Читать интересную книгу Последнее слово за мной - Татьяна Полякова

Я отошла к противоположной стене, чтобы взглянуть на вторую картину. Это был портрет. Молодая женщина в кресле, руки сложены на подлокотнике, взгляд устремлен куда-то за мою спину, на губах едва заметная улыбка, точно художник задумал соревноваться с великим Леонардо. Подпись в углу «А. Морозов».

Следовало признать, что портрет ему удался. Я отступила на несколько шагов и присмотрелась к женщине. Светлые волосы до плеч, короткая челка. Тонкий нос, большие глаза, красивый рисунок губ. Сердце вдруг испуганно забилось, а я в недоумении продолжала стоять перед портретом, вглядываясь в незнакомое лицо.

Бог знает, почему портрет женщины произвел на меня такое впечатление, может, дело в улыбке и насмешке в ее глазах?

В коридоре послышался шум, я торопливо одернула полотно на картине и выключила фонарь.

— До завтра, — услышала я голос Кирилла. — Не волнуйся, все идет отлично.

Мужской голос что-то неразборчиво проворчал в ответ. Судя по шагам, человек направился в сторону лестницы, потом начал спускаться, скрипнула дверь, и все стихло. Выждав минут пять, я покинула комнату. Коридор был по-прежнему темен, а из-под двери комнаты, в которой предположительно жил Кирилл, свет не пробивался. Значит, этой ночью у хозяина комнаты были гости, вернее, гость.

Человек, которого он заверял в надежности совместного предприятия, по крайней мере, похоже на то: как еще растолкуешь сказанное им? Человек этот — его компаньон, и он здесь, в доме. Охранников можно смело исключить, выходит, в доме есть некто, с кем я не встречалась, играющий в этой истории не последнюю роль. «Слишком много тайн», — решила я, осторожно спускаясь по лестнице, достигла первого этажа, оказалась на круглой площадке и тут с некоторым удивлением обнаружила, что лестница идет дальше вниз. Поднимаясь на второй этаж, я не обратила на это внимания. Выходит, внизу подвал, и, очень возможно, именно там сокрыто нечто интересное. Ночь, луна и дом, похожий на замок, повлияли на меня совершенно определенно: мне стали мерещиться тайны за каждым углом, злодеи с кинжалами и скелеты в шкафу. В общем, я устремилась вниз. Лестница закончилась в узкой комнатке, из которой вела только одна дверь. Я подергала ее и убедилась, что она заперта. На стене, прямо над головой, я разглядела прямоугольное окошко, забранное решеткой. Во время своей прогулки я видела такое — как раз напротив котельной, сантиметрах в двадцати над асфальтом. Следовательно, я в подвале, а эта дверь, очень вероятно, ведет в ту самую котельную.

Рассмотрев замок, я извлекла свои отмычки и мысленно перекрестилась. Надо признать, мне было трудно объяснить, чем меня привлекала котельная. Тому, что там всегда присутствовал кто-то из охраны, могло быть очень простое объяснение, да и вообще, «всегда присутствовал» — весьма сомнительное утверждение, я и побывала-то там всего два раза, но, несмотря на эти здравые мысли, котельная меня очень и очень интересовала.

Открыть замок оказалось плевым делом. Я заглянула в темноту и прислушалась, потом включила фонарик. Короткий коридор, трубы вдоль стен и еще одна дверь впереди. Я осторожно щелкнула замком и торопливо достигла двери напротив. В отличие от первой, она не была заперта, и это насторожило. Я припала к ней ухом, несколько минут стояла, затаив дыхание, и лишь после этого решилась ее приоткрыть. В котельной царила кромешная мгла, и ничто не указывало на присутствие хоть одной живой души. Успокоившись, я включила фонарь и осмотрелась. Помещение было большим и без всякого намека на таинственность, так что я почувствовала что-то вроде разочарования. Какого черта я так рвалась сюда? И что ожидала увидеть?

В этот момент луч фонаря высветил печь с круглой заслонкой, и я испуганно вздрогнула. В голову полезла всякая чушь, я таращилась на печь, дрожала как осиновый лист, слыша, как бешено стучит мое сердце, и честно созналась самой себе, что печь мне не нравится — уж очень она напоминает подобную штуку в крематории. «Стоп, — вовремя сдержала я распоясавшееся воображение. — Это котельная, и печь здесь должна быть, с этим трудно спорить». Прямо за печью я осветила огороженное пространство, наполовину заполненное углем. Нелепый замок находится в историческом центре города, где дома очень старые, без удобств.

