Издавна Хотан славится шелками, коврами и тюбетейками: их вывозят на Запад и на Восток. Шелководство в Хотане — старинное занятие жителей. Здесь все поля окружены деревьями белой шелковицы; её листья поедают черви, а сладкая некрупная ягода — любимое лакомство детишек. Ягоды сушат впрок, и в зимнее время они заменяют к чаю сахар и конфеты.
Китай — родина шелководства, уже 4000 лет изготовляют там шёлковые ткани. Долгое время китайцы ревниво оберегали секреты шелководства, как и тайну изготовления фарфора.
В одной из легенд рассказывается о рождении шелководства в Хотане, в то время населённом буддистами. Через их город шли караваны на запад с тонкими тканями, так высоко ценившимися в странах Востока и Европы. Много раз правители Хотана просили китайских владык прислать им шелкопряда и семена тутовых деревьев. Стражники на границах придирчиво следили за тем, чтобы за пределы государства никто не мог вывезти запретных червей. Строго-настрого, как государственное преступление, карался такой вывоз. В далёком прошлом одна из китайских принцесс была просватана за хотанского князя. Китайский богдыхан и на этот раз не прислал шелковичных червей и семена шелковицы. Но будущей княгине нужно будет много шелка. Нельзя же шить царскую одежду из бумажных тканей. Вот и решила невеста сама позаботиться о своих нарядах. Она спрятала в шапку семена шелковицы и яйца шелкопряда. Так они вместе с принцессой проделали большое путешествие в сиюй— «западный край». С тех пор там и стало известно шелководство.
В современном китайском языке шёлк — «сы», но в старой литературе можно встретить форму «сир». У корейцев и теперь шёлк именуется словом «сир». В некоторых греко-римских источниках китайцев называют серами. У римлян шёлк именовался sericum, у французов — soil, у англичан — silk, у русских — шёлк. Эти слова пришли в европейские языки из китайского вместе с шёлком, известным в Риме ещё до нашей эры.
На Хотанской шёлкоткацкой фабрике ткут тонкие ткани — одноцветные и пёстрые. Особенно любят уйгурские девушки муаровые шелка. Их изготовляют и у нас, в Узбекистане и Таджикистане.
Из 350 килограммов сухих коконов получают 100 килограммов шёлковой нити. Чтобы создать один кокон, шелкопряд вьёт нить в несколько сот метров. А весит сухой кокон меньше грамма. Легко представить, сколько коконов нужно переработать, сколько километров нити надо получить, чтобы сшить шёлковое женское платье или мужскую сорочку.
Известны на Востоке и хотанские ковры. Ковровому мастерству здесь около 1500 лет, и оно передаётся из поколения в поколение. Отцы обучают детей, деды — внуков.
Красивы и ярки национальные орнаменты на хотанских коврах. А каждый орнамент — это целая история: ведь на«родные художники создавали его столетиями. Специалисты по рисунку определяют и происхождение ковров. Чем больше вяжется узлов на единицу площади, тем больше ценится ковёр. Хотанские ковры самых разных размеров — то совсем маленькие для совершения мусульманской молитвы — намаза, то громадные, украшающие полы приёмных залов, ресторанов, гостиниц.
Около ковровой фабрики странное сооружение — круглый цементный бассейн, напоминающий фонтаны на площадях и в парках наших городов. Вдоль внешнего края кольцевая канавка, по ней ослик катит тяжёлое колесо на деревянной оси. Глаза у него завязаны, чтобы не закружилась голова от бесконечного хождения вокруг бассейна. Как заведённая игрушка, ходит ослик, пока не настанет время еды и отдыха. В канавке перерабатывается старая негодная бумага. Колесо размалывает её, толчёт в воде. Из полученной массы вновь делают чистую бумагу. Большие листы сушатся тут же, под лучами жаркого солнца. В сушильнях нужды нет: дождя здесь почти никогда не бывает.
Хотанцы пригласили нас в один из сельскохозяйственных кооперативов познакомиться с его жизнью, отведать фруктов. День стоял осенний, прохладный, в воздухе сухой туман — помоха. Видимость плохая: дальше 200 метров ни«чего не видно. Из тумана пятнами выплывают всадники на лошадях, ослики, навьюченные мешками зерна, хворостом и кукурузными стеблями, и идущие рядом крестьяне. Появляются и вновь растворяются в молоке помохи.
Поля и сады кооператива Будья лежат на правом берегу Каракаша, откуда берёт начало оросительный канал. Широкое галечное ложе сухо: высокий летний паводок уже прошёл, и река узкой полосой неторопливо несёт мелкую чистую воду.
Крестьяне готовили поля для посевов. На осликах вьюком, в мешках возили удобрения и складывали их кучками в аккуратные рядки.
В горах Куньлуня пока не обнаружены фосфориты или другое сырьё для получения удобрений. А удобрений для оазисных земель нужно много. Кукуруза, хлопчатник, масличные нуждаются в усиленном питании. Навоза не хватает: мало скота. Для удобрения полей идёт все: и дорожная пыль, и свежий ил после паводка на реках, и верхний слой лёсса с ближайших гор, и выбросы из оросительных каналов. Медленно, но неуклонно из года в год увеличивается толщина плодородного слоя. На старых землях, где человек пашет уже многие столетия, он измеряется метрами.
Был вечер. Мы шли по посёлку. Где-то играл старинный граммофон, и в воздухе плыла уйгурская мелодия. Вот домик. Над ним навес. Он весь перевит длинными гибкими стеблями с крупными чуть изогнутыми листьями. Теперь осень, и со стеблей свисают какие-то странные плоды, похожие на стеклянную колбу для химических опытов. Это бутылочная тыква. Её разводят специально для изготовления домашней посуды. Если такую тыкву хорошо высушить, отрезать верхушку узкой горловины, получится бутылка ёмкостью в один литр и больше. Из нижней половины можно смастерить удобную чашку, светильник или ковш для воды, лёгкий, удобный. Иногда встречаются тыквы, в которые можно вместить до пяти — семи литров жидкости. По две — четыре такие тыквенные баклажки вьючат на осликов, возят воду. Эта посуда тоже бьётся, но всё же она не такая хрупкая, как стеклянная или фарфоровая. От сильного удара ковш может дать трещину, расколоться, но никогда не рассыплется на десятки мелких и крупных обломков.
Нас пригласили к столу. Только осень бывает так щедра: виноград разных сортов и цветов, груши, персики, гранаты.
Таких гранатов, ярких и сочных, не приходилось видеть. Тут же полюбовались и гранатовым садом. В густой зелени красные крупные плоды. Гранатник боится холода. На зиму его ветви, как и виноградную лозу, пригибают и засыпают землёй. Поэтому деревца граната в Хотане всегда низкорослые и растут не прямо вверх, а наклонно.
Уже темнело, когда мы тронулись в обратный путь. На дорогу крестьяне одарили нас гранатами. Мы ехали молча, погруженные в свои думы. Машины шли медленно. Фары тускло освещали дорогу, туман сгустился, и мгла окружила нас плотной пеленой. Неизвестно, когда же она рассеется и прозреет горизонт.