Проблема железных дорог сопряжена с еще большими трудностями. На сегодняшний день дефицит за один текущий год составляет примерно 4 миллиарда. Пытаться выкупить их в этих условиях – это значит прийти в противоречие с конвенцией от 28 июня 1921 года, с ее 21-й статьей, со статьей 37-й списка обязательств. Подсчитав сумму выкупа на основании данных этих документов, мы пришли к выводу, что для того, чтобы выкупить железные дороги, придется уплатить в трехмесячный срок 11 миллиардов. В таком случае, говорят нам, распустите компании. Но имеет ли государство право само осуществить подобное решение? Наши ученые коллеги – я говорю это с глубочайшим почтением – прекрасно знают роль, возложенную на Государственный совет. Разум, административная мудрость и обстоятельства – не советуют ли они прежде всего провести необходимую коренную техническую реформу, чтобы приспособить к существующим потребностям, в соответствии со всей системой транспорта, железные дороги, которым угрожает прогресс, обусловленный развитием дорог и автотранспорта? Не знаменателен ли тот факт, что даже сами английские социалисты не смогли осуществить в своей стране тех реформ, которые рекомендуют осуществить нам, радикалам, в нашей стране?
Как видите, я устраняю из этих замечаний всякую полемику: я становлюсь на почву действительности и фактов. Я ищу то, что возможно, и то, что невозможно. Я думаю и говорю, что трудности схватят за горло будущее правительство и не позволят ему довольствоваться решениями, о которых самое меньшее можно сказать, что они дальнего прицела. Я думаю и говорю, что обстоятельства, внутренние и внешние факты так ограничат свободу действий правительства, что оно не сможет, если оно сознает свою ответственность, отказаться от оставшейся у него возможности проявлять инициативу.
Возникают три проблемы, настолько неотложные, настолько грозные, что разум требует сосредоточить на них все внимание. Это прежде всего бюджет и его дефицит. Совершенно очевидно, что для восстановления необходимого равновесия придется вновь прибегнуть ко всем формам экономии. Не менее очевидно и то, что необходимые меры должны основываться на принципе равенства всех перед налогом и что мы не допустим мер, направленных против трудящихся классов. Что касается внешней политики, то нас ожидают Лозанна и Женева. Кто может сказать, в каких условиях мы начнем завтра конференцию по вопросу о репарациях? Кто может устранить грозную неизвестность, порожденную совсем недавними событиями и внушающую беспокойство некоторым демократиям, точно так же, как и нашей? Все знают, что мы сторонники мер одновременного и контролируемого разоружения при непременной оговорке, что они не причинят вреда безопасности Франции. Почему отказывать нам в нашей свободе в концерте наций, когда мы вовсе не собираемся обеспечивать нашей стране какие-то эгоистические привилегии. а отдаем все наши силы, как мы это делали и в прошлом, на благо нашей национальной безопасности? Мы хотели бы, чтобы Франция предприняла эти либеральные начинания, но как могли бы мы искренне провозгласить их, когда мы не знаем еще, что думают об этом те элементы мира, которые, как и мы, хотят того же высшего блага – мира? Мы никого не критикуем, мы лишь говорим, что для нас над всеми программами – и очень высоко над ними – возвышается та, которая даст стране бюджетное равновесие, а на внешнем фронте – ослабление политического напряжения и экономическое согласие. Мы думаем, может быть, несколько наивно, но искренне, что все демократы, все подлинные республиканцы должны бы объединиться во имя этой цели. Она может удовлетворить и даже превзойти любую жажду деятельности. Именно ради этого дела мы готовы сотрудничать в правительстве с социалистической партией. Она сможет найти в этом ответе доказательство серьезности наших мыслей и нашего желания честно объясниться».
* * *
Вечером 31 мая исполнительный комитет заслушал сначала г-на Бержери. Однако депутат от департамента Сены и Уазы столкнулся с самого начала с большим недовольством собрания, что заставило его значительно умерить свои выводы и придало его манифестации довольно туманный характер. После выступлений сенатора Тисье, Кюдене и Доминика комитет, за исключением пяти или шести человек, единогласно принял наш текст и следующую резолюцию:
«Исполнительный комитет Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов приветствует победу, одержанную партией республиканцев и, в частности, партией радикалов на выборах 1 и 8 мая, и выражает свою благодарность всем, кто ее подготовил, своим активистам и своим кандидатам, как избранным, так и не избранным, а также своему вождю, председателю Эррио, сыгравшему в этом деле решающую роль.
Он констатирует, что этой победой мы обязаны главным образом тому единству между депутатами и активистами партии, которое мы сумели сохранить в течение деятельности парламента последнего созыва, той мощной и неустанной оппозиции нашей партии правительству правых, а также неизменному соблюдению республиканской дисциплины левыми партиями.
Исполнительный комитет, уверенный в том, что он выражает волю избирателей, отказывается от какой бы то ни было правительственной комбинации, которая объединила бы их избранников с теми людьми, чья политика внешней изоляции и финансового дефицита была только что так решительно осуждена страной.
В то же время он горячо желает объединения в составе правительства всех подлинных республиканцев, как социалистов, так и тех, которые в парламенте предыдущего созыва поддерживали своими голосами оппозицию партии блоку правых, и решил содействовать этому всеми силами.
Он одобряет заявления своего председателя и выражает ему, как и установленным партийным органам, доверие, уполномочивая их продолжать необходимые переговоры с другими левыми партиями с целью сформирования нового кабинета».
1 июня, после свидания с д-ром Отто Граутовым, председателем и основателем франко-германского общества (Berlin, Schoneberg, A. M. Park 18), я долго беседовал с германским послом. Он хотел успокоить меня насчет Данцига и Польши, уверяя, что в данном случае нет никакой опасности. Он охарактеризовал г-на фон Папена как решительного сторонника франко-германского согласия. В то же время он пытался узнать мои намерения в связи с конференцией в Лозанне. Его тезис известен: Германия никогда не сможет больше платить репараций. Она желает всего лишь представить на наше рассмотрение семь или восемь вопросов: разоружение, восточные границы, Саар, колонии и так далее; после этого она будет полностью удовлетворена. Я отлично понимаю, почему Германия хочет совершенно отказаться от своего долга по репарациям: она рассчитывает получить таким образом возможность заключить большие внешние займы для возрождения своей экономики. Я ответил послу, что, если новое правительство рейха требует моратория на неопределенный срок и не оговоренного никакими условиями, я буду рассматривать это требование Германии как пробу сил и попытку запугать нас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});