Читать интересную книгу Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

— Да как ты смеешь! — взвыл призрак.

Дениятос пригнулся, сохраняя равновесие под напором обрушившегося ледяного ветра. Осколки льда посекли его. Клинки, сотканные из серебристого света, пролетели мимо, и космодесантник разглядел собравшихся на галереях и у пиршественных столов призраков Испивающих Души. Словно присяжные заседатели привидения наблюдали за тем, как Дениятос пытается устоять на ногах.

Фигура Макеллиса сформировалась перед воином. Дрожавший от ярости силуэт превосходил Дениятоса ростом в три раза. Макеллис вытащил меч и приставил призрачное лезвие к глотке космодесантника.

— Я пришёл сюда, чтобы понять, — произнёс Дениятос. Голос его не дрожал, поскольку он часто проделывал этот путь внутри своего разума. Каждый раз он представлял что-то новое, что поджидало его. Каждый раз он знал, что делать. Как и в любой битве, вероятности и результаты сцеплялись друг с другом. — Ибо душа ордена находится здесь. Вы разделяли наши сильные стороны при жизни. Но эти сильные стороны мною хорошо поняты. Я пришёл, чтобы понять наши слабости.

Собравшиеся призраки злобно завыли. Губы растянулись, обнажив острые клыки и трепещущие языки, признаки гнева, исказившего духов после смерти. Они повытаскивали оружие и стали выкрикивать угрозы и оскорбления. Некоторые перелетели на ступени трона и подбирались к Дениятосу, словно прикидывая, стоит ли прикончить нежеланного гостя, или нет.

— И что же, — вопросил Макеллис, — делает нас слабыми?

Дениятос оглядел собравшихся вокруг привидений.

— Ты, — произнёс воин, указав на призрака с прыжковым ранцем и знаками принадлежности к штурмовому отделению, — Ты — капитан штурмовиков Хест. Ты обещал обезглавить тысячу еретиков в качестве отмщения за потери ордена на Магнакаруме. На твоём счету было восемьсот девять, когда ты погиб на этом корабле, — Дениятос обратился к следующему, ржавый оттенок покрывал его броню технодесантника. — А ты — магистр кузницы Арунден. Ты пытался общаться с машинным духом «Сияющей смерти», чтобы приручить его и поставить на службу Императору. Но ты погиб, так и не преуспев, и корабль сгинул вместе с тобой. Вы спрашиваете, что же делает вас слабыми. Та же вещь, что делает слабым меня и любого Испивающего Души, любого Астартес! Это — страх!

Грохот, прокатившийся после этих слов, был сильнее удара любого грома. Дениятоса сбило с ног, призрачные руки подхватили его и прижали к стене. Штурмовой капитан Хест грозно навис над бурлящей мешаниной серебристых силуэтов, цепной клинок полетел по дуге вниз. Меч рассек Дениятоса, и тот почувствовал жуткий холод, хлынувший в открывшуюся в душе воина рану, ощущения были такие, словно оба его сердца схватили и погрузили в ледяную кашу. Силовой кулак Макеллиса впечатался в грудь космодесантника. Сила, способная добросить его до далёкого потолка, подняла Дениятоса над землёй. Мир на секунду погас вокруг него, казалось, что он падает в океан чёрного льда, в котором он останется навеки заточённым вместе с остальными призраками.

Приземление пробудило его. Дениятос лежал на расколовшемся от удара мраморном подножии трона. С трудом космодесантник смог приподняться на руке и посмотреть на приближавшегося Макеллиса.

— Нам не ведом страх! — вой Макеллиса перекрыл бушевавший вокруг грохот. — Таков декрет самого Императора!

— Речь не о страхе смертных, — выдохнул Дениятос. — Не о страхе людей. Наш страх лежит далеко за границами понимания обычных людей.

Арунден, поднимавшийся по ступеням следом за Макеллисом, клацнул клешнёй серворуки. Хест тоже был с ними, как и прочие — апотекарий с наполовину взорванной головой, пустая глазница обугленного черепа рассматривала Дениятоса. Библиарий, чей психический капюшон горел серебристым огнём, словно в последние секунды жизни силы, наполнявшие разум воина, переполнили и сожгли его. Дюжины боевых братьев, тела которых демонстрировали раны, полученные их душами при смерти.

— Это страх погибнуть, не исполнив долг! — взревел Дениятос, рывком поднимаясь на ноги. — Ибо Испивающий Души взваливает вызовы галактики себе на плечи, и пока такие вызовы есть, он не может позволить себе отдых. Наш вызов — бесконечная битва, мы умираем, а сражения, которые надо выиграть — остаются. Вот страх, который мы чувствуем. Ужас, заставляющий нас двигаться дальше. Ужас смерти, ибо все мы умираем, не исполнив долг!

Макеллис и окружавшие его Астартес замедлились. Походка призрака стала напоминать замедленную съёмку, а силовой кулак качался мерно, словно соборный колокол.

— Вам известен этот страх, — продолжил Дениятос. — Ибо вы умерли и познали его. Это не похоже на мелкий трепет человека. Этот ужас делает нас сильными, потому что мы сражаемся, чтобы отринуть его, но он же делает нас слабыми, поскольку все мы жалки в смерти, когда страх невыполненного долга добирается до нас. За этим пониманием я пришёл. Именно это вы мне и доказали.

Макеллис стал прозрачным. От тронного зала исходила угроза большая, чем от населявших корабль призраков, стены и сводчатый потолок угрожающе нависли. Астартес слились в единую массу, их зобные выкрики звучали далеко, словно буря, бушующая на другом конце корабля.

Дениятос выпрямился. Призраков больше не было.

Они вернулись в могилы «Сияющей смерти», чтобы перепроживать ужас, одолевший их, когда воины перешагнули грань смерти.

— Каждый аспирант, — сказал реклюзиарх Горозий, — должен пройти испытание на «Сияющей смерти». Так было заведено с момента возвращения корабля, когда капелланы рискнули подняться на его борт и познать саму душу ордена.

В часовне Дорна было всего два космодесантника. На всём флоте Испивающих Души не было более сокровенного места, часовня была построена в самом сердце флагмана ордена — «Славы». На колоннах были вырезаны имена павших за прошедшие столетия Испивающих Души, а на запрестольном образе был запечатлён примарх ордена, Рогал Дорн, спасший израненного Императора во время кульминации Ереси Гора. Часто здесь бывало людно и шумно во время проведения кровавых ритуалов ордена, но сегодня это было тихое и медитативное место.

У меня кровь стынет в жилах, при подобных упоминаниях имени примарха в таком контексте. Они высмеивают нас!

Горозий стоял перед кафедрой, с которой читал лекции послушникам, чьи кельи были расположены неподалёку. Он был облачён в типичную для капелланов Астартес иссиня-чёрную броню, цвета ордена украшали только один наплечник. На нём не было череполикой маски, также являвшейся атрибутом его службы, но факт того, что Дениятос общался с реклюзиархом лицом к лицу, говорил сам за себя. Кожа Горозия была цвета жжёного дерева, глаза маленькие и тёмные, а челюсть широкой и волевой. На одной стороне лба была установлена металлическая пластина, где были перечислены все сражения, в которых участвовал реклюзиарх. Вскоре там закончится место.

— Не все сумели пройти испытание, — продолжил Горозий. — Некоторые даже не вернулись. Такова цена просвещения. Ты смог вернуться. И вернулся, не провалив испытание. Так что реклюзиам приветствует нового студента, соискатель Дениятос.

Дениятос закрыл глаза и выдохнул.

— Я давно ждал этого момента, — ответил космодесантник. — Именно на Терре я осознал, каким путём мне следует идти. Путём капеллана.

— Ты будешь снят с должности капитана, — сказал Горозий. — Ты должен отстраниться от боевых братьев. Начиная с этого момента, твой ранг будет зависеть лишь от служения в качестве капеллана. Ученичество должно поглотить тебя также полно, как и битвы.

— Я понимаю, — кивнул Дениятос. — Воля самого Императора вплетена в нелёгкие судьбы всех нас, и именно Его воля привела меня сюда. Я должен быть обособлен, чтобы принять этот жребий.

Горозий положил руку на наплечник Дениятоса.

— Добро пожаловать, брат, — произнёс реклюзиарх, его лицо немного смягчилось, если такое вообще было возможно. — Я чувствую, что выпавшее тебе на борту «Смерти» испытание было суровым, как и любое другое, и всё же ты преуспел.

— Благодарю, реклюзиарх.

— Твоё служение начинается прямо сейчас. Прежде чем взять крозиус и вернуться на поле боя, ты должен долго учиться и медитировать с мыслями о душе ордена. Какую форму примут твои обряды, соискатель Дениятос?

Дениятос взглянул на реклюзиарха. Где-то в глубине глаз собеседника жило понимание такого уровня, которым так жаждал обладать Дениятос. Более всего на свете он желал понять. В какой-то момент битвы за Дворец Экклезиархии, он осознал, что нести смерть и разрушение врагам Императора — лишь половина долга. Он должен был обрести и понимание. Он должен был сражаться на духовном уровне также хорошо, как и на физическом.

— Я буду писать, — ответил Дениятос.