пролету.
– Держитесь за мной! – крикнула я Нуру и Сичи, не смея обернуться. – Не смотрите на него.
– В конце концов ты на меня посмотришь. Мы всегда смотрим друг другу в глаза, поэтому людям так не нравится маска – за ней не видно глаз.
Он все напирал, даже не размахивая клинком. Его улыбка и приближение сами по себе были достаточной угрозой.
Но вдруг он подскочил на два шага и ударил меня клинком в лицо. Глаз и переносицу пронзила боль, по щекам потекло что-то теплое. Я ничего не видела и попятилась, мир превратился в большое пятно. Нуру выругалась, и ее дрожащие руки коснулись моего плеча. Руки. Щеки.
– Проклятье! Дишива, посмотри на меня.
Я повернулась на голос, но не видела ее. Краснота, темнота и смутные силуэты, но не Нуру. Не Лео.
– Ой, – рассмеялся он. – Что с твоими глазами?
Один из них двигался, когда я переводила взгляд, и темная дымка смещалась вместе с ним, как будто что-то застилало поле зрения, но другой… Я дотронулась до лица рукой, и пальцы нашли пустой провал на месте глаза, по щеке стекали горячая кровь и какая-то жидкость.
– Не подходи, кусок лошадиного дерьма, – прорычала впереди меня Нуру, ее шаги громко отдавались по лестнице. Она стояла перед Лео? Я не могла понять. Не могла думать. Я все пыталась открыть глаза, будто они просто слиплись.
Нуру закричала – я уже слышала этот звук, вырывающийся из моего собственного горла.
– Не передумала, Сичи? Я мог бы пощадить ее.
На одно прекрасное мгновение жар гнева выжег всю боль и страх, и я бросилась на его голос. Передо мной мелькнул расплывчатый силуэт, и я врезалась в него, запах моей крови смешался с ароматом воска, шерсти и чего-то сладкого. Мы упали и покатились по ступеням, все вокруг превратилось в вихрь боли, дыхание Лео было так близко, что я чувствовала его тепло кожей.
Мы рухнули на пол внизу, сцепившись клубком, и он оказался подо мной. Нащупав его воротник, я подняла Лео и ударила головой о доски.
– Да пошел ты, – прорычала я. – Просто сдохни. Сдохни и оставь нас в покое.
Он рассмеялся – слабый, бездыханный, безумный звук.
– Ничего не получится. Тебе не избавиться от меня, Дишива.
Я попыталась снова ударить его головой, но его колено врезалось мне в грудь, выбив воздух. Я услышала шарканье ног, он поднялся, его силуэт мелькал перед моим зрячим глазом. Я следила за ним сквозь дымку, и, пока поднималась на нетвердые ноги, меня осенила радостная мысль.
– Теперь ты не можешь залезть мне в голову, – сказала я, бросаясь на него, – ты сам сломал свое главное оружие.
Доски пола заскрипели, и я последовала за звуком, как охотящийся лев.
– Я тебя прикончу. Я…
В меня врезался шум. Пол содрогнулся, заскрежетал камень, кто-то закричал. Возможно, я сама – под ногами с треском проломилась доска. Лео вскрикнул, и пол провалился, унося меня в пустоту и боль.
25
Мико
Лошадь подо мной стояла как скала. Ее неподвижность помогала сохранять спокойствие, по крайней мере, так казалось. Нигде больше не было спокойствия.
Перед нами на плато гордо высился город Когахейра, резиденцию губернатора осадила чилтейская армия. Первая огромная башня уже обвалилась, и в небо теперь устремлялась одна единственная. Интересно, можно ли ее восстановить? И можно ли восстановить Мейлян, или после войны мы оставим за собой лишь руины, рассеянные по всей стране.
– Могу я воспользоваться возможностью отговорить вас от сражения? – спросил Мансин.
Мы остановились в отдалении, дожидаясь, пока все соберутся, и он был моим единственным спутником во главе армии.
– Нет, – сказала я, не поворачиваясь к нему. – У вас не получится.
На мгновение установилась тишина, доносился только нетерпеливый гул солдат за спиной, они перетаптывались и что-то бормотали, пока вдоль хребта собирались их товарищи.
– Это опасно.
– Едва ли. Нас больше. – Я повернулась к нему. – Я же говорила, что не буду сидеть сложа руки и смотреть, как разрушают очередной мой город. Как снова убивают людей.
Он встретился со мной взглядом, но в его глазах не было улыбки.
– Город им не интересен. Иначе они не стали бы атаковать самую укрепленную часть. Ту, где полно левантийских воинов. Чилтейцы желают того же, что и мы, – покончить с фальшивым императором, хотя мне очень хотелось бы знать, по какой причине. Нет ничего хорошего в том, что столько чилтейцев забралось так далеко на нашу территорию.
– Может, подождем и спросим их? После того как они победят левантийцев и сами засядут на стенах? Если они войдут в город, их будет труднее выкурить, и я предпочла бы иметь дело с левантийским двором в союзе с местными кисианскими лордами, а не с чилтейцами, которые снова будут разрушать все вокруг.
Может, какой-то из моих аргументов наконец-то его убедил, или министр Мансин просто понял, что спорить бессмысленно, но он не ответил. За последние недели я так привыкла слушать его советы, что казалось неприличным просто плевать на них. Как же далеко мы ушли от былого взаимного уважения, если оно когда-либо было взаимным.
«Безопаснее не бороться с могущественными людьми», – сказал Рёдзи. Ох, как бы мне хотелось, чтобы он был здесь, пусть я и отправила его с важным поручением.
Я осторожно покосилась на министра Мансина и заметила, как он нахмурился, от чего на его лбу пролегли глубокие морщины.
– Мы готовы? – спросила я.
Мансин тяжело вздохнул.
– Да, ваше величество.
– Если вы не согласны с планом из-за его недостатков в стратегии, хотя бы порадуйтесь тому, что спасете свою дочь. – Я прикоснулась к мешочку на кушаке, куда спрятала письмо Сичи. – Если мы будем сидеть сложа руки и позволим чилтейцам победить, она либо погибнет, либо попадет в плен. Вы же этого не хотите?
– Это неважно, потому что она мне больше не дочь.
Я резко повернулась, так горько и зло прозвучали эти слова.
– Из-за того, что ее заставили или вынудили выйти замуж? Несправедливо отвергать ее за это.
– Я не имею права указывать вам, куда вести армию, но прошу не указывать мне, что чувствовать к дочери, вышедшей замуж за варвара.
И чтобы я не успела его отругать за неуважительные речи, он повернулся к армии, стоящей у нас за спиной, и обратился к генералам, а те – к командирам своих подразделений, и, наконец, солдаты всколыхнулись как шторм, а мы оказались в самом его центре. Теперь пути назад не было.
– За Когахейру! – вскричала я, когда колышущаяся масса солдат достигла пика нетерпения. – За Кисию! Заставим их пожалеть о том дне, когда они пересекли нашу границу!
Я пнула бока лошади каблуками, и под волну грохочущих копыт и криков мы бросились на чилтейскую армию, которая наскоро перегруппировывалась, чтобы нас встретить. Я скакала во главе армии навстречу неизвестности, и это наполняло меня диким