Реджинальд согласился, разумеется, на его предложение, и до наступления ночи отряд находился в безопасности внутри форта. По-видимому, его некоторое время перед этим занимали бунтовщики. Для рани наскоро была приготовлена комната. Ночь прошла спокойно; бунтовщики не решились напасть на форт, когда в нем находился гарнизон. Утром, когда Реджинальд и Бернетт прогуливались вдоль по парапету, они завидели отряд людей, приближавшийся к форту; поэтому гарнизон был немедленно призван к оружию. По мере того как отряд приближался, Бернетт и Реджинальд могли различить, к великой своей радости, английский флаг и вскоре увидели отряд сипаев и несколько европейцев. Они тотчас же приказали своим кавалеристам подъехать к командовавшему офицеру, следовавшему несколько впереди солдат.
– Боже, как я рад, что вижу вас всех в живых! – воскликнул офицер, пожимая руку капитану Бернетту. – А мы полагали, что вы окружены целым сонмищем бунтовщиков, и я ожидал, что мне придется рубить их, как какой-нибудь фарш.
– Мы не встретили ни одного неприятеля, – отвечал Бернетт, – но, узнав, что они собираются напасть на нас по дороге в Аллахапур, я счел благоразумным остановиться здесь за тем, чтобы дождаться, пока получим подкрепление из столицы, так как на нашем попечении находится молодая рани.
– Так же точно рассчитывал и полковник Росс, – ответил офицер. – Теперь же будьте столь добры – представьте меня этому молодому принцу, султану, радже или вообще кто он там ни есть такой и передайте ему то, что я сказал вам, потому что я не великий мастер говорить на их языке.
– С величайшим удовольствием, – ответил Бернетт.
– Так вы доложите ему, что командир девяностого пехотного ее британского величества полка майор Молони желает выразить ему свое удовольствие и радость по случаю прибытия войск под его командой для защиты принца от всяких врагов – прежних, настоящих и будущих, какие только могут препятствовать ему в исполнении человеколюбивых и благодетельных законов, установленных им для спокойствия и благоденствия его народа. В заключение скажу, что он не должен снимать ежедневно больше полудюжины голов и конфисковать имущество тех из его дворян, которые не могут сами себя защищать.
Бернетт начал было переводить слова майора, но Реджинальд не выдержал и, протягивая свою руку, воскликнул, смеясь от всей души:
– Уверяю вас, дорогой майор, вы несправедливо относитесь ко мне. Полдюжины голов в день! Это чистые пустяки. Неужели вы полагаете, что я в состоянии буду с помощью столь простого средства поддерживать порядок в стране? Да народ будет смотреть на меня как на молокососа. Положите по сотне голов в день – и тогда вы дойдете как раз до нормы.
В свою очередь и Бернетт расхохотался при виде удивления и смущения майора.
– Прошу извинить меня, ваше высочество! – воскликнул он. – Я никак не думал, чтобы вы говорили по-английски. Бог мой, да вы говорите замечательно, клянусь вам честью, и я надеюсь, что ваше высочество не обиделись на мое замечание.
– Нисколько, – сказал Реджинальд, заливаясь смехом. – Позвольте узнать о здоровье мистрис Молони? Оправилась ли она после своей поездки на «Гламорган-Кэстле»?
– Что это такое? Да не почудилось ли мне? – воскликнул майор. – Я полагаю, что вы – мистер Реджинальд Гамертон. Вы извините меня, ваше высочество, – я, быть может, ошибаюсь!
Реджинальд тотчас же сообщил ему, кто он такой, и майор направился вместе с ним и Бернеттом к форту. Немедленно же посланы были разведчики узнать, если возможно, позицию и силы неприятеля. Майор Молони сообщил, что он получил приказание содействовать в конвоировании рани до Аллахапура. Они условились в том, что как только получено будет известие, что из города выступил отряд к ним на помощь, то они двинутся вперед. Майор Молони вполне надеялся, что его сипаи в силах будут устоять против какого бы то ни было отряда бунтовщиков.
Глава VIII
Изменник Балкишен не дремал. Он успел собрать бунтовщиков и занял было тот самый форт, в котором находились в настоящее время Реджинальд и его спутники. Когда же бунтовщики очистили форт, брамин остался там вместе со своим невольником Бику, намереваясь пробраться отсюда тайно в Аллахапур по получении известий от своего союзника, хана Кошю. В форте находился подвал, в котором бунтовщики сложили обширные запасы пороха и других боевых принадлежностей, спрятав их в больших масляных бочках. Брамин собирался выйти из форта, когда навстречу ему явился Кошю и сообщил известие, доставившее, по-видимому, обоим заговорщикам величайшее удовольствие.
– Роковое зелье принято – это несомненно, и скоро взволнуется весь город, – прошептал хан, словно боясь, чтобы стены не услышали его. – Друзья наши овладеют городом, и молодой раджа обманется в своих надеждах. Когда вы явитесь, то вас восторженно встретят, потому что они убеждены, что вы восстановите добрые старые порядки и не будете иметь никакого дела с неверными ферингами. Я сам ненавижу англичан и буду в восторге, если их изгонят изо всей Индии.
Балкишен уверял хана Кошю, что услуги его будут вполне вознаграждены, и они условились остаться еще на день или два в форте и затем не торопясь направиться в Аллахапур, рассчитывая получить ожидаемое ими известие о смерти раджи как раз до прибытия их в город. Но неожиданное прибытие авангарда Бернетта помешало им ускользнуть из форта, и они очутились взаперти, точно крысы в норе, имея с собой ничтожные запасы еды и дрожа от страха зажечь огонь из опасения, что одна искра может сообщиться находящимся рядом легко воспламеняющимся материалам.
В таком положении провели они целый день и ночь. Если только им не удастся ускользнуть, то все их планы расстроятся, так как Балкишен должен появиться в городе в известный момент, в противном случае соперник может захватить в свои руки власть, и тогда будет уже трудно свергнуть его.
Оба они не отличались большой совестливостью. У Балкишена блеснула светлая мысль.
– Знаете ли что? – прошептал он своему приятелю. – Мы взорвем форт, уничтожим рани и ее брата и уйдем среди всеобщего замешательства. Вы, хан Кошю, человек мужественный, и на вашу долю должен выпасть почетный жребий. В то время как мы вместе с Бику захватим для себя трех коней, вы будете иметь преимущество поднести огонь к зажигательному шнуру. Затем у нас будет довольно времени, чтобы добраться до лошадей и ускакать раньше, чем над нашими головами взлетят каменья взорванного форта.
– Весьма признателен вам за любезное предложение, – ответил Кошю, – но честь эту я охотнее предоставляю вам. Я не в состоянии быстро бегать и охотнее возьмусь захватить лошадей.