Читать интересную книгу Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие - Владимир Илюшенко

Слово «вдунул» не случайно. Дыхание и дух — два понятия в Ветхом и Новом Завете очень близкие. Они обозначались одним словом (руах). Отсюда «дву–смысленность» в беседе с Никодимом. Причина заключена в том, что дыхание тесно связывалось с ветром и в то же время воспринималось как важнейший признак живого существа. Оно есть необходимое «питание» животного и человека, получаемое из природы (прана индийцев, пневма — греков). Таким образом, «вдунул» есть образ, вытекающий из понятия «дыхание» и «дух». Есть одно возражение против «абсолютного эволюционизма», который всё духовное выводит из эволюции. Возникновение сознания и дух есть акт создания нового, того, чего нет в природе. Это подтверждает и Библия, говоря, что в отличие от животных (произведенных водой и землей) человек нечто важное и специфическое получил от Бога непосредственно. Думаю, что это произошло лишь один раз в истории и что рождающиеся дети получают свои души от родителей или от целокупной души человечества («Адама»). Так, по крайней мере, думают многие Отцы Церкви.

Вот вкратце всё, что можно сказать об этом. Подробности в статье. У меня это изложено в «Истоках».

Храни Вас Бог. Если не приедете 15–го, пошлю почтой.

Ваш пр. А. Мень

[Июнь–начало июля 1979]

Дорогая Юлия Николаевна! Был рад помолиться и причаститься с Вами, хотя пообщаться не удалось. Зато Вас привезли и увезли — тоже плюс. Надеюсь, что до отъезда увидимся. Не знаю, сумею ли внятно сказать Вам о Вашем вопросе. Кажется, я уже писал Вам, что мир похож на стереокино. Сидишь прямо — всё рельефно, немного повернешься — всё плоско. Так и в жизни. Определенная позиция внутренняя ставит нас в прямую зависимость от воли Божией, другая — позволяет как бы отдаляться от нее, «выпадать». Здесь все провалы и чернота. Он промыслительно присутствует, конечно, и там, где мы «проваливаемся». Он объемлет нас и в моменты отдаления. Ибо если бы Он не был там — всё превратилось бы в ничто. Но если в черных дырах Он только поддерживает бытие наше, обращая часто зло в добро, то в «поле веры» Он явно открывает благость Промысла. Промысл не отвергает свободы, он попечение присутствующего Отца, который смотрит, как мы идем и куда. Он ждет от нас свободных усилий идти к Нему навстречу. Конечно, всё зло мира — не Его воля (в смысле не Его «желание»), но Он попускает это, делает всё для того, чтобы повернуть его на благо. Страдание делает источником сострадательности, ошибки и падения — источником смирения, болезнь — терпения и т. д. За Вашего племянника рад: вот пример тайной заботы о нас всех… Книгу Клемана я просматривал[239]. Вообще п. Аф. великая личность[240]… Наш Иоанн XXIII.

Храни Вас Бог. До встречи.

Пр. А. Мень

[Конец августа–начало сентября 1979]

Дорогая Юлия Николаевна! Пишу кратко, т. к. сейчас горячее время. Душевно и духовно все время чувствую Вас, радуюсь, что Бог дал Вам талант путешественника, который не сидит на месте, а всё пытается идти. Мне всегда казалось, что наша жизнь христианская, в отличие от обычной, — есть путешествие, приключение, риск и горизонты. Очень хорошо, что пишете Лене. Может быть, будет на пользу. Л. Н. имеет в виду, что во время игр в Москву не будут пускать приезжих из‑за наплыва[241].

Храни Вас Бог. Ваш

пр. А. Мень

19.09.[79]

Дорогая Юлия Николаевна! Зная, как Вы оживаете, когда приезжаете в Москву, хотя мы и видимся мало, я все же хотел бы, чтобы Вы приехали заблаговременно (если будет возможность). Ведь, если Вы боитесь оставлять сестру надолго, Вы можете вернуться раньше. Просто в виду олимпиады — передвинуть срок пребывания здесь. Ваша сестра была у меня, но ошиблась числом, и поэтому мы не встретились. Надеюсь, что ошибка поправима.

Храни Вас Бог. Ваш

пр. А. Мень

[Февраль 1980]

Дорогая Юлия Николаевна! Не успели мы оглянуться, как снова пост и начинается время, которое мы с Вами так ценим. Жаль мне только, что Вы готовы отказаться от поездки в Москву. Но, м. б., она все же удастся. Неизвестно, когда будут запирать город на игры.

Вопрос о том, нужно ли добиваться чувства присутствия Божия, не прост. Конечно, требовать от Бога, чтобы Он давал всегда Себя почувствовать, мы не дерзаем. Один праведник говорил: ощущаешь Его — благодари, нет — благодари тоже. И там и тут проявляется Его любовь к Нам (Игра Любви).

Но, с другой стороны, так важно не погружаться во внешнее, не забывать, что всё от Него. Любить красоту (Вам это понятно), любить всё светлое в жизни как весточку о Нем…

Лену не оставляйте. Она получает пользу, общаясь с Вами.