Коммуникации проложены не были, оттого и возникла необходимость в собственной котельной. Возможно, теперь надобность в ней отпала, но труба и само строение так и остались. По-моему, все логично. Одно не вписывается в эту картину: какого черта здесь делает охрана? Я присела на корточки перед печью и с душевным трепетом открыла заслонку. Не знаю, что я ожидала увидеть, может, действительно обгоревшие кости, но, кроме золы, ничего не обнаружила и с облегчением вздохнула, а потом осмелела настолько, что запустила в золу руку и немного пошарила, не из любопытства даже, а для того, чтобы доказать себе: ничего страшного тут нет и быть не может. Пальцы наткнулись на что-то твердое.

Устроившись поудобнее, я смогла рассмотреть обгорелый кусок кожи, который не так давно был подошвой туфли: на нем даже остались несколько букв от названия фирмы и цифра «тридцать восемь» — вне всякого сомнения, размер. Покопавшись еще немного и не обнаружив ничего заслуживающего внимания, я сунула кусок подошвы в карман и приготовилась покинуть котельную. И тут наверху, где, надо полагать, была расположена дверь с улицы, раздался шорох: кто-то осторожно отпирал замок.

Я торопливо огляделась. Дверь уже открылась, и человек вот-вот начнет спускаться по лестнице, мне не успеть добраться до выхода: он либо услышит меня, либо успеет заметить. Не раздумывая, я закатилась под одну из труб возле ближайшей стены и зажмурилась, призывая на помощь всех известных святых.

Человек, спустившись в котельную, верхний свет включать не стал; в руках его вспыхнул фонарик, луч танцевал на полу, а я смогла разглядеть черные джинсы и ботинки на толстой подошве. Осторожно ступая, человек направился туда, где хранился уголь. Приладил фонарь на трубе, взял лопату, которая валялась там же, и принялся возиться, тихонько насвистывая. Из-за печи я не могла видеть его как следует, но догадалась: он что-то откапывает; вскоре спина его исчезла из поля зрения — парень наклонился, пошарил руками, удовлетворенно крякнул и резко выпрямился. Свет фонаря упал на лицо лишь на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы его узнать. Андрей, отшвырнув лопату и подхватив фонарь, зашагал к выходу.

Только я собралась вздохнуть с облегчением, как дверь наверху вновь открылась и вспыхнул свет. Андрей отступил в сторону и что-то выронил на пол. Я увидела небольшой пакетик. Вместо того чтобы нагнуться и поднять, Андрей торопливо зашвырнул его носком ботинка за трубу и шагнул к лестнице.

— Ты чего здесь делаешь? — подозрительно спросил сверху Иван — я не могла видеть его, но голос узнала сразу.

— Собаки лаяли, — ответил Андрей. — Вышел посмотреть. Показалось, здесь вроде кто-то ходит.

— Да? А чего впотьмах?

— У меня фонарь есть.

Андрей уже поднялся по лестнице, теперь оба стояли где-то надо мной, а я молилась, чтобы Ивану в голову не пришла мысль спуститься и все как следует осмотреть.

— А разве твоя очередь дежурить? — не унимался он.

— Чего ты привязался? — проворчал охранник. — Говорю, собаки лаяли, показалось, ходит кто-то… и нечего строить из себя командира…

Иван ничего не ответил, свет погас, и дверь закрылась. Схватив пакет с пола, я бегом бросилась к двери в подвал: кто-нибудь из этих двоих мог вернуться в любую минуту.

До своей комнаты я добралась без приключений, рухнула на постель и с трудом отдышалась. Затем включила ночник и достала из кармана пакетик. Даже не вскрывая его, я уже знала, что это. Прикинув на руке, удовлетворенно кивнула — тянет на приличную сумму. Андрей, судя по всему, приторговывает наркотой, используя котельную как склад. Вряд ли об этом знают хозяева.

Я прошла в гардеробную и сунула пакет в карман висящего на плечиках пиджака. Прятать надо на виду, так, по крайней мере, советовал отец детективов.

Взгляд мой упал на туфли, а рука нащупала кусок подошвы в кармане. Чертова обувь не давала покоя. Допустим, у хозяйки был тридцать восьмой размер, а у меня тридцать шестой. Ее одежда мне подходит, а вот обувь нет. Кирилл покупает туфли нужного размера и привозит сюда, а Полинины сжигает в котельной. Зачем?

Чтобы никто не обнаружил подмены? Алексей Петрович не может в одиночку передвигаться по дому, и подменить обувь — не проблема, но все-таки непонятно, зачем туфли Полины нужно было сжигать? Не проще ли оставить их в гардеробной, мужчины к таким вещам невнимательны, Алексей Петрович вряд ли вообще заглядывал в гардеробную жены, зато хозяйка, вернувшись, пропажу обуви обнаружит сразу.

Чепуха какая-то… А может, никто никаких туфель не сжигал? Кусок кожи оказался в топке вместе с мусором? Мне и самой эта мысль не приглянулась… Оставим пока туфли в покое, и без них вопросов накопилось множество. Кто этот таинственный мужчина, с которым не так давно беседовал Кирилл (беседовал дружески, на «ты»).