).
– Да, Прибылов. Как у тебя дела, ну, то есть как обстоят дела с ремонтом и с допбронированием танков?
– Ну, оба Т-28 готовы и опробованы; так как они Т-28Э, то с завода уже экранированы, и потому мы даже не планировали увеличивать бронирование данного вида танков. Неприятель зубки о них поломает и так.
– Так, Прибылянский, давай дальше.
– Т-34 ребята сейчас доделывают, как и говорили раньше, две оставшиеся «тридцатьчетверки» пойдут на запчасти. Итого, получается у нас семь боеспособных средних танков: два Т-28Э, найденные накануне, один Т-28, который использовался и ранее, его агрегаты сегодня перенесем в неподлежащий восстановлению Т-28Э, и всего будет три экранированных Т-28. Кроме найденных и восстановленных накануне, у нас был один Т-34, но с «тридцатьчетверками» проблема, они на соляре, а у нас запасов дизтоплива мало, только на один рейд всеми четырьмя танками.
Идем дальше: нами уже экранированы три БТ-7, сегодня до вечера будут экранированы все остальные БТ-7. На три БА десятых установлены моторы от Опель Блитц. Скорость и мощность броневика возросла, правда, пришлось очень сильно ломать голову… и насчет коробки… и насчет кардана, но все сделали. Завтра приступим к ремонту и дополнительному бронированию Т-26. Надеюсь, завтра к вечеру доложить о готовности, товарищ командир дивизии.
– Спасибо, Прибылов, молодец, хорошо работаете!
– Служу Советскому Союзу!
– Теперь о мероприятиях по перешивке полотна немцами, то есть по противодействию всему этому. Что сделано на этом направлении?
– Простите, товарищ капитан, но разве это было поручено мне?
– Прости, Прибылов, разработку этого дела я Топоркову поручал, запамятовал. Ладно, иди, Прибылов, форсируй свою нужную деятельность. Если не трудно, пошли бойца, чтобы ко мне тот позвал Кравцова.
– Хорошо, сам схожу. – И Прибылов стал Отбыловым, ну, отбыл он, ушел!
Раздался грохот сапог, и в землянку, как на позиции врага (ну, или как гусар в будуар томной красавицы), ворвался летун Кравцов:
– Товарищ комдив, вызывали?
– Да, Кравцов, присаживайся, надо мне с тобой поговорить. Товарищ Машкова, можете нас оставить наедине? Просто нам надо поговорить конфиденциально. – На что начтыл фыркнула презрительно и ушла по своим тылово-крысиным делам.
– Слушай, Кравцов, вчера мы разметелили к едрене фене станцию, и противнику надо три-четыре дня, чтобы привести все в порядок. То есть с этой линии прущие в глубь СССР полчища не смогут получать свое довольствие. Но есть и другие линии: в ста двадцати километрах южнее есть станция Пушкевичи, и через ту линию гитлеровцы отменно снабжают своих вояк. Вот и предлагаю сделать туда налет, апробировать наши партизанские ВВС, в первый раз бомбили очень хорошо, но фактор неожиданности во второй раз может не сыграть. Что скажешь, Кравцов?
– Для начала предлагаю следующее: в два часа ночи У-2[75] на малом газу подходят к станции и накрывают бомбовым ударом зенитчиков; как только У-2 отбомбятся, на станцию прилетают остальные: Юнкерсы[76], и «ишаки»[77] с «чайками»[78]. Постараемя и к «чайкам» с «ишаками» приделать бомбы, ну и потом отбомбиться так, чтобы и эта станция на неделю вышла из игры. Тем более две «чайки» у нас в штурмовом исполнении, ну, штурмовики.
– Но сперва придется слетать днем на одиночном Юнкерсе и разведать местоположение зениток. Затем передать эту информацию летчикам с У-2, да и стрелка надо в У-2 с пулеметом МГ (к нему патронов море разливанное), чтобы по расчетам зениток поработать. Понятна мысль, Кравцов?
– Да куда понятней, товарищ комдив, предлагаю где-то часам к двенадцати самому вылететь на рекогносцировку.
– Да, еще: назначаешься главным, так как все-таки ты бомбардировщик, а Никифоров истребитель, и специфика службы у него немного другая. И на разведку лети сам, у тя ж привычка работать по наземным целям, у Никифорова привычка работать по воздушным целям, все, иди. И это… кликни мне этого Топоркова.
Кравцов, обрадованный предстоящим делом, ускакал, как молодой газел (да не газель, она же женского полу, а именно газел-самец, а в случае Кравцова он даже газелъ).
– Товарищ капитан, вызывали? – Это Топорков пришел.
– Проходи, Владислав Игнатьевич, поговорить надо.
– Слушаю вас, товарищ капитан.
– Что у тебя насчет противодействия гитлеровским перешивщикам? Что и как планируешь?
– Я тут немного покумекал, товарищ капитан, есть что предложить. Предлагаю на каждую линию отправить по взводу красноармейцев, усиленному ротным минометом и двумя пулеметами. Охрана у перешивщиков небольшая, всего по отделению стрелков, ну и у самих гитлеровских железнодорожников есть стрелковка. Так что взвода должно хватить, тем более ребята подготовленные, из ветеранов, а новички пусть пока учатся.
– Ну что, умно, а откуда знаешь, Игнатьевич, что охрана у фрицев никакая?
– Так ребята из саперов ходили на разведку, правда, проведали лишь одну группу перешивщиков, но не думаю, что на остальных линиях как-то по-другому.
– Логично, готовь ребят, Игнатьевич, думаю, на днях надо им пощекотать фашистов.
За разговорами пришло время обеда, сам начтыл (честь-то какая) принесла поднос с яствами, ну и мы вдвоем прилично так покушали. Потом сидели и пили чай, проводя время в приятных интимных разговорах. А я все думал: с кем же я поговорить-то забыл, а? Кого же я сегодня не повидал?
Епрст… Я ж сегодня Онищука не видал, и сам этот украинский гарный парубок чего-то зайти не додумался.
– Маш, а где Петруха?
– Так они же в разведке!
– И кто их туда послал?
– Ну, они ж у тебя разрешения спросили, со своим чечененком (она смотрела фильм «12» самого Мыкыты свет Михалкова?) с утра тут были, не помнишь?
– Неа, не помню, и что, куда они отправились?
– Осмотреть окрестности, собрать информацию от агентуры, наведаться к Ильиных, но самое главное, к Тухватулину.
– К кому?
– Ты что, не помнишь этого татарина-лейтенанта? Ну, Ильиных случайно нашел склад мобзапаса, а там и этот лейтенант со взводом охранников, ну и много всего на складе, патроны там, гранаты, провиант ГСМ и т. д. При отступлении про склад вояки забыли, а этот сидел тихо-мирно, ждал команды от начальства, а оно тю-тю. И сидеть бы Тухватулину до морковкиного заговения или взятия Берлина, как Ильиных вспомнил о складе и человечка направил.