Лекции Вивекананды[242] я читал. У меня есть много его книг. Он, конечно, не чистый ведантист, а с примесью европейских воззрений. Но как раз европейское в нем (сострадание к народу, призыв к активности, протест против религиозной темноты и пр.) самое ценное. А Веданту лучше брать из первоисточников. Там есть много прекрасного и ценного. Опыт, поэзия, мистика, но основная интенция развоплощения кажется мне соблазном. Она очень привлекательна тем, что дает панцирь от невзгод. Но тут‑то и ловушка.

В более приемлемом виде ведантистская позиция — у стоиков. Недаром Отцы Церкви многое у них брали (Тертуллиан, Амвросий и др.). Если убрать гордыню и недоверие к Провидению, они очень чисты и благородны и дают «ограду» от смятения души. Где‑то тут тонкий, еле заметный средний, царственный путь (идти в мире, не гнушаясь миром, но и не пленяясь им).

Относительно Вашего вопроса: если мы просим, то ведь это не главное. (Ведь «Отче наш» начинается с того, что Божие, а не человеческое.) Но просьба есть исповедание нашей связи и зависимости, нашей открытости к Нему… Ведантист думает об отождествлении. Мы знаем, что оно невозможно и не нужно. Мы ищем единения (коммунион), встречи, диалога, лицом к Лицу (а в ведантизме и лиц‑то никаких нет. Личность иллюзорна и у Бога и у человека). Здесь хорошо Бердяев говорил о персонализме Евангелия (99 овец и 1 заблудшая).

Образ главный пусть Вас не пугает. Это же поиск. Он вечно открывает новое. Чтобы облегчить — меняйте немного композицию. Но вообще у Вас она очень хороша. Мне всегда казалось, что Спас в иконописи — неудача в сравнении с Девой Марией и Николаем Угодником. Вот и цель.

Храни Вас Бог. Ваш

пр. А. Мень

26.04. [80]

Дорогая Юлия Николаевна! Получил Ваше письмо и сообщение о том, что Вы опять неважно себя чувствуете (в связи с болезнями сестры). И это тормозит Ваш приезд. Это, конечно, огорчительно. Будем вместе молиться. Да будет воля Божия.

Вы правы, пантеистические тенденции людей, схвативших вершки неоиндуизма, нам опасны. Дело в том, что настоящий индуизм включает реальную веру и любовь и молитву (бхакти–йога). Он признает конкретные проявления благочестия и верит, что к личности Бог может обращаться как Личность. Но инд[ийские] философы и неоиндуисты отрываются от живой веры и успокаивают европейцев на таком полуфилософском суррогате. Вивекананда был очень сам заряжен духом европейского позитивизма, и доктрина его крайне противоречива. Общая точка с ними — только в Бхагавад–Гите[243]. Но и то она нам не подходит по сути. Впрочем, там всё очень красиво. Это‑то и соблазняет. Особенно при отсутствии ответственности (мечты и теории!).

Все же надеюсь, что мы в этом году встретимся. Храни Вас Господь.

Ваш

пр. А. Мень

П. С. Сейчас мало пишу из‑за занятости в храме. Потом будет легче.

[Май 1980]

Дорогая Юлия Николаевна! Спасибо за двух С[пасов]. Есть еще одна просьба: преп. Геннадий и Нина равн[оапостольная].

О трудном Вы говорите: почему не молиться о смерти? Скажу откровенно: наверно, нет во мне этой решимости. Никогда не мог (например, в случае с теткой моей, которая два года прожила в плохом состоянии). Наверно, здесь говорит во мне что‑то библейское — жизнь табу, она принадлежит Богу всецело. Он один здесь властен распорядиться.

Понимать‑то я Вас очень понимаю. И на Вашем месте думал и чувствовал бы так же. Но есть нечто непреодолимое (молиться о смерти). М.6., когда‑нибудь во мне это сломится… А ко всенощной я Вас приглашал просто, чтобы Вы п о б ы л и, сколько сможете, вместе с нами в храме, просто помолились…

Теперь о молитвословиях. Они не то же, что молитва. От сердца молимся, как Бог положит на душу. Но новый католич. молитвенник прекрасен. Он в 10 раз короче старого. Всё лишнее убрано. Всё прозрачно, чисто, светло. Я для Вас перепишу утр[енние] и вечерние, чтобы Вы сами убедились. Вообще у них большие сдвиги. Литургия прямо‑таки возвращена к апостольскому чину. Никакой пышности: все стоят вокруг перед священником, который обращен лицом к молящимся. Алтарь перестает быть В[етхо]з[аветным] алтарем, а становится столом Тайной Вечери. Все «тайные» молитвы вслух. Всё как на иконе Троицы. Вместо нашей сугубой ект[ении] импровизированные молитвы–прошения каждого, кто захочет, о чем захочет. Никаких антиминсов, воздухов и пр. Простота удивительная. Облачения пышные упразднены. Восстановлены простые древние, а порой, если нет условий, остается одна епитрахиль (без затей), а то и ее нет (т. е. священник в особых условиях может совершать таинство в обычной одежде, на обычном столе, в любом простом сосуде. Это обычаи, как нельзя больше соответствующие нашему времени